Осколки ледяной души - Романова Галина Владимировна. Страница 54

Вот чертовщина так чертовщина! Где же искать теперь этого злодея?! И по каким признакам? А искать его нужно, пока он не нашел Татьяну!

Степану очень не нравилась смерть женщины, которая устроила полночный скандал во дворе. Она как-то не вписывалась в логичную схему, что у него постепенно начинала вырисовываться. Момент ухода убийцы Сотникова она не видела, почему тогда так своевременно и скоропостижно скончалась?

А что, если?..

А что, если она видела момент его прибытия? Женщина славилась не только скандальностью, но еще и бдительностью. Если не упустила из виду тот факт, что машина Воротникова наехала на бордюр, могла видеть и чужака, оставившего свою машину на парковочном пятачке. Могла. Запросто могла. За что, видимо, и поплатилась.

Степан какое-то время сидел в машине, не уезжая. У него вдруг возник еще один вопрос к Митяю. Прямо только сейчас и возник. Снова выходить из машины, оглушительно хлопать подъездной дверью, подниматься к нему на этаж он счел лишним. Недаром Митяй так любовно скручивал сотни в трубочку. Наверняка сейчас за покупками отправится. Здесь он его и отловит.

Степан не ошибся. Митяй вырвался на улицу со скоростью торнадо. Тапки он успел сменить на разношенные ботинки, носки проигнорировал. А под телогрейку надел старую матросскую тельняшку. В руке у него болталась забытая временем и современностью авоська.

Митяй вырулил из подъезда и взял курс на угол дома. Шел ходко, не оглядываясь.

Степан завел машину и поехал за ним следом.

– Эй, Митяй! – окликнул он, поравнявшись с ним. – Еще вопрос вскочил, не поможешь?

Митяй остановился так внезапно и так испуганно оглянулся, что Степану сделалось неловко. Напугал человека.

– Вопрос? Какой вопрос?! Что за вопрос?! Хватит их уже, вопросов-то!

– Заплачу, – пообещал Степан и снова полез за бумажником. – Иди сюда.

Митяй резво подбежал к машине, склонился к открытому водительскому стеклу и тут же вырвал из рук Степана очередную сотню.

– Ну?

– На какой машине приезжал тот аферист?

– Машине? Так не знаю машину-то! Марка не наша, не «Жигули» – это знаю. А какая точно, не скажу. Грязная она была, его машина. По самую крышу грязная. Как его менты не тормозят, не представляю. Грязи на ней, будто в камуфляже. Я еще подумал тогда, что такую рвань можно где угодно бросить, не угонят и внимания никто не обратит...

Все, больше Митяй ему ничего ценного сообщить не смог. Степан не побрезговал, поблагодарил его еще раз и уехал.

На проспекте машин было – не протолкнуться. Перестроившись в крайний правый ряд, потому что поворачивать надо было через пару кварталов, Степан задумался.

Не нравился ему этот преступник. Хоть убей, не нравился.

Приехать на дело, закончившееся убийством, на машине! Почему не оставить ее за углом, к примеру, а загнать под самые окна дома, где намеревался убивать!

Хотя... Хотя за углом ему машину оставлять было никак нельзя. Через пару метров от угла дома – пост ДПС. Сразу зацепятся: что за тачка, почему грязная, почему стоит... Так проехала мимо и ладно. Осень все-таки, дождь то и дело, то пойдет, то перестанет. Грязных машин полно вокруг. Не у всех же собственный автосервис с мойкой...

И все равно преступник ему не нравился. Какой-то непоследовательностью, что ли, или безграмотностью своей. Дураком он ему казался, во! Дураком и еще дилетантом. Или наглецом сверх положенной нормы. Как известно, ничто так не развращает, как безнаказанность. Если предположить, что все прошлые прегрешения сходили ему с рук, то наглость его вполне объяснима...

Спустя десять минут Степан тормозил под окнами своего офиса. Машин его коллег не было, следовательно, те либо отсутствовали по уважительной причине, либо отсутствовали без нее.

Он отпер дверь, вошел внутрь и какое-то время с молчаливым безразличием блуждал по комнатам. С чего-то вдруг захотелось крепкого чая, который готовила им Шурочка по утрам. Шурочки не было. Чая, стало быть, тоже. Он заглянул в чайник и с кислой миной констатировал, что за водой придется топать в гараж. Это снова выходить на улицу, тащиться туда, отвечать на вопросы подчиненных. Их ведь всегда бывало множество, этих вопросов. А ему сегодня не до них. Не пойдет. Не хочется. Он достал мобильник из кармана и набрал Шурочку. Шитина оказалась недоступной. Странно... На звонки не отвечает, на работе нет. Обычно, невзирая на состояние здоровья, та всегда являлась на службу. Что могло случиться?..

– Кирюха, ты где? – завопил он, когда друг откликнулся на его звонок. – Где Шурка, черт возьми?! Почему никого нет на службе?

– Ага! – Друг насмешливо хмыкнул. – Сам-то давно явился?

– Я? Минут пять назад, а что?

– Так, ничего. Уточнил просто, – ехидно заметил Кирилл. – Докладываю, Степа... В офисе я был. Даже что-то подписывал. Сейчас я на даче. Только что приехал. Собираюсь пройтись по соседям. Опросить их на предмет посещения незваными гостями моего поместья.

– Думаешь, видели? – не поверил Степан, усаживаясь на край стола Шитиной и снова с тоской глядя на пустой чайник в углу.

– Думаю! – зло фыркнул Кирилл. – Не думаю, знаю! Уже успели родителям настучать, гады! Сегодня такой разнос был...

– Что-то в голосе твоем особой печали не наблюдается, – не поверил Степан, как никто знавший о том, как переживал обычно Кирилл за родителей. – Да, и еще... Чуть не забыл! Таня говорит, что ударила ее предположительно женщина.

– Женщина? Как женщина?! Постой! А кто же это может... Ладно, Марь Иванна с почты заявилась, пойду проведаю. Может, что и узнаю. Пока...

Кирилл собрался отключиться, когда Степан у него спросил про Шурочку.

– А ее еще нет? Гм-м... Она звонила мне. Сказала, что едет по следу Раскольникова какого-то...

– Не какого-то, а вполне определенного, – пробормотал Степан, крепко задумавшись. – В школе, что ли, не учился?

– А-аа, это тот чудак, что бедную старушку топором того?.. – Кирилл беззаботно хохотнул. – Долг возвращать он ей вроде не хотел, так? Щас бы за такие фортели ему бы давно счетчик включили.

– Слушай, не трещи... Старушка, допустим, была сволочной и совсем не бедной. И если учесть, что в нашем деле тоже имеется пара погибших старушек да еще и один старичок, то Шурочка предположительно пасет сейчас этого самого убийцу. Черт, а ведь действительно! Черт, черт, черт!!! Вот дура баба! Она куда вздумала влезть, а?! Давно вы с ней разговаривали? Кирилл, соберись! Когда вы с ней разговаривали?!

– А я помню? Может, час назад, может, полчаса. Степ, ты и в самом деле думаешь, что все так серьезно? – Кирилл обеспокоился.

– Думаю, что мы даже не имеем представления, насколько серьезно! Ладно, давай опрашивай там соседей и дуй скорее сюда. Нет... Пожалуй, давай встретимся у меня.

– Когда? – с заметной маетой в голосе поинтересовался Кирилл, тут же загрустив.

Не мог же он лезть сейчас к другу со своей радостью, как и встречи назначенной отменить не мог. Встреча была слишком важной для него, да и для всех, пожалуй, тоже. Ему вот только соседей опросить да все точки распихать по своим местам, а тогда уж можно и общим делом озаботиться. А сейчас...

– Я не могу сегодня, Степа, – сразу заканючил он и, услышав, как друг его выругался, тут же зачастил: – Понимаешь, мне тут Нюська позвонила. Сама позвонила! Рыдала и такое говорила... Короче, на сегодняшний вечер у нас семейный разбор полетов и дележ не нажитого имущества, подарков то есть.

– Как же ты достал со своими бабами! – заорал на него Степан и отключился; то, что у него самого проблемы начались как раз с того же, он как-то подзабыл.

Он прошел в угол, туда, где обычно хлопотала Шурочка, готовя им чай и кофе. Громыхнул снова пустым чайником, схватил из вазы горсть конфет и, рассовав их по карманам, пошел на улицу.

Народ только-только потянулся с обеда. Издалека кивали ему или шутливо козыряли, в зависимости от степени расположенности к ним начальства. И через пару минут снова все вокруг зашумело, засвистело, загудело. Хоть одно радует: механизм отлажен, дисциплина на уровне, ответственность тоже. Ладно, на сегодня обойдутся без их присутствия. Не может же он сидеть и ждать, когда Шитина объявится! Просто сидеть и просто ждать, буравя взглядом телефонный аппарат и пустой чайник в углу. Нужно же что-то делать! Где-то искать ее – эту чертову бабу, которой вдруг понадобилось, подобно ищейке, пускаться по следу предполагаемого преступника.