Золотой скорпион - Ромер Сакс. Страница 12

Стюарт рванулся вперед и подобрал записку. Не останавливаясь, чтобы ее прочесть, он поторопился за угол. Такси было от него уже в двухстах ярдах, и он понял, что преследовать его бесполезно. В это время улица была пустынна, и, скорее всего, никто не видел происшедшего эпизода. Он расправил листок, вероятно вырванный из блокнота и слабо пахнувший жасмином, и прочитал записку, написанную неровным почерком:

«Закройте на ночь ставни. Не думайте обо мне слишком плохо».

ГЛАВА XI

ГОЛУБОЙ ЛУЧ

Сумерки застали Стюарта в странном состоянии духа. Он разрывался между долгом перед обществом или тем, что под этим понимается, и… еще чем-то. Посыльный из Скотланд-Ярда доставил ему пачку документов, относящихся к делу сэра Фрэнка Нэркумба, и небольшой пакет с материалами, относящимися к внезапной кончине Хенрика Эриксена, норвежского ученого, специализирующегося в области электротехники, а также о неожиданной смерти Великого князя Ивана. Здесь были медицинские свидетельства, материалы расследований их смерти, отчеты детективов, мнения специалистов и заявления друзей, родственников и слуг покойных. На изучение всех этих документов потребовалось бы несколько часов.

Стюарт был польщен мнением помощника комиссара о его знаниях, но сомневался, что ему посчастливится обнаружить в этих материалах что-нибудь такое, что не было бы замечено прежде высококвалифицированными специалистами.

Он без устали ходил взад-вперед по кабинету. Хотя с тех пор, как он видел мадемуазель Дориан, прошло более шести часов, но он так и не сообщил об этом в Скотланд-Ярд. В сотый раз он перечитал ее записку и знал уже наизусть форму каждой буквы, каждой черточки и закорючки.

Если бы он только мог посоветоваться с кем-нибудь, не связанным с этим делом, чтобы немного расслабиться! Его мысли были настолько сумбурными, что он чувствовал свою полную неспособность взяться за стопку документов, лежавших на столе.

Ночью было довольно темно, и на небе не было ни облачка. Он часто поглядывал в сторону окна и один раз даже заметил тень, движущуюся вдоль изгороди. Он подошел к окну; тень осторожно вышла на лужайку, освещенную лунным светом, и оказалась черным котом!

Он испытывал сильное желание послушаться совета, данного ему таким странным способом. Однако он воздержался от того, чтобы ему последовать, считая, что проводить вечера с закрытыми ставнями при такой теплой погоде было совершенно невыносимо. Он безостановочно ходил из угла в угол по комнате, пытаясь решить свою проблему.

Наконец он заставил себя приступить к работе, но в основном для того, чтобы успокоиться; он набил трубку, закурил, выключил лампу в центре комнаты и зажег настольную. Потом подсел к столу, чтобы просмотреть документы, относящиеся к смерти Эриксена. В течение получаса он читал, делая карандашом пометки. Затем он остановился и уставился прямо перед собой.

Чем можно было объяснить убийство этих людей? Мотив убийства Великого князя Ивана поддавался объяснению, но в случаях с Хенриком Эриксеном и сэром Фрэнком Нэркумбом он отсутствует. Кроме того, Стюарт не мог понять, что связывает этих троих людей: не было никакой видимой причины, почему к ним было привлечено внимание их общего врага. Эти преступления казались ему бессмысленными. Можно было предположить, что «Скорпион» — это человек, причем, вероятно, опасный маньяк.

Но, тщательно изучая документы, Стюарт не смог обнаружить улики, указывавшие бы на существование такого человека. Он решил, что «Скорпион» мог быть выдуман изобретательным мистером Гастоном Максом; это становилось ему все более и более очевидно, когда он прочел о том, что попытка связать эти внезапные смерти с определенным человеком была предпринята французской полицией и что о «Скорпионе» стало известно из Парижа. Конечно, смерть Макса кое-что доказывает. Вероятность того, что его смерть наступила от несчастного случая, почти полностью исключена, а тот факт, что на его теле был найден фрагмент золотого скорпиона, конечно, весьма любопытен.

«Закройте на ночь ставни…»

Как же его преследовали эти слова, и как же горячо он себя презирал за растущее в нем понимание необходимости им последовать. Он чувствовал, как с приближением полуночи его все больше охватывает страх, который, похоже, лишал его способности мыслить разумно. Вряд ли он будет в состоянии даже пошевелиться, даже если увидит тень человека в рясе на освещенной лунным светом занавеси.

Казалось, что темные силы пришли в действие и какая-то незримая опасность близко подкралась к нему в темноте.

Дом был построен в начале викторианской эпохи и «французские» окна были снабжены массивными раздвижными ставнями. Он никогда ими не пользовался, но теперь он проверил, как действуют запоры, крепящие их к стене, и даже подвигал ими, чтобы узнать, сколь они надежны.

Все эти тайны ставили его в тупик, но особенно его раздражало происшествие, в которое были замешаны кусок картона, запечатанный в конверт, и китайская монета. Казалось, что это напоминает бессмысленную детскую шалость, однако это привело к появлению в его доме человека в рясе и мадемуазель Дориан. Почему? Он снова сел за стол.

— Будь проклято все это дело! — сказал он. — От него можно сойти с ума.

Он выбрал из кипы документов большой лист почтовой бумаги, на котором синими чернилами была изображена диаграмма грудной клетки, отмеченная цифрами и имевшая также пометки на полях, и начал читать отчет доктора Хейлсауна, к которому диаграмма прилагалась. В отчете утверждалось, что у сэра Фрэнка Нэркумба было горизонтальное сердце, слегка смещенное и расширенное, а также перечислялись и другие детали, которые, однако, не объясняли причины его смерти.

— У меня тоже горизонтальное сердце. — проворчал Стюарт, — и, учитывая, что я тоже курю, оно, конечно, расширенное… Но я едва ли умру от этого в фойе театра!

Он продолжал читать, пытаясь не поддаваться мрачному предчувствию, но то же время прислушиваясь к звукам ночного Лондона, к далекому шуму моторов и свисткам паровозов на железной дороге и далекому вою сирен на Темзе. Поднялся небольшой ветерок, и послышался легкий шелест листьев акаций и живой изгороди.

Затем до Стюарта донеслось гудение приближающегося автомобиля. Не выпуская из руки карандаша, он прислушался. Звук стал громче, а затем смолк. Либо автомобиль проехал, либо остановился где-то поблизости. Послышался стук в дверь.

— Да, — ответил Стюарт и поднялся, чувствуя, что волнуется.

Вошла миссис Мак-Грегор.

— Вы никого не ждете сегодня вечером? — спросила она.

— Нет, — сказал Стюарт, ощущая, как ни странно, разочарование; тем не менее он дружелюбно улыбнулся этой пожилой женщине. — Я очень скоро лягу спать.

— Поднялся сильный восточный ветер, — продолжила она, строго взглянув на открытые окна. — Для врача вы удивительно легкомысленны. Я закрою окна?

— Не беспокойтесь, миссис Мак-Грегор. Тогда в комнате станет очень душно от табачного дыма, а ночь довольно теплая. Конечно, я закрою их перед уходом.

— Ну да, — вздохнула миссис Мак-Грегор, собравшись уходить. — Спокойной ночи, мистер Кеппел.

— Спокойной ночи, миссис Мак-Грегор.

Она ушла, а Стюарт пристально взглянул в окно. Он не был склонен к суеверию, но казалось, что он испытывает судьбу, оставаясь в этой комнате с открытыми окнами. Как это ни парадоксально звучит, но он не мог себя пересилить и закрыть их: это означало бы признаться самому себе, что он боится!

Зазвонил телефон, и он откинулся на спинку стула, словно специально, чтобы избежать удара.

Это спасло его.

Как раз в тот момент, когда резкий звонок пронзил тишину, именно он спас его жизнь, как и было записано в Книге Судеб; как раз тогда голубой луч света, тонкий, как игла, появился из-за изгороди и пересек лужайку. Он наверняка попал бы в затылок Стюарта, если бы тот не сделал судорожное движение. Хотя луч и промахнулся всего на несколько дюймов, тем не менее у Стюарта возникло такое ощущение, словно его сильно ударили по щеке. Он бросился на ковер.