Ярость рвет цепи - Романовский Александр Георгиевич. Страница 27

Застарелая злость хлынула наружу, будто прорвало плотину. Курту потребовалось приложить некоторое усилие, чтобы заставить себя замолчать. Сейчас для этих сцен явно не время.

Доктор отшатнулся от разъяренного волка.

— Ты сам не ведаешь, — прошептал он, — что говоришь…

— Прекрасно ведаю. А теперь прочь с дороги!

Курт двинулся вперед, отпихнув доктора плечом. Тот пошатнулся и чуть не упал. Курт шагал к двери широкими уверенными шагами. Распахнув металлическую дверь ударом ноги, он вышел в коридор. Пока дверь не вернулась на место, в ушах звучал сдавленный кашель доктора — вероятно, очередной приступ астмы.

Это было опасно, однако Курт спешил.

Он шагал к выходу мимо кладовок, бережно кутая сестру в простыню. В лапах отдавалась мелкая дрожь. То ли прежде Курт не заметил, что Джейн колотит озноб, то ли это началось секунды назад.

— Потерпи, малышка, — шептал он, — уже недолго осталось…

Но у двери его поджидал очередной сюрприз. Выход загородил Мамот, а рядом с ним стояли Иррган, папаша Кэти, и Майкл, ровесник Курта. Все трое имели весьма озабоченный вид. Не требовалось долго напрягаться, чтобы понять, какие у них намерения в отношении молодого волка и его сестры.

Все трое стояли у подножия лестницы. Мамот оставил пост у двери, но в данной ситуации это не удивляло. Волки не собирались даже близко подпускать Курта к двери. Кроме того, в драке кто-то мог рухнуть на лестницу, приведя в действие множество ловушек.

Курт стал осторожно перемещать Джейн на левое плечо. Правая лапа получила относительную свободу, однако нечего было и думать о том, чтобы одолеть ею трех сильных волков. Даже в дружеских потасовках это было не просто, не то что с драгоценной ношей на плече…

Курт начал расстегивать куртку.

Волки внимательно следили за его движениями. Вооружен был лишь Мамот, — копье сжато в руке, легендарный пистолет в кобуре, — однако это не имело значения. Эти трое и без всякого оружия могли дать фору десятку вооруженных до зубов безволосых.

Но Курт не собирался с ними драться.

Не доходя метра четыре до лестницы, он остановился.

Первым заговорил Иррган. Это был волк в расцвете сил, мощный и подвижный. Мышцы бугрились под толстой черно-бурой шкурой. Голову слегка присыпала седина, но глаза по-прежнему глядели пронзительно и властно. Волк был в одних только потертых джинсах, натянутых явно впопыхах — кто-то вырвал его из крепкого сна.

И этому “кому-то” не поздоровится.

Курт невольно поежился. Еще щенком ему доставалось от Ирргана, благо тот ему в отцы годился. Лапа у отца Кэти была необычайно тяжелой, воспоминания о ней крепко въелись в память.

Курт тряхнул головой, отгоняя никчемные воспоминания. Он уже давно не щенок.

Что до Мамота и Майкла, то эти двое казались бледной тенью Ирргана — легкие пушки под прикрытием тяжелой артиллерии. Если отца Кэти решили разбудить среди ночи, стало быть, кое-кто считал, что события могут принять серьезный оборот.

— Далеко собрался, сынок? — Голос у него был глубокий и сильный.

— Не очень, — буркнул Курт. — Отойдите… пожалуйста.

— То, что не грубишь — хорошо, — усмехнулся Иррган. — Но мы тебя никуда не пропустим. Тебя долго не было, ты только что вернулся, и вот опять куда-то собираешься. Да еще с сестрой на плече. Тебе не кажется, что в данный момент прогулки ей не очень помогут?

Курт молчал.

— На уме у тебя явно что-то неладное, — продолжал Иррган. — Ты никуда не пойдешь, пока не получишь разрешение старейшины. Ты сильно опечален, мы понимаем. Все в стае любили и продолжают любить Джейн. Вместе мы что-то обязательно придумаем. Тогда как ты можешь наломать столько дров, что потом и всей стаей не разгребем. — Иррган взглянул из-под бровей на молодого волка. — Или УЖЕ наломал?

— Пропустите, — прорычал Курт. — По-хорошему. Старший волк вздохнул.

— По-хорошему ли, по-плохому, но ты пойдешь с нами. Мамот разбудил нас в столь неурочный час, а это мне очень не нравится. Старейшина велел дождаться тебя, после чего привести к нему. Лично. Я отвечаю за это. Давай без глупостей, сынок.

— Я тебе не сын! — рявкнул Курт.

Иррган равнодушно кивнул. Мамот и Майкл шагнули вперед.

Курт сунул лапы под полы куртки и выхватил пистолеты. Щелкнув предохранителями, он взвел курки и направил оба ствола в сторону ровесников. Тело сестры, завернутое в простыню, продолжало висеть на плече.

Двое волков остановились, даже чуть пошатнулись, словно налетели на какое-то препятствие. Пасти их изумленно распахнулись, а глаза, округлившись, уставились на дыры стволов. Лапа Мамота рефлекторно дернулась к кобуре, Курт покачал головой.

— На твоем месте я бы этого не делал. Мозги все-таки вылетят.

В подтверждение этих слов он направил ствол Мамоту промеж глаз. Осознав, что ровесник не шутит, часовой испуганно отступил назад. Волки могли с известной долей относительности разоружить (или просто убить) практически любого безволосого, однако с волком-собратом это было куда сложнее. Потому-то Мамот и отступил. Через пару мгновений Майкл, что-то недовольно ворча, последовал его примеру.

Зато на Ирргана появление оружия оказало прямо противоположное действие.

— Да ты что, совсем очумел?! — взревел старший волк. Глаза его налились кровью, из пасти летели брызги слюны. — Угрожать своим сородичам?! Просто неслыханно! Сейчас же убери свои погремушки, слышишь?

Что-то внутри Курта дрогнуло. Видеть Ирргана таким — взбешенным, почти не помнящим себя от ярости — было не очень приятно. Образ накладывался на детские воспоминания, а они, как известно, терзают даже седых стариков.

Курт сильнее сжал рукояти.

— Заткнись, — сказал он. — Мне недосуг слушать твои вопли.

Очевидно, Иррган надеялся услышать совсем другое — щенячий скулеж, а не уверенную речь взрослого волка. Такое с ним случалось нередко. Он то и дело забывал, что у вчерашних щенков выросли крепкие зубы.

Как бы там ни было, он был не таким дураком, чтобы бросаться грудью на пистолеты. Пасть его медленно захлопнулась, а глаза приобрели осмысленное выражение.

— Давай поговорим, малыш, — сказал он. — Ты УЖЕ заслужил наказание. Но если до тебя все-таки дойдет, какое злодеяние ты совершаешь, мы готовы пойти тебе навстречу. Учитывая твое состояние, мы вполне можем закрыть глаза на твой проступок. Безусловно, он продиктован болью и отчаянием. Отдай нам свое оружие, и мы обо всем забудем. Верно, парни?