Президент Фу Манчи - Ромер Сакс. Страница 8

– И что он?

– Притворился, что выполняет приказ, но явно пытался ввести меня в заблуждение! И вот посреди переполненной транспортом улицы мне пришлось выпрыгивать из машины, бежать бегом до Шестой авеню и нанимать там другое такси.

Он замолчал и глубоко вздохнул. Затем извлек из кармана пальто потрепанный кисет и принялся набивать трубку.

– Эта ваша лаборатория несколько угнетает. Давайте перейдем в гостиную. – И Смит направился в смежную с лабораторией просторную комнату. Хэпберн последовал за ним.

– Оба мы должны исчезнуть! – на ходу бросил через плечо Найланд Смит, потом остановился и обернулся к подчиненному. И, встретив пронзительный взгляд холодных серых глаз, Хэпберн сразу понял, что коллега не шутит.

– Сейчас на кон поставлена самая большая ставка из всех, которые когда-либо разыгрывал человек: власть над США. К своей реально существующей организации, о численности которой можно лишь догадываться, доктор Фу Манчи присоединил еще в высшей степени полезный для осуществления его целей уголовный мир.

Набив трубку, Найланд Смит автоматически попытался сунуть кисет в карман форменного мундира и, не обнаружив оного, раздраженно швырнул кисет на кресло. Он взял с мраморной каминной полки спичечный коробок и зажег трубку. Затем, окутанный клубами дыма, повернулся к Хэпберну и продолжал по обыкновению резким, пронзительным голосом:

– Вы можете поймать и обезвредить главарей банд, но при этом преступные формирования не прекращают своего существования. Они по-прежнему боеспособны и готовы к действию – и ждут единственно лишь умного и умелого руководителя. И вот такой руководитель появился… и взял в свои руки командование преступными группировками. Наши жизни, Хэпберн, – Смит щелкнул пальцами, – не стоят таких усилий. Но давайте проанализируем ситуацию.

Яростно попыхивая трубкой, он принялся расхаживать взад-вперед.

– Рукопись незаконченного обращения аббата Донегаля была пропитана неким идентифицированным вами составом, точная химическая формула которого вам неизвестна. Привычка святого отца смачивать слюной палец, переворачивая страницы, – замеченная соглядатаем, коим наверняка является Джеймс Рише, сбежавший секретарь, – привела к тому, что сэр Патрик отравился, не успев сделать заявление, которое доктор Фу Манчи считал несвоевременным. Аббат может вспомнить, а может и не вспомнить содержание пяти последних страниц обращения – однако в его интересах и, полагаю, в интересах всей страны ему лучше некоторое время хранить молчание. Пока что он выходит из игры. Вам все ясно, Хэпберн?

– Да.

– Клеящее вещество на марках к конвертах, находящихся в распоряжении доктора Прескотта на Уивер-фарм, похоже, того же происхождения. Прескотт покинул особняк и направился к озеру. Безусловно, он находился под действием наркотика. Как показало недавнее расследование, его перенесли по берегу к северной оконечности озера и оттуда – к дороге, где преступников ожидала машина. Судя по недавно поступившим сведениям, машина эта достигла штаба противника сегодня же ночью. То есть она, несомненно, направлялась в сторону Нью-Йорка.

– У нас нет никакой информации о человеке, подменившем канцелярские принадлежности на Уивер-фарм, – прозвучал бесстрастный голос Хэпберна.

– В настоящий момент нет.

Найланд Смит стремительно подошел к одному из окон гостиной.

– Где-то там внизу, – он резко ткнул пальцем в окно, – может быть, где-то среди миллионов видных отсюда огней, спрятан Орвин Прескотт.

– Полагаю, вы правы.

– Я почти уверен! Именно Нью-Йорк, а не Вашингтон избрал Фу Манчи в качестве базы. Через завербованных агентов он вел здесь работу последние несколько месяцев. И другие агенты стекаются к нему. Только сегодня утром мне сообщили из Скотланд-Ярда, что один давно известный преступник в двадцатый раз ускользнул из расставленных полицией сетей и, вероятно, бежал в Нью-Йорк. И Прескотта наверняка доставили в штаб доктора Фу Манчи. Одному Богу известно, через какие испытания ему суждено пройти и перед каким выбором его поставят! Вполне вероятно, у доктора Прескотта вообще не будет никакого выбора!

Найланд Смит сжал кулаки и в отчаянии погрозил мириадам мерцающих огней ночного Нью-Йорка.

– Посмотрите! – вскричал он. – Вы видите? Туман рассеялся. Вот стоит статуя Свободы. Вы понимаете, во что превратится этот символ, если мы проиграем?

Безумный огонь погас в его глазах, и Смит снова зажал трубку в крепких, ослепительно белых зубах.

– Но мы не проиграем, сэр Дэниз, – ответил Хэпберн своим сухим немелодичным голосом.

– Спасибо, – произнес Найланд Смит и сжал плечо подчиненного. – Доктор Фу Манчи – китаец. Следовательно, в каком квартале Нью-Йорка он разместит свой штаб?

– В Китайском…

Найланд Смит весело рассмеялся.

– Именно так, мой друг.

В маленькой комнате, залитой янтарно-желтым светом, старик спокойно работал над скульптурным изображением головы зловещего китайца. Послышался отдаленный звон, и комната погрузилась во тьму, в которой светился только ярко-красный огонек египетской сигареты. В тишине раздался высокий гортанный голос.

– Меня интересует последнее донесение от номера, ведущего слежку за федеральным агентом Пятьдесят Шесть в Нью-Йорке.

– К настоящему времени от него поступило лишь одно донесение, – незамедлительно ответил скульптор. – Федеральный агент Пятьдесят Шесть занимает номер в отеле «Регал-Атениэн». Там же проживает федеральный агент Марк Хэпберн, который занят химическими исследованиями. В самом начале девятого федеральный агент Пятьдесят Шесть покинул здание через служебный вход и сел в одно из такси корпорации «Лотос». Водитель идущей по следу машины получил соответствующие инструкции, но Пятьдесят Шестой ускользнул от него на углу Сорок Восьмой и достиг Централ-стрит в восемь часов тридцать пять минут. В заключение отчета говорится: «Полагаю, он до сих пор находится в штабе полиции, поскольку никто не заметил, чтобы он выходил оттуда».

После нескольких секунд молчания гортанный голос продолжал:

– Информируйте меня немедленно о любом донесении от номера Тридцать Восемь, в данный момент едущего из Кливленда в Нью-Йорк.

Вновь зазвенел отдаленный колокольчик, и янтарно-желтый свет залил маленькое помещение с куполообразным потолком. Седоволосый скульптор зажмурил глаза, словно внезапный свет ослепил его, потом взял со стола очки в черепаховой оправе, неторопливо надел их. Бросил окурок в пепельницу и вернулся к своей бесконечной работе.

ГЛАВА VIII

ЧЕРНАЯ ШЛЯПА

Такси корпорации «Лотос» с броским кузовом кремового цвета и розовой полосой остановилось на углу Малбери и Байярд-стрит. Из автомобиля вышел пассажир: смуглый невысокий мужчина – очень грациозный и изящный – в сером плаще и мягкой черной шляпе. На мгновение он задержался у машины и расплатился с шофером, внимательно поглядывая в ту сторону, откуда только что приехал.

Потом он пересек Пэл-стрит и пошел в направлении Восточного квартала.

Водитель развернул машину, но затем сделал крюк по Мотт-стрит. Он остановился возле заведения By Кинга и вошел туда. Три минуты спустя он вышел из ресторана, сел в такси и уехал прочь.

Тем временем человек в черной шляпе продолжал двигаться к восточной окраине города. Моросил редкий дождик, и холодный ветер гулял по улочкам Китайского квартала. Мужчина ускорил шаги. Из витрин ресторанов и магазинов лился ярко-желтый свет, однако азиатское население района в этот час искало спасения от непогоды под крышами. В любом случае человека в черной шляпе мало интересовали редкие прохожие, пробегавшие мимо него под тонкими струями дождя. Он шел вперед свободным широким шагом – явно твердо уверенный в собственной безопасности.

Когда мужчина проходил мимо открытых дверей, ноздри ему щекотал особый запах курений и пряных приправ, характерный для этих мест. Китаец законопослушен. Его образ жизни отличается от западного, но своих законов он придерживается с истинно религиозным рвением. Только деревенский житель, впервые приехавший с экскурсией в город, мог усмотреть что-то таинственное на улицах, по которым торопливо шагал сейчас человек в черной шляпе. Даже помощник инспектора Грегори из полицейского участка, ответственного за порядок в Китайском квартале, не заметил ничего необычного во время обхода общественных заведений и частных лавочек.