Пес войны - Рощин Валерий Георгиевич. Страница 4

«Судя по телосложению — не молокосос. Но и не старше тридцати… — отметил про себя кавказец, вновь поднимая свою „Беретту“ и целя русскому в лоб. — Не понятно, жив или нет… Однако ж пули для него мне не жалко…»

Палец его начал плавно давить на спусковой крючок. Вот-вот знаменитый пистолет итальянского производства должен был вздрогнуть и изрыгнуть из ствола смертельный заряд…

— Усман! Посмотри, Усман! — неожиданно раздался голос преданного Рустама. — Это, конечно, не документ, но кое-что!..

Подбежав к своему командиру, молодой человек протянул какую-то помятую фотографию. Дукузов нехотя ослабил давление указательного пальца на курок и опустил оружие, отложив на пару минут контрольный выстрел в последнего гоблина. Так же нехотя, будто делая одолжение, взглянул на находку…

На групповом снимке были запечатлены бойцы какого-то подразделения. Все, словно на подбор, выглядели рослыми, крепкими, обросшими мышцами. В первом ряду стояли офицеры в парадной форме. Перед ними — на корточках, а так же во второй шеренге располагались прапорщики и сержанты. Рядовых салаг среди бравых бойцов видно не было вовсе. На обратной стороне цветной фотокарточки значилась аккуратная надпись шариковой авторучкой: «Отряд специального назначения „Шторм“. День десантных войск».

— Уж не значит ли это, что мы положили спецназовцев из самого «Шторма»? — заметно повеселел Рустам.

Усман не отвечал. Почему-то данное открытие скорее огорчило его, чем обрадовало. Быстро сунув «Берету» за пояс, он отстегнул от ремня фляжку, отвинтил крышку и стал лить воду на лицо едва не застреленного им федерала, смывая кровь и налипшую грязь.

— А ну, послушай, дышит он или нет! — коротко приказал полевой командир.

Рустам послушно приник к груди лежащего молодого мужчины…

— Дышит! — доложил он вскоре.

Теперь, пряча довольную усмешку, Дукузов встал над русским так, чтобы можно было поудобнее сличать его с улыбающимися лицами со снимка. Рустам замер, ожидая результата…

— Ну-ка, посмотри. Он? — ткнул Дукузов пальцем в одного из офицеров спустя минуту.

Молодой кавказец наморщил лоб и несколько раз перебросил взгляд с тяжело раненного на фотографию. Затем убежденно, без тени сомнения кивнул:

— Он. Точно он!

Как ни странно оба чеченца не ошиблись: в офицерском ряду и впрямь стоял Александр Баринов — в майорских погонах и при всех своих боевых орденах. Снимок был сделан почти год назад в Питере, на территории их основной базы.

Любые документы, в том числе и фотографические материалы бойцам «Шторма», уходящим на спецоперации в районы занятые сепаратистами, брать с собой категорически запрещалось. Однако сержант Нефедов попросту позабыл о снимке и ушел в горы с завернутым в целлофан и запрятанным в нагрудный карман компроматом. Как бы там ни было, но в данной катастрофической ситуации это вопиющее нарушение секретности спасло жизнь контуженному и раненному майору Баринову…

— Слушай меня внимательно, Рустам, — изрек Усман тоном весьма грозным, аккуратно пряча карточку в полевую сумку. — Отныне отвечаешь за этого русского головой. Он нужен нам живым и невредимым, понял?

— Конечно, Усман! — отвечал приближенный моджахед, на самом деле ничего не понимая, — Аллахом клянусь — ни один волос с него не упадет!..

— Немедленно доставь его в лагерь, — не внимая клятвам помощника, продолжал командир. — Отдай в руки нашего врача — пусть тот сначала осмотрит его, потом уж наших. Приставишь к нему охрану и жди моего возвращения…

Глава четвертая

Хасан давно и преотлично знал Тимура Усамовича Сирхаева. Была у него и абсолютная уверенность в том, что убеждать совладельца Газырова в бессмысленности раздела компании — бесполезно. Жестокий и хладнокровный земляк по кличке Волк понимал сейчас одно: необходимо срочно остановить Тимура, иначе серьезной опасности подвергнется не только благополучие коммерческого предприятия и Руслана, как его главы. В конце концов на бесчисленных банковских счетах Газырова хранился не один миллион долларов, и тот, возможно, эти трудности переживет легко, играючи… А вот безбедная жизнь Хасана на том определенно закончится.

А несговорчивый компаньон Руслана Селимхановича о намерениях соплеменника с бандитским прошлым в этот майский день даже не подозревал…

Проживал он в собственном шикарном особняке, отгороженном от остального мира высоким каменным забором. Современное строение со всеми мыслимыми и немыслимыми наворотами неплохо вписывалось в заповедную кедровую падь тихого пригорода Владивостока. Делами компании в основном заправлял Газыров, а совладелец чаще сидел в своем миниатюрном замке и выезжал за его пределы на роскошном серебристом автомобиле с водителем и охранной довольно редко. Однако именно этим утром Тимур отправился в город — следовало обязательно побывать в администрации района, поставить подписи на важных документах и навестить адвоката. Завершив точно по графику намеченный план и отобедав в ресторане, чеченец облегченно вздохнул, уселся на заднее сиденье представительского авто и повелел водиле возвращаться в уютные благодатные владения…

Немного свернув с асфальтовой дорожки, лимузин плавно остановился неподалеку от витой чугунной калитки. Вышколенный охранник проворно выскочил с переднего места и предупредительно открыл заднюю дверцу.

Босс вальяжно покинул машину, бросив через плечо:

— Завтра не приезжайте. Понадобитесь — вызову…

Телохранитель послушно кивнул, вновь усаживаясь в удобное кресло и машина, не дожидаясь пока Тимур скроется за забором виллы, тронулась в обратный путь — к центру города. Кавказец, приблизительно того же возраста что и Газыров, порылся в кармане, выудил небольшую связку ключей и отпер хитрый замок калитки. Как только он шагнул внутрь обширного двора, сзади — со стороны придорожных кустов послышались два негромких хлопка…

Словно оступившись на идеально выложенной тротуарной плитке, Тимур остановился. Неловко ухватившись за чугунный узор, оглянулся. Во взгляде блуждали боль, недоумение… А когда на темном фоне сплошных кедровых стволов появилась фигура Хасана, вразвалочку направлявшегося к нему, губы скривились в блеклой ухмылке человека, слишком поздно осознавшего смысл происходящего…

— Что же ты, собака… в поясницу?! — прошептал он подошедшему вплотную убийце. — Неужели не мог сразу в сердце?..

— Почему же не мог? Мог! — блеснул тот золотом коронок. — Просто торопиться мне некуда, понимаешь?..

Он еще дважды нажал на спусковой крючок пистолета с длинным глушителем, и одновременно с хлопками раздались вскрики Тимура — Хасан и следующие две пули всадил тому в почки. Теперь соучредитель Руслана Селимхановича держался за калитку обеими руками — ноги уже не держали. Лицо побледнело и моментально покрылось испариной. Из груди при каждом выдохе рвались леденящие душу звуки.

Спустя пару минут, когда Хасан вдоволь наслушался стонов и насладился предсмертными страданиями жертвы, прозвучал последний — пятый выстрел…

Вечером того же дня в офис позвонила горничная Тимура и со слезами в голосе сообщила о смерти хозяина. Сейчас возле его особняка уже во всю хозяйничали оперативники с криминалистами…

Стоящая напротив Газырова вторая на сегодняшний день бутылка почти опустела. Откинувшись на спинку огромного кожаного кресла и уронив голову на грудь, он сидел неподвижно, вспоминая молодость и давнюю дружбу с Тимуром. Конечно же, Руслан все понимал. И то, что это убийство — дело рук Хасана, и, самое ужасное — то, что другого пути разрешения нависшей проблемы все равно не было. Нет, он не оправдывал чудовищного поступка бесчувственного изверга Хасана, но какое это имело теперь значение?..

Внезапно дверь кабинета чуть приоткрылась…

— Руслан Селимханович, — робко позвал помощник — расторопный кавказец лет двадцати восьми.

— Чего тебе? — очнулся тот, подняв на молодого сородича остекленевшие и полные печали глаза.