Черный Лотос - Роулэнд Лора Джо. Страница 6

Девчушка бросилась на пол, заходясь в истерическом плаче.

– Никто мне не поможет! Я умру!

Рэйко наблюдала за ней с тяжелым сердцем, обуреваемая сложными чувствами. Очень часто преступники выдавали себя за невиновных и притворялись, чтобы им поверили. Однако и от ошибочно обвиненных можно было ждать сходного поведения.

– Если ты права, тогда и бояться нечего. – Рэйко подсела к Хару и стала похлопывать ее по спине, пока не стихли рыдания. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

Хару, скорчившись на боку и зарывшись лицом в волосы, замерла.

– Когда я была такой, как ты, мне очень нравились легенды о знаменитых воинах, – начала Рэйко. – Я представляла, как скачу в гущу сражения с мечом и в доспехах. И все-таки моей любимой мечтой было защищать крестьян от бандитов и биться один на один со злодеями.

Она улыбнулась, вспоминая свои детские фантазии.

– Мой отец – городской судья Уэда, поэтому мне часто приходилось бывать на разбирательствах. Порой я убеждала его в невиновности подозреваемых и этим спасала их от тюрьмы, побоев, изгнания или казни. С тех пор как сёсакан-сама стал моим мужем, я помогаю ему оправдывать ложно обвиненных. Я очень счастлива, что могу устанавливать справедливость и выручать людей из беды, особенно женщин.

Рэйко, впрочем, не стала упоминать, что, помогая отцу, вытягивала признания у негодяев и вместе с Сано передавала в руки правосудия.

– Мне бы очень хотелось помочь тебе, Хару-сан, но для этого ты должна будешь рассказать все, что знаешь о пожаре.

Некоторое время Хару лежала не двигаясь и только всхлипывала. Потом села и подняла на Рэйко заплаканное, в красных пятнах лицо. В ее глазах светился огонек надежды, хотя приподнятая бровь и выражала сомнение.

– Да почти ничего, – прошептала Хару, качая головой. – Не могу вспомнить.

Рэйко знала, что преступники порой прибегают к такой уловке: пытаются скрыть вину, ссылаясь на неведение или потерю памяти, однако решила подождать с обличениями.

– Как такое возможно? Ты была там, когда хижина загорелась. По крайней мере скажи, что тебя туда привело.

– Не могу! – Голос Хару снова предательски сел, а подбородок задрожал, словно она вот-вот разразится рыданиями. – В ночь перед пожаром я, как всегда, пошла в приютскую спальню. Очнулась уже утром, на улице. Я не знаю, как там оказалась.

Звучало нелепо, но Рэйко пока не спешила опровергать.

– Видела ли ты кого-нибудь возле дома до прибытия пожарной команды?

Хару наморщила лоб и прижала ладони к вискам, словно отчаянно силясь вспомнить.

– Нет.

– Подумай о прошлой ночи. Не торопись. Попытайся вспомнить, как ты проснулась и не заметила ли чего необычного.

Взгляд девушки стал туманно-задумчивым.

– Иногда, как мне кажется, я кое-что вспоминаю. Свет. Шум. Борьбу. Страх. Может, мне это приснилось... – Здесь она уставилась в одну точку, округлив глаза, и вдруг выпалила: – Может, тот, кто устроил пожар, нарочно принес меня туда, чтобы все решили, будто это я подожгла!

Недоверие Рэйко усилилось: клясться, будто их подставили, для преступников обычное дело.

– Кто же мог поступить так с тобой?

– Не знаю, – с грустью ответила Хару. – Я думала, в храме меня любят, ведь я-то их всех люблю.

То, что Хару не попыталась обвинить кого-то еще, говорило в ее пользу. Отметив про себя этот факт, Рэйко спросила:

– Ты знала начальника полиции Ояму или женщину с ребенком, погибших в пожаре?

Хару поджала губы и мотнула головой.

– Может, кто-то из городских поджег хижину? – предположила она следом.

И к такой хитрости часто прибегали преступники: валили все на таинственных незнакомцев. Рэйко пристально смотрела на девушку. Она искренне хотела поверить Хару, но слишком многое указывало на ее вину. Та словно прониклась ее сомнениями – осела на пол, уронила голову на грудь.

– Так и знала, что вы не поверите. Я ведь правда ничего не помню... кроме того, что кто-то побил меня в ту ночь.

– Побил? – встрепенулась Рэйко. – Где, как?

Хару сняла носки, встала и подняла подол кимоно. Показывая Рэйко ссадины на икрах и лодыжках, девушка с тревогой поглядывала через плечо. Хотя вид свежих царапин вызвал у Рэйко невольную дрожь, она по-прежнему старалась мыслить беспристрастно.

– Может, ты поранилась, убегая от пожарной бригады?

– Это не все. Видите? – Стоя к Рэйко лицом, она ослабила ворот. На ключицах и у основания шеи виднелись лиловые синяки. – Сейчас я еще покажу.

Хару поспешно развязала пояс. Кимоно скользнуло на пол, оставив ее совершенно нагой.

Руки, бедра, бока девушки усеивали багровые кровоподтеки.

– Когда я ложилась спать, их не было. И я не знаю, откуда они взялись.

Рэйко обомлела. Вместе с тем от нее не укрылось, что Хару при ее худобе и ребяческих манерах обладает сложением настоящей женщины: груди полные и округлые, подмышки и лобок покрывают жесткие волосы. Это несоответствие напомнило было Рэйко о том, как опасно руководствоваться первым впечатлением, но у нее тут же возник новый взгляд на произошедшее.

– Да и голова тоже болит, – добавила Хару. Нагнувшись и разделив пряди волос, она продемонстрировала красную шишку на затылке.

Возможно, поджигатель выманил девушку из приюта, ударил и поволок к хижине, о чем свидетельствовали синяки и ссадины. Затем, рассуждала Рэйко, Хару как-то ухитрилась сбежать из горящей постройки. Тогда потеря памяти объяснялась ударом по голове. Сомнения Рэйко рассеивались. Возможно, Хару не устраивала пожара. Судя по травмам, она могла пасть жертвой чьего-то злого умысла.

Хару надела кимоно и скорчилась на полу, причитая:

– Что, если они придут за мной снова? Я не хочу умирать!

Ее слова тронули Рэйко до слез. Даже если факты говорят не в ее пользу, она заслуживает возможности быть оправданной. Поддавшись чувству, Рэйко обняла девушку.

– Ты не умрешь, если я смогу доказать твою невиновность и найти настоящего поджигателя, – сказала она.

3

Чти истинный закон и блюди его,

Стремись познать суть вещей,

Действуй лишь с чистыми помыслами.

Сутра Черного Лотоса

Эдоская тюрьма возвышалась над сточной канавой среди трущоб Кодэмматё в северо-восточной части торгового района Нихомбаси. Ее выщербленные стены венчали дозорные башни, а внутри, окруженный полуразрушенными конторами и казармами, находился укрепленный застенок, где одних заключенных пытали, а прочие дожидались казни. Здешний морг получал тела граждан, пострадавших от природных бедствий либо от насилия. Однако в недрах этого царства смерти располагался небольшой зеленый оазис. В огороженном дворике росли аккуратные ряды кустиков, подвязанных к бамбуковым шестам, вокруг них порхали бабочки, гудели пчелы.

Тут-то Сано и нашел друга, доктора Ито, лелеющим свои лекарственные травы. Сано прошел вдоль ограды садика, вдыхая свежие запахи. Он почти представил себя сельским жителем, а не заложником городских порядков.

– Доброе утро, Ито-сенсей, – произнес он с поклоном.

Доктор Ито, высокий худощавый старик лет семидесяти, улыбнулся и склонил голову. Его стриженые седины сияли в утреннем солнце, изборожденное морщинами лицо отшельника лоснилось от испарины.

– Приветствую, Сано-сан. Я вас ждал.

Некогда уважаемого лекаря императорской семьи, доктора Ито арестовали за применение запретных в то время врачебных приемов, знания о которых он почерпнул у голландских торговцев. Обычно в период правления дома Токугава ученых-западников обрекали на изгнание, но для доктора Ито бакуфу сделало исключение, пожизненно вверив его заботам тюремную покойницкую. Там он продолжал свои научные изыскания, до которых чиновникам не было дела, руководил лечением надзирателей и заключенных. Опыт и знания доктора не раз выручали Сано во время расследований.

Вытерев руки о темно-синий плащ, доктор Ито по-стариковски тяжело выпрямился.

– Как Масахиро-тян?