Час испытаний - Ростовцев Эдуард Исаакович. Страница 25

Если при упоминании о награде и отпуске в зале одобрительно загудели, то последнее заявление было встречено гробовым молчанием.

— Синьор подполковник, — неуверенно спросил кто-то, — каковы особые приметы этого румына?

— Он такой же румын, как и мы с тобой, лейтенант, — хмыкнул Вицини. — К тому, что я сказал, добавить нечего. Наши немецкие друзья не располагают другими данными.

— Но они почти держали его в руках.

— Почти — не считается. Ты, как старый бильярдист, должен это знать. Немецким контрразведчикам не удалось разглядеть его физиономию. Двое унтер-офицеров, которые пытались это сделать, были вчера похоронены на военном кладбище.

— Излишнее любопытство не приличествует солдату, — заметил кто-то из патрулей. — В этой стране безопасно разглядывать только мертвых.

— За мертвого награда наполовину меньше, — возразил подполковник.

— Но больше шансов на то, что ее получишь.

— Поступайте, как найдете нужным, — согласился Вицини.

Днем, прислушиваясь к разговорам начальников патрулей, заходивших в приемную коменданта, Галка узнала следующее. В ночь, когда в порту был подорван второй транспорт, вахтенный немецкого сторожевого корабля заметил непонятный световой сигнал с берега. Было установлено, что сигнал подавался в сторону моря из развалин старой крепости на Турецком кургане и был виден только в ограниченном секторе семнадцатой пристани, где стоял уже обреченный танкер. Надо отдать должное оперативности немецких контрразведчиков: уже через 20—25 минут эсэсовцы оцепили старую крепость. Но их старания не увенчались успехом — в крепости никого не оказалось. И только случайно в ту ночь агент вспомогательной полиции на одной из узких улочек, примыкающих к подножию Турецкого кургана, заметил подозрительного человека. Человек этот, несмотря на темноту, хорошо ориентировался в лабиринте старой части города. Агент проследил его до кофейни «Веселая пучина», о чем тотчас же донес начальству. Но как раз в это время в порту гигантским факелом вспыхнул танкер с авиабензином, и всполошенному начальству было не до агентурного донесения. Только спустя несколько часов о нем узнали в морском отделе гестапо. В кофейню ворвались гитлеровцы. Им не удалось взять Георгиоса живым. При обыске в особняке были найдены радиопередатчик и сигнальные фонари морского образца. Подполковник Вицини полагал, что Георгиос своими сигналами ориентировал советскую подводную лодку, направляя ее к месту стоянки танкера. В кофейне оставили засаду. В течение недели всех посетителей — а их было немало — задерживали до выяснения личности. Но все они оказывались солдатами или офицерами местного гарнизона. Гестаповцы уже стали терять надежду, когда в среду вечером явились трое в форме румынских офицеров. На приказ сдать оружие и предъявить документы «румыны» ответили выстрелами. В завязавшейся перестрелке двое из них были убиты. Третьему удалось бежать.

События в кофейне «Веселая пучина» все больше и больше волновали Галку. То, что Георгиос имел какое-то отношение к потоплению фашистских транспортов, было для нее неожиданным. Она предполагала все, что угодно, только не это.

До конца рабочего дня Галка не переставала думать о Георгиосе.

Она сидела за своим столом в приемной коменданта и машинально перебирала какие-то бумаги. Ее мысли были далеко. Она даже не заметила подошедшего к ней офицера.

— Вы чем-то расстроены, Галина Алексеевна? — участливо спросил офицер.

Она ответила односложно, полагая, что это кто-то из патрульных. Но вдруг до ее сознания дошло, что офицер говорит по-русски. Галка недоуменно подняла глаза и увидела Хюбе.

— Я заходил к своему итальянскому коллеге — подполковнику Вицини, а заодно решил проведать вас.

Галка насторожилась и на всякий случай улыбнулась гестаповцу.

— Мне надо благодарить синьора Вицини. Если бы не он, вы, вероятно, и не вспомнили бы о моем существовании, — кокетничала Галка, с удивлением отмечая про себя, что у нее это неплохо получается.

— Мне почему-то казалось, — улыбнулся Хюбе, — что мой визит не очень обрадует вас.

— Радость — довольно редкое чувство в наше время, господин майор. Но вас мне приятно видеть.

— Благодарю. Признаюсь, я думал, что вам гораздо приятнее видеть масовцев.

— Масовцев? — изобразила удивление девушка. — Кого вы имеете в виду?

— Друзей синьорины Мартинелли из отряда МАС.

— Ах, вон оно что! — рассмеялась Галка. — Они неплохие ребята, эти итальянские моряки. Хотя драчуны отчаянные.

По лицу штурмбаннфюрера пробежала тень — намек на потасовку у «Бристоля» был явно неприятен ему. Но в следующее мгновение губы его снова растянулись в улыбке.

— А вы не так просты, как я думал.

— Я и не старалась казаться наивной.

— Наивность? — Хюбе рассмеялся, показывая белые ровные зубы. — Насколько мне известно, вы не страдаете этим недостатком. То есть я хотел сказать, что вы неглупая девушка, — тут же поправился он.

— Это тоже недостаток?

— Наоборот — достоинство и притом редкое у женщины. Стенные часы пробили шесть.

— Ваше рабочее время кончилось?

— Да. И слава богу. Сегодня такая духота, что я устала, будто весь день носила тяжести.

— Хотите, я отвезу вас домой? У меня открытый лимузин, а мой шофер мастер создавать ветер даже в самую тихую погоду.

Предложение не было навязчивым. Но Галка уже знала, что отклонить его нельзя. Хюбе зашел к ней неспроста. Она догадалась об этом сразу, а после того как он упомянул о масовцах, уже не сомневалась. Неужели она допустила какую-то ошибку? Или, быть может, Зинаида Григорьевна, не выдержав пыток, назвала ее?

Неприятный холодок прошел по спине. Отгоняя тревожные мысли, Галка закрыла свой стол и встала.

— Я с удовольствием прокачусь в открытой машине.

На широком проспекте шофер включил третью скорость. В лицо хлынула освежающая струя воздуха.

— Хорошо! — невольно вырвалось у Галки. — Люблю быструю езду.

— А вы не из трусливых.

— Это достоинство?

Хюбе улыбнулся.

— Чем ближе я узнаю вас, Галина Алексеевна, тем больше восхищаюсь вами. Мне кажется, что ваших достоинств хватило бы на полдюжины женщин. Вчера я узнал от господина Логунова, что вы — ко всему прочему — еще и талантливая певица.