Последняя ночь с принцем - Романова Галина Владимировна. Страница 17
Понаблюдал тут Ваня за отцом умершей девушки как раз в канун похорон Насти Баловневой. Понаблюдал и уже через полчаса готов был надеть на него браслеты. Но предъявить ему обвинение, не предъявив его Баловневу, было невозможно. Одно цеплялось за другое, и вытекало из него, и намекало на зловещее продолжение.
А Роман Иванович с чего-то артачится и не хочет признавать очевидных фактов. Не в его интересах уходить в такую глухую несознанку. Им сейчас было бы выгоднее сотрудничать, а не пытаться мудрить и упражняться в актерском мастерстве…
– Мне нужна фамилия той девушки, – обронил спустя какое-то время Баловнев, барабаня пальцами по столу и упорно изображая непонимание. – Обещаю быть предельно осторожным.
– Фамилия? – Иван наморщил лоб, будто бы пытаясь вспомнить, хотя знал все наизусть, и фамилию, и адрес, и даже то, в какой клинике и у какого педиатра та наблюдалась ребенком. – Фамилию точно не помню… Надо бы порыться в бумагах, уточнить…
Баловнев понял его сразу. Полез в карман и выудил оттуда заранее приготовленную стодолларовую купюру.
– А так? Вспомнишь?
Оно того стоило и, отправив деньги в карман своих штанов, Иван, не моргнув глазом и не покраснев веснушчатым лицом, проговорил:
– Саввина… Саввина Надежда Витальевна. На момент дорожно-транспортного происшествия ей исполнилось шестнадцать лет. На момент смерти, соответственно, восемнадцать.
– Адрес вспомнишь? – Баловнев снова потянулся за деньгами.
Адрес Иван тоже вспомнил, и тоже за сто долларов. Потом он, наскоро покончив с содержимым своей тарелки, поспешил проститься.
В целом встречей он остался доволен. Лишнего он ничего не сказал. Те сведения, что он сообщил Баловневу, Роман Иванович мог почерпнуть у торговок семечками на местном базаре, причем абсолютно бесплатно. Ну, а уж коли решил раскошелиться, никто не против.
Все остались при своих. Все было в абсолютном порядке. Почти…
Ивану все же не давало покоя ощущение, что его очень умело только что водили за нос. С одной стороны, неплохо провел вечер, с пользой для кошелька и желудка, а с другой…
С другой стороны, зачем было Баловневу платить за то, что ему самому должно быть известно?! Причем сведениям этим уже два года. И проплатил Баловнев уже за все это дело, щедро проплатил. Чего тогда теперь выделываться?..
Иван шел по дорожкам ухоженного сада Баловнева, крутил головой по сторонам, слушал звуки затихающего города за высоким забором и ловил себя на мысли, что ощущение одураченности с каждым его шагом становится все ощутимее.
Что-то тут явно не то… Что-то не так, неправильно как-то…
Не мог гражданин Баловнев не знать о том происшествии двухгодичной давности. Не мог, если, конечно же, это тот самый Баловнев, а не какой-то другой! А какой другой, интересно?! Это тот самый Баловнев Роман Иванович – без пяти минут хозяин их города, меценат, хозяин лесов и пароходов. Тот самый Баловнев, что был женат на женщине Насте. Не могла же Настя ошибаться, перепутав своего мужа с лже-Баловневым?! Или могла?! А что, если… Что, если она как раз и догадалась и потому умерла такой страшной смертью?!
Черт, черт, черт!!!
Иван как раз вышел за ворота. Его выпустил через калитку высокий охранник, ощупав хмурым взглядом с головы до ног. Выпустил, с лязгом захлопнув за его спиной тяжелую калитку. И Иван стоял теперь, таращил глаза на литые чугунные завитки и с тяжелым сердцем теребил в кармане две сотенные купюры.
Только что его купили. Купили за две сотни долларов.
Дешевка! Глупая ментовская дешевка! Его развели, как лоха, на пару сотен…
Разве тяжело было догадаться: что-то во всем этом деле не так. Такой добренький дядечка прикармливает голодного милиционера с тем, чтобы тот напомнил ему о том, о чем сам он давно позабыл? Так, что ли, получается? Так это же бред сивой кобылы!.. Просто Баловневу было нужно, чтобы Иван уверовал в то, что Настя погибла от руки отца умершей Саввиной Нади. Тот решил отомстить за умершую в муках дочь и поднял на воздух машину, в которой находилась Баловнева Настя. Складно! Но Ивану не нравится.
Зачем было ждать два года? И при чем тут Настя? Куда разумнее было бы отомстить лично Баловневу, взорвав его. При чем тут Настя-то?!
А Настя была при том, решил Иван, подводя итог под своими умозаключениями, что о чем-то догадывалась. Скорее всего, она догадалась наконец, что ее муж – это вовсе не ее муж, а кто-то другой в его обличье…
Дела… Как же доказать-то?..
Да элементарно! Похожих людей много, но таких, чтобы имели одни и те же пломбы в зубах, и идентичную группу крови и резус-фактор – не найдешь уж точно.
Нужно наведаться к личному доктору Баловнева, повеселел сразу Иван. Наведаться и подрасспросить аккуратно, как давно обращался к нему за медицинской помощью Баловнев Роман Иванович, и обращался ли…
Хотелось бы тогда посмотреть на содержимое кармана Баловнева Романа Ивановича! Тогда уж он двумя сотнями долларов не отделается. То, о чем догадался-таки Иван, тянет куда как на большую сумму. К тому же неплохо бы задаться вопросом: а куда же подевался настоящий Баловнев Роман Иванович. Глядишь, и этот ответ трансформируется в целое состояние. Отыскать бы его только…
Глава 8
Риту разбудил звонок в дверь. Она чуть приоткрыла левый глаз. Так всегда она делала по понедельникам. Сначала ловила в узкую щель меж ресницами циферблат бабкиных часов. Потом глаз закрывала, если в запасе оставалось еще минут десять. Если не оставалось, она медленно приоткрывала правый глаз и несколько секунд отчаянно моргала, мучительно пытаясь проснуться. Так вот сейчас, чуть приоткрыв один глаз, она поняла, что до подъема еще почти час. С облегчением выдохнув, она с силой зажмурилась и собралась додремать положенное время, но звонок повторился. Потом снова и снова.
– Что за ерунда? – проворчала Рита, откинула одеяло, чуть повернула голову вправо и тут же, охнув, снова укрылась одеялом.
На соседней подушке мирно посапывал, совершенно вытесненный из памяти ночными сновидениями, Кораблев Эдик. Он спал, обняв подушку двумя руками и сильно прижавшись к вытертым обоям на стене. Одеяло с него сползло, а может, это она его с него стянула, кто знает. Загорелое гибкое тело, целая сеть мышечных переплетений, черная дорожка из жестких волос спускалась от пупка. Красивое лицо, сильные руки, разметавшиеся по подушке пряди волос. Он был так хорош собой, что Рите сделалось неловко за себя, и она еще плотнее упаковалась в одеяло. Рядом с ним она и в самом деле выглядела гадким утенком со своей молочно-белой кожей и рыжей шевелюрой. Все было таким контрастным, таким несовместимым с ним, просто плакать хотелось оттого, насколько несовместимым.
Рита надулась, свесила ноги с дивана и, с силой выдернув у Кораблева из-под ног одеяло, попыталась встать.
– Марго! Ты куда? – Его рука тут же легла ей на живот, и Риту потянуло на спину.
– Никуда! Пусти! – пытаться вывернуться, не распахнувшись, было невозможно, но она продолжала ворошиться, кутаясь в одеяло.
– Марго, не капризничай. – Он ухмылялся, было очевидно, что ухмылялся за ее спиной, довольно и сыто причем. – Иди ко мне немедленно и прекрати сопротивляться.
– Звонок! Слышишь? – Рита все-таки вывернулась и отбежала, утащив одеяло. – В дверь звонят, Эдик. Да все равно пора подниматься, понедельник же…
– А-а, ну да, конечно. – Кораблев бесстыдно вытянулся на бабкином диване, запрокинул сильные руки за голову и, шумно зевнув, проговорил: – Ты пойди дверь-то открой, а потом возвращайся. Невзирая на понедельник, Марго, подниматься еще рано. Ступай уже, а то дверь сейчас точно выломают.
В дверь и в самом деле перестали звонить и стучали теперь чем-то тяжелым. Стучали нетерпеливо и громко, наверняка перебудив по два этажа ниже и выше их четвертого. Замотавшись одеялом до самого подбородка, Рита засеменила в прихожую.
– Кто там? – Голосом Каркуши из Простоквашина произнесла Рита, приложившись горящей щекой к двери.