Радости и тяготы личной жизни - Росс Джоу Энн. Страница 26

Трогала веселые погремушки у кроватки, перебирала детские вещички в ящиках и все представляла, каково же это – иметь ребеночка?

– Брошюры, проспекты из Нью-Йоркского Университета. Один из факультетов – прямо для тебя, Кэсси. Будет специальный набор, который предусматривает гибкий график занятий, свободный выбор дисциплин и факультетов, возможность разрабатывать свою тему с первого дня. – По улыбке было видно, как Нина довольна собой. – Так что недалек день, когда все эти напыщенные антиквары-снобы будут в очереди стоять, чтобы пригласить тебя на работу.

Кэсси стала просматривать брошюры и пришла в восторг, увидев, как разнообразны учебные программы.

– Сразу после родов подам заявление, – сказала она.

А пока можно будет изучать бесконечные ряды книг по истории искусства, художественные альбомы и каталоги антиквариата, которыми так богата была библиотека на Пятой авеню. Конечно, вся городская библиотека Гэллахер-сити поместилась бы в одном ее уголке.

– Просто не знаю, как благодарить тебя, Нина, – блеснув зелеными глазами, сказала Кэсси.

– Ты не должна вообще меня благодарить.

Черт побери, Кэсси, каждому из нас иногда нужна поддержка и помощь. Твое житье-бытье напоминает мне старые деньки, когда я мыкалась подавальщицей в кафешке, таскала тарелки туда-сюда. Это было в Форксе, в штате Вашингтон, где живут одни лесорубы да рыбаки. Вот там и заметила меня случайно Айлин Форд, забрала с собой, привезла в большой город, поселила у себя и научила всему, что я умею сейчас. Она спасла мне жизнь, Кэсси, – неожиданно серьезно сказала Нина, – и, на мой взгляд, лучший способ вернуть этот долг – тоже помочь кому-нибудь в жизни. – Нина вновь улыбнулась своей легкой, знакомой улыбкой. – Мне попалась ты, деточка, так что, не возражай. Что с тобой? – встрепенулась она, заметив, как неожиданно расширились глаза Кэсси.

– Шевелится.

Она схватила Нину за руку, прижала ее к своему животу, внутри которого перебирали чьи-то маленькие пяточки.

– О Боже Всемогущий, – с благоговением прошептала Нина, – вот он – твой ребенок.

Впервые Кэсси ощутила, что ее еще нерожденное дитя – это счастье, дар Божий, а вовсе не обуза.

И лицо ее озарилось улыбкой.

– Да. Это мой ребенок.

Март оказался трудным для Кэсси. Она мучалась изжогой, бессонницей, отекали ноги. Нина, чтобы немного разогнать ее тоску, решила вытащить ее в город. Программа была намечена обширная – косметический салон в «Блумингдейле», ланч в «Пэлм Корт», а потом – дневное представление в концертном зале, где шел новый мюзикл.

Кэсси неловко взгромоздилась на высокий стул в косметическом салоне «Блумингдейла», и мастер макияжа от фирмы «Елена Рубинштейн» занялась ее глазами. Для пробы был выбран цвет «золотистый хаки».

– В этом сезоне «металлические» оттенки – самый шик, – говорила гримерша, с удовольствием глядя на свою работу, – ас вашими глазами, дорогая, эффект будет подобен взрыву. – Она обернулась к Нине, которая увлеклась новым запахом «Диора». – Вам не кажется, что именно так должна выглядеть «Женщина-кошка» [8]?

– Точно.

Кэсси помассировала поясницу, которая сегодня с утра ныла почти нестерпимо.

– Сейчас скорее я похожа на слониху, а не на кошку, – пожаловалась она, глядя на свой необъятный живот и отекшие ноги. Бывали моменты; когда она уже не верила, что обретет снова свой прежний облик. – Или на тюлениху.

Что за вздор Нина выдумала! Никакой макияж не поднимет сейчас настроения.

После сидения на жестком неудобном стуле спина заболела еще сильнее; неожиданный позыв сходить в туалет заставил Кэсси – ох, непростая задача! – положить ногу на ногу. Косметичка тем временем начала накладывать ей на щеки тончайший слой розовато-медных румян. А Кэсси вдруг почувствовала, как начала подтекать... и тут внутри у нее что-то бухнуло и сжалось. Замерев, она поняла, что это околоплодные воды хлынули из нее.

– Нина...

– Да-а-а? – протянула отрешенно Нина, которая теперь изучала запахи «Нины Риччи», «Л'эр дю Тен», в частности.

Живот Кэсси перехватил жуткий спазм, естественный румянец отхлынул от лица, волна боли захватила ее всю.

– Боюсь, что на представление мы сегодня не попадем...

Глава 8

Это был бесконечный день. Кэсси буквально плавала в поту и, хоть ей удавалось задремать между схватками, к вечеру, казалось, сил не осталось совершенно. Все это время Нина не отходила от нее.

– Расслабься, – уговаривала она, легонько поглаживая напряженный вздутый живот Кэсси, – вспомни, чему тебя учили на занятиях. – Она дала Кэсси маленький кусочек льда, чтобы освежить рот. – Не сопротивляйся боли. Расслабься, плыви по течению.

Кэсси пыталась повторить все, чему научилась на гимнастике, например, представляла родовые схватки в виде мощных океанских волн, которые накатывают, разбиваются в пену и исчезают. Все это было прекрасно, но шли часы, и очень скоро Кэсси поняла, что не так просто на самом деле то, что казалось легким на занятиях.

То и дело к ней подходили доктор или акушерка, они осматривали живот, проверяли состояние ребенка, контролировали раскрытие родовых путей. Серьезно-нахмуренный вид доктора бодрости не прибавлял. Наконец, было принято решение сделать ультразвуковое исследование и внутриутробный снимок.

– Я ведь не умру, а? – нервно спросила она у врача, когда ее привезли обратно в палату.

– Нет, конечно, – седовласый доктор добродушного вида смотрел на нее с ласковым превосходством. Такой человек не привык к поражениям, мелькнуло у Кэсси. Такой человек не позволит ей потерять ребенка.

Он отечески потрепал ее живот. Разговаривать у Кэсси уже не было сил.

– Мы имеем новость хорошую – шейка раскрыта на девять сантиметров, остался всего один, – сообщил доктор, – имеем новость и неважную – заднее предлежащие ребенка. Если оно вот-вот не изменится, будем готовить кесарево.

– О нет, только не это, – вмешалась Нина, – шрам может загубить всю ее карьеру.

Доктор бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Главное – жизнь ребенка. И здоровье и безопасность его матери.

– Конечно. Конечно, – быстро согласилась Нина. Врач ушел, и она начала поглаживать горообразный живот Кэсси, приговаривая:

– Ну, давай, давай, малышечка. Мы сейчас всем им покажем! Мы сейчас так сделаем, что наша мама станет богатой и знаменитой!

Кэсси прикусила губу, стараясь подавить крик: схватки следовали одна за другой. Удивительно, но вскоре после бодрых слов Нины, обращенных к еще не рожденному малышу, у Кэсси наметились сдвиги. Ребенок повернулся в утробе так энергично, что почти все в палате видели это воочию. Наконец, родовые пути раскрылись на нужные десять сантиметров. Врач велел немедленно перевезти Кэсси в родильный блок, где ее положили на специальный стол, укрыли живот и ноги стерильной простыней, ступнями она уперлась в теплые упругие подставки.

Нина стояла у изголовья, вместе они считали схватки, вместе дышали – глубоко и размеренно – в промежутках между ними. Вслед за доктором Нина уговаривала Кэсси правильно и вовремя тужиться. Кэсси была измотана и обессилена, как никогда в жизни. Капельками пота блестел лоб, верхняя губа, по спине, по бокам просто струилась влага, пропитывая белую больничную рубаху.

– Идем-идем! – воскликнул доктор. – Ребеночек уже на подходе, Кэсси. Давай, тужься сильнее. Так. Еще разочек. Вот и все. Вот мы уже видим глазки, носик – тужься, тужься – и ротик, а вот и... человечек.

В зеркале, укрепленном на потолке, Кэсси видела, как вышел в мир ее ребенок.

Итак, спустя двадцать восемь бесконечных часов с тех пор, как у Кэсси отошли воды в косметическом салоне «Блумингдейла», на свет появилась Эми Тара Макбрайд. Затаив дыхание, Кэсси ждала первого крика новорожденной дочки. И когда первое кряхтение переросло в громкий требовательный плач, Кэсси и Нина, обнявшись, разом заревели.