Сбой реальности - Романовский Александр Георгиевич. Страница 46

Тем не менее все это являлось не более чем подстраховкой.

Он оделся и покинул клинику, не забыв прихватить сувениры. В штаб-квартиру отправился на том же метро. В холле небоскреба чрезвычайно удивились, завидев, как гайдзин без принуждения входит в бронированный проем. Никто не ожидал, что он на это решится — с учетом распоряжений, отданных начальниками служб безопасности.

Наемника взяли под руки, погрузили в лифт и сопроводили на предпоследний этаж. Он ничуть не удивился, когда оказался совершенно один в неуютной комнате. Охранники вышли; запоры щелкнули с той стороны.

Чейн огляделся. Половину одной из стен занимало зеркало, являвшееся таковым только отчасти. Стол и два стула были привинчены к полу. Под потолком тускло светил плафон, забранный мелкой решеткой. Пожав плечами, наемник уселся на тот стул, что стоял напротив двери. Металлические кольца в столешнице — крепления для наручников — заставили его усмехнулся.

Он отнюдь не спешил отдаваться на волю Судьбы и даже не испытывал суицидальных настроений. Просто это был единственный выход. Упусти наемник свой шанс, и апелляции не будет — вину докажут заочно. Его станут гнать по всему миру, пока однажды он не проснется в гостиничном номере, заполненном газом л хмурыми людьми с автоматами.

Сейчас, по крайней мере, руки у него оставались свободы.

Чейн сидел и ждал, не обращая внимания на псевдозеркало. Он не думал, что дело ограничится допросом — сколь-либо долгим. Вероятно, его проводят в Зал совещаний, где уже заседает Совет директоров. Китакубо и прихвостень Каваджири к тому времени прекрасно обработают толпу. Директора возжаждут крови гайдзина, провалившего дело — «SAFO» ускользнула, наотрез отказавшись присылать других делегатов.

Наемник понятия не имел, что сможет заявить в свое оправдание.

Когда час спустя дверь распахнулась, на пороге стояли вовсе не те, кого он ожидал увидеть в данный момент. Помощники вошли и бегло осмотрели небогатое убранство. Дверь за ними хлопнула, щелкнули запоры.

Наемник молча таращился на визитеров. Штефнер и Мона Лиза жизнерадостно ухмылялись, в свою очередь глядя на него. Чейн понял, что они повредились в уме, испытав в Сеуле нечто ужасное, — ничто другое, по его мнению, не могло заставить людей улыбаться в таких обстоятельствах.

— Какого хрена вы приперлись?!. — выдавил он. — Всё кончено; с минуты на минуты начнется представление.

— Потому-то мы и пришли, — сказала Мона Лиза. — Неужели ты подумал, что мы можем тебя бросить? Лично я не оставляю клиентов в опасности.

Штефнер неопределенно качнул головой.

— Спасибо, конечно, — проворчал Чейн. — Но, думаю, вы просто придурки. Им нужен только я. Вы могли спокойно сесть в самолет и лететь куда угодно. Вас не станут искать.

— И остаться без вознаграждения?! Нет уж, мы досмотрим шоу до конца.

— Хотите увидеть, как меня поджаривают на электрическом стуле? — Наемник осклабился. — Директора уже поводят проводку к какому-нибудь креслу.

Уличный самурай подошла и уселась на другой стул.

— Думаю, — проговорила она, — с этим мы как-нибудь справимся.

Чейн покачал головой. С каждой секундой он все больше убеждался в первоначальном мнении — эта парочка здорово тронулась.

— Я понятия не имею, что вам удалось раздобыть, — с расстановкой проговорил он. — Однако вынужден предупредить, что за этим зеркалом расположены минимум две камеры, фиксирующие все происходящее в комнате. Кроме того, чувствительные микрофоны улавливают любой шорох, не говоря уже о шумах, производимых голосовыми связками. Для того, собственно, вас сюда и поместили — чтобы поглядеть и послушать.

— Ты нас недооцениваешь, — сообщил Штефнер.

— О? Неужели?!

Наемник отстраненно наблюдал, как Мона Лиза расстегивает ширинку на джинсах и лезет себе куда-то в промежность. Рука, сжатая в кулак, появилась над столом секунду спустя. В другой девушка держала зажигалку.

— Это что, какой-то намек? — уточнил Чейн.

— Читай так быстро, как только умеешь.

Мона Лиза потянулась и сунула ему в ладонь то, что извлекла из собственной ширинки, — квадратный клочок бумаги, явно вырванный из карманного блокнота. Листок был пропитан потом, однако мелким черным символам, покрывающим всю его поверхность, это ничуть не повредило.

Наемник впился взглядом в текст, стараясь запечатлеть его в памяти на всю оставшуюся жизнь. Другая ладонь сама собой сжала зажигалку.

Чем дальше он читал, тем отчетливее осознавал, что они спасены.

На такое Чейн даже рассчитывать не смел — помощники выловили действительно крупную рыбу. Крошечный листок содержал в себе атомную бомбу локального действия — аккурат на одну корпорацию.

Запоры щелкнули, дверь распахнулась. Внутрь ворвались оперативники. Чейн продолжал читать, намертво приклеив взгляд к черным буквам. Левая рука открыла зажигалку и щелкнула кремнием, с первой же попытки высекая искру. Над зажигалкой взвился огненный язычок.

Штефнер отшвырнул первого охранника, тот врезался в стену, даже не успев взмахнуть дубинкой. Другого уличный самурай встретила молниеносным хуком в челюсть. Третий и четвертый принялись рвать воздух дубинками, пятый же потянулся к кобуре. Помощники заняли боевые стойки, спиной к спине.

— Достаточно, — велел Чейн.

Он поднял зажигалку, и листок сразу же охватило жадное пламя.

Охранники бросились было вперед, но последнего усилия помощников оказалось достаточно, чтобы задержать этот натиск. Пару секунд спустя наемник растер на столешнице пепел.

Оперативники плюнули, собрали бесчувственных товарищей и вышли, вновь щелкнув запорами. Чейн рассмеялся — эта небольшая победа доставила ему искреннюю радость. Но в душе клокотало негодование. Чтобы заставить ярость улечься, пришлось приложить определенное усилие.

— Ну как? — торжествуя, спросила Мона Лиза.

— Вы молодцы, — кивнул Чейн. — А теперь помолчите — у нас не так много времени. Нужно решить, как более выгодно распорядиться этим информационным богатством.

Напарники переглянулись и разбрелись по комнате.

Чейн напряженно размышлял.

Его ввели в Зал совещаний. Даже невзирая на свое положение, наемник восхитился роскошным убранством. Вокруг сверкали хрусталь, мрамор и позолота. Создавалось впечатление, будто они переместились во времени, угодив не куда-нибудь, а прямиком в Версаль.

Директора же были сплошь якобинцы — хмурые, с безумным блеском в глазах. Для полноты картины не хватало только гильотины.

Руки Чейна были по-прежнему свободны, однако рядом стояли четыре крепких охранника. Впереди, на расстоянии нескольких метров, возвышался длинный стол. Совет директоров заседал полным составом, включая Председателя. Наемник смерил взглядом пожилого японца, сидевшего во главе, и не обнаружил ничего впечатляющего.

Куда больше опасений внушал Китакубо. Директор сидел неподалеку от противоположной оконечности стола, деловито перебирая какие-то бумаги. Каваджири скорчился за спиной повелителя, на месте простого советника. Оба старательно избегали глядеть на гайдзина.

Чейн дерзко усмехнулся. Да что они о себе возомнили?!.

Пару минут спустя, когда директора соблаговолили притихнуть, Председатель подал голос.

— Итак, мы заслушали обвинение, — сказал он густым баритоном. — Чейн Волков, что вы можете сказать в свое оправдание?..

Чейн вздрогнул. Он не рассчитывал, что господа директора творят правосудие столь оперативно. Вероятно, никто из них даже не задался вопросом, с какой стати наемному гайдзину потребовалось сюда возвращаться.

Что ж, тем хуже для них.

Неожиданно на «подсудимого» снизошло неземное спокойствие. Мысли пришли в гармоничный порядок, рассортировываясь по полочкам. Прежде, чтобы достичь такого состояния, ему требовалось долгие часы медитировать, пока от сидения на полу не затечет все тело. Сейчас же произошло нечто странное.

Он чувствовал дыхание смерти, стоявшей где-то рядом.