Час испытаний - Ростовцев Эдуард Исаакович. Страница 69

— Галя, подожди. Дай фонарь.

Освещенное снизу лицо Сергея пугает рубленными линиями скул, оскалом рта, черными провалами глазниц, в которых едва угадывается мерцание зрачков. Но это только игра тени. На самом деле у него доброе лицо. Кто-кто, а она хорошо знает. Но, может, она знает только маску, удачную гримасу опытного актера, а настоящее его лицо вот это — суровое, пугающее? Она знает Сергея Кулагина. Но Кулагина уже нет, да и не было никогда. Была только роль в долгом трудном спектакле. Капитан-лейтенант Виноградов… Что в нем от персонажа, которого он играл? Быть может, ничего.

Галке становится не по себе. Она нисколько б не удивилась, если бы Сергей вдруг заговорил незнакомым ей голосом.

— Галя, отойди в сторону.

Нет, голос у него тот же.

Луч фонаря осветил выступающую из стены глыбу камня. Глыба нависает над узким проходом. В руке у Сергея небольшой ломик.

Зацепив фонарь за пуговицу пиджака, Сергей просовывает лом под каменную глыбу, изо всех сил дергает его на себя и бросается за поворот коридора. Грохот обвала обгоняет его. Дрожат стены, пол, потолок. На голову сыплется каменная крошка, в рот набилась пыль. Осколок породы, отскочив рикошетом от стены, ударил Галку по ноге.

— Ой!

— Что случилось?

— Ничего особенного, — бодрится Галка, едва сдерживая стон, — камень угодил в расшибленное колено.

— Можешь идти?

— Отдохнем немного, — украдкой ощупывая распухшее колено, просит Галка.

— Тут уже немного осталось.

— За нами идут?

— Шли, потом отстали. Видимо, на развилке запутались. Но скоро опять пойдут. Поэтому я и обрушил породу. Тонн десять рухнуло. В узком проходе такой завал несколько часов разгребать надо. Ну, ты уже отдохнула?

И снова поворот за поворотом. Потолок стал выше — уже можно идти не сгибаясь.

— Стоп!

Сергей опускает фонарь. Справа, внизу стены, — дыра, высотою не больше полуметра.

— Придется ползти.

— А там что? — показывает Галка на уходящий дальше коридор.

— Там мы не пройдем.

Вздохнув, Галка опускается на здоровое колено и просовывает голову в дыру.

— Ногами вперед. Там сразу спуск, — предупреждает Сергей.

— Это лучше. — Галка меняет положение. Но едва она втискивается в лаз, как начинает съезжать куда-то под уклон.

— Тормози! — откуда-то сверху доносится голос Сергея.

Царапая руки о неровные стенки лаза, она замедляет скольжение. Потом ноги упираются во что-то твердое, и вот она уже сидит на какой-то ровной площадке. Ничего не видно. Но по тому, как становится легче дышать, да еще по едва уловимому движению сразу посвежевшего воздуха, она догадывается, что опала в довольно просторную пещеру. Позади шуршит осыпь, и верху, чуть ли не на голову Галке, съезжает Сергей. Он громко чихает, отплевывается, беззлобно чертыхается.

— Я закупорил нору, — наконец говорит он. — Она уже нам не понадобится. В общем поздравляю с новосельем, Галина Алексеевна. Вам тут нравится?

Галка молчит.

Он зажигает фонарь. Слабый рассеянный луч едва достигает куполообразного свода пещеры. Там, на высоте трехэтажного дома, почти под самым потолком, зоркие Галкины глаза замечают прямоугольное отверстие в стене и небольшую площадку под ним.

— Что это за чердак?

— Сразу видно, что ты слаба в архитектуре, — негромко смеется Сергей. — Когда-то это был главный и, пожалуй, единственный вход. Еще недавно оттуда спускалась лестница.

Луч фонаря скользит по стенам, испещренным какими-то полустершимися узорами, и вдруг падает на гладкую поверхность воды. Вначале Галка даже не верит глазам: у самых ее ног лежит небольшое, но глубокое — свет не достигает дна — озеро.

— Что это? — почти испуганно спрашивает она.

— Море. Этот водоем соединяется с гаванью своеобразным подводным тоннелем. Мы в Большом гроте. Ты, разумеется, не слышала о таком. О его существовании знают немногие.

Конечно, в этом нет ничего особенного. Еще девчонкой, лазая по берегу в поисках крабов, Галка нередко встречала едва заметные, уходящие под скалы расщелины. И не раз вслед за мальчишками, набрав в легкие побольше воздуха, она под водой пробиралась в полутемные гулкие гроты. Но этот грот не такой, как те. Дело даже не в его размерах, ее почему-то пугает вода — спокойная, похожая на расплавленное в тигле стекло, слишком спокойная для моря. Поражает и цвет воды — темно-синий с каким-то красноватым оттенком. Никогда она не видела моря такого цвета. Будто к воде примешена кровь. Кровь… Фу, какая ерунда лезет в голову! Это просто мельчайшие крупинки бурого ракушечника…

— Как мы выберемся отсюда?

— У нас остался только один путь, — Сергей показывает на воду.

Галка невольно вздрагивает, непонимающе смотрит на Сергея. Не шутит ли?

— Ты знакома с кислородно-дыхательным прибором?

Ах, вот оно что! Ну, конечно, как она раньше не догадалась! Ведь только таким образом он мог каждый раз проникать на акваторию порта…

— Ты имеешь в виду легководолазное снаряжение? — уже деловито уточняет она.

— Полного снаряжения у меня нет. Есть только респираторы.

— Когда-то я занималась в эпроновском кружке. Там изучали водолазное дело.

— И под воду спускались?

— Разумеется.

Сергей направляет на нее фонарь. Галка щурится, прикрывает глаза рукой.

— Ах ты, Галка, Галка, — как-то нараспев говорит он. — Ну, есть ли на свете такое, что бы остановило или хотя бы испугало тебя?

— Убери фонарь, — говорит она.

Но на самом деле она не сердится — она смущена. Сергей слишком хорошо думает о ней. Если бы он знал, сколько раз за вчерашний день ее спину холодил страх. Чего стоило только одно столкновение с Хюбе! А история с дель Сарто? И если уж честно признаться, сейчас ей тоже не очень-то весело при мысли о том, что надо лезть в эту вот ужасно неприятную воду с кислородной маской на лице и, опустившись на самое дно, в кромешной темноте искать какой-то тоннель…

У самого края площадки в стене за листом фанеры, выкрашенным под цвет ракушечника, — довольно вместительная ниша. В нише целый склад: какие-то узкие длинные ящики, резиновые мешки, большие, почти в рост человека баллоны с толстыми стенками, похожие на те, что стоят у лотков с газированной водой; завернутое в промасленные тряпки оружие — автоматы, диски к ним; есть даже аккумуляторная батарея с довольно яркой лампой, которая сейчас освещает все «хозяйство» Сергея. Но главное — кислородно-дыхательные приборы — сравнительно небольшие спаренные баллоны, от которых идут гофрированные трубки к резиновым, похожим на противогазные маскам. Сколько здесь этих приборов? Два… четыре… пять. Один, разумеется, Сергея. А остальные чьи? Но об этом лучше не спрашивать. Она хорошо помнит трех румынских офицеров в ночном Соборном переулке. Только одному из них удалось тогда вырваться из гестаповской ловушки. Зачем же напоминать ему о той ночи? Но неужели все это время он действовал один? Один в подземелье, один под водой, один против многочисленной портовой охраны?..