Рискованное увлечение - Росс Джулия. Страница 3
После прогулки по улице сапоги покрылись пылью. Его элегантный экипаж с фамильным гербом на дверце отбыл обратно в Грейсчерч-Эбби, вместе с камердинером и багажом. Олден хотел устроить себе жесткую разминку, прокатившись верхом по свежему воздуху. И потом, приехать сюда без фанфар казалось самым благоразумным. Интуиция и здравый смысл подсказывали, что лорд Эдвард Вейн ожидает этого менее всего.
Так что же можно узнать о вдове по виду ее дома?
Над парадным крыльцом буйно разрослась ползучая роза. Тернистые щупальца живописно вились вокруг окон. В саду росли разбросанные кучками всевозможные цветы, разделенные только потрескавшимися кирпичными дорожками. За группой пчелиных ульев по обеим сторонам от дома тянулись правильные ряды овощных грядок и плодовых кустов. Значит, она ведет натуральное хозяйство – возможно, по необходимости. Убогая соломенная крыша и обшарпанные ставни говорили о стесненности в средствах.
Три кошки на камне – белая, рыжеватая и пестрая – грелись на солнышке. Олицетворение умиротворенности.
Олден снова взглянул на розу. Она, с ее необузданным ростом – или те умеренные, практичные всходы морковки – что раскрывает натуру их хозяйки? А может, подвязанная к колышкам зеленая фасоль? Олден достаточно хорошо поработал в гостинице и узнал, что любая попытка завязать знакомство закончится тем, что он вылетит отсюда как ошпаренный. Несомненно, лорд Эдвард и Денби уверены, что эту особу соблазнить невозможно.
Почему?
Может, Джульетта Ситон одним своим взглядом, подобно злобной горгоне, способна превратить человека в камень?
Олден выяснил, что она не отдает себя служению религии, а также, насколько известно в округе, ни в кого не влюблена. Тогда почему бы ей не иметь любовника?
Он улыбнулся, вспомнив о двух случаях из собственной жизни.
Однажды некая вдова, собиравшаяся податься в монахини, вызвалась заняться его перевоспитанием. Однако дело кончилось тем, что вместо изначальных намерений она сама поменяла убеждения и проявила себя тигрицей в постели. Но позже, не услышав от него деклараций о неувядающей любви, излила весь обретенный сатанинский пыл в объятия нового мужа.
Вторая леди после ухаживания с очень элегантной лестью и флиртом неожиданно воспылала отчаянной страстью. Олден к тому времени испытывал в равной мере жестокое желание. Увы, уже полураздетая в его объятиях, она, рыдая, призналась, что любит другого человека. И кого же? Своего мужа! От Олдена потребовалось немалое великодушие, чтобы отослать ее обратно к благоверному. «И к счастью», – подумал Олден, ибо благодаря этому до сего дня он оставался без любовницы.
У этой Джульетты Ситон вообще нет никаких причин противиться соблазну. Но, может, у нее извращенный вкус или душевное расстройство? Лорд Эдвард и сэр Реджинальд не предложили бы ему эту сделку, если бы не были уверены в его поражении. Тогда он будет поставлен перед фактом разорения и еще некоей платы в будущем. Какого-то «забавного штрафа» по усмотрению лорда Вейна, Более опасного риска Олден еще себе не позволял.
Пестрая кошка встала и потянулась.
Ну что ж, подошло время для другой игры.
Олден распахнул калитку и ступил на дорожку. Ровно в этот момент на парадное крыльцо вышла женщина с корзиной. Он остановился и, наполовину скрытый огромными зарослями штокроз, стал наблюдать.
На женщине была просторная синяя мантия. Что-то наподобие пастушьего балахона поверх белого муслинового платья. На талии связка ключей и ножницы. Волосы ее не были напудрены. Солнечный свет играл в роскошных каштановых волнах, собранных сзади свободным пучком над округлой шейкой. Напоминающая стебель цветка, она плавно соединялась вверху с женственным подбородком. Женщина прошла по одной из дорожек и принялась срезать цветы. Поглощенная своими мыслями, она двигалась со странным выражением отрешенного достоинства. Цветы наклонялись друг за другом, подставляя свои головки ножницам, и падали в корзину.
Все догадки Олдена потерпели крах, сменившись замешательством.
Несмотря на цепочку с ключами, движения и элегантная осанка женщины отличали ее от экономки. Непроизвольная грация и поворот головы выдавали не просто благородную даму, но леди, с раннего детства воспитывавшуюся, чтобы украсить любую гостиную.
Леди?
По безапелляционному утверждению хозяина гостиницы, женщина ревностно блюдет свою неприкосновенность и не выносит разговоров с незнакомцами. Так что едва ли удастся втянуть ее в разговор.
Может, леди в самом деле знает, как снять голову с плеч мужчины?
В его распоряжении пять дней.
Жужжащая пчела суетливо влетала и вылетала из улья. Крылышки у пчелы были порваны. Она была недалека от смерти, отработав свое на благо колонии.
Однажды Олдена, еще маленького, ужалила такая же пчела. Тогда он едва не умер.
Сейчас он непроизвольно вытянул руку и подавил ругательство, когда жало впилось ему в ладонь.
Миссис Ситон подняла взгляд.
Ее упрямые брови сошлись вместе над темно-васильковыми глазами. Она не была красавицей в классическом понимании. Черты не отличались ни правильностью, ни утонченностью, но в ее красоте было буйство. Сочные губы обещали нескончаемое чувственное наслаждение, равно как и плоть под нелепым синим одеянием. Она была нежная и спелая, со всеми положенными для женского тела округлостями. Леди была создана для спальни. «Персик», – вспомнил Олден.
Смех неудержимо рвался наружу. Воистину персик!
– Прошу прощения, мэм. – Олден слегка поклонился. – Клянусь, ваш сад, похоже, охраняют бдительные стражи. Меня только что ужалили.
Синие глаза гневно сверкнули на него.
– В деревне есть аптека, сэр, – сказала леди. – Выковырните жало ногтем.
Голос у нее был прекрасный: грудной, чувственный. Низкий для женщины. Звучный, с четкими гласными.
– Я не уверен… – Олден запнулся. Мир вокруг него стал расплываться. Дыхание внезапно застряло в легких, и он осел на кирпичи. – Я не уверен, что дойду, мэм. Вы не позволите мне передохнуть пару минут?
Он оперся головой о калитку и прикрыл глаза. Бесчестная смерть, если эта игра тоже провалилась. Проклятие! Умереть от пчелиного жала!
Когда минуту назад Джульетта подняла глаза на слабый звук и увидела Олдена, стоящего среди ульев, ее обуяла паника. Яркий, сверкающий на солнце, он являл собой изумительный экземпляр сильной половины человечества.
Отец небесный, падшие ангелы и надетое однажды на палец кольцо – все эти безумные образы устроили столпотворение в ее сознании, требуя внимания. Участившееся дыхание исторгалось из груди разгневанными жаркими вздохами.
«Но он такой красивый!»
Проклятие! Еще один вознамерился смутить ее покой!
Хуже – светский мужчина со смеющимися глазами, умный, осторожный.
Его белокурые волосы были аккуратно перевязаны на затылке, завиты на висках и уложены затейливыми волнами, обрамляющими лицо. Модную лондонскую бледность кожи оттеняла небольшая мушка повыше скулы. Высокомерие отражалось в каждой линии фигуры, не скрытой, напротив – подчеркнутой длинным камзолом для верховой езды. Дорожный костюм незнакомца дополняли высокие сапоги.
Городской джентльмен, одетый для поездки за город.
Внезапное восхищение пришельца было замаскировано довольно быстро, но все же момент изумления имел место. Это постоянно причиняло Джульетте Ситон страдания. Мужчины всегда смотрели на нее так, будто она была какой-то фрукт, созревший в самый раз, чтобы его сорвать. Поэтому, даже подавив свой секундный испуг, она все еще ощущала гнев.
Движением, исполненным чисто аристократической грации, незнакомец вытянул руку с покрасневшей ладонью. Однако лицо его сделалось мертвенно-бледным, глаза потемнели – рефлекторная реакция на укус.
Когда мужчина медленно осел на дорожку, Джульетта выронила корзину и подбежала к нему. Он запрокинул голову, тяжело дышал и, казалось, не мог двинуться. Джульетта опустилась рядом с ним на колено и взяла его руку. Она была податливая, с длинными пальцами и красивыми ногтями, выдававшими происхождение. Рука, унаследованная от длинной цепи поколений предков, говорила о принадлежности к той знати, что презирает честный труд и дорожит чувствительными кончиками своих пальцев. Между прочим, несколько колец были, видимо, недавно сняты. Судя по глубоким вмятинам, оставшимся на коже, мужчина носил эти кольца долгое время.