Татуировка наложницы - Роулэнд Лора Джо. Страница 4

Сано был в некотором замешательстве, словно проник на чужую территорию.

— Ладно, давай начинать, — проговорил он, придавая бодрости и уверенности своему голосу, хоть и сожалел об отложенных свадебных празднествах. Сколько им с Рэйко еще ждать, чтобы остаться вдвоем? Сано зашагал по коридору, борясь с невольным желанием идти на цыпочках.

Полированный кипарисовый пол поблескивал, смутно отражая искаженные фигуры его и Хираты. Кессонный потолок украшали нарисованные цветы. Безлюдные комнаты были заполнены лаковыми сундуками, шкафами и ширмами, угольными жаровнями, зеркалами, разбросанной одеждой, туалетными столиками, заваленными гребнями, заколками и пузырьками. Внутренние стены покрывала позолоченная роспись. В покинутых ванных комнатах стояли деревянные бочки. Коридоры были пустынны, но за стенками из бумаги и деревянных реек двигались бесчисленные смутные тени. Когда Сано и Хирата проходили мимо, двери со скрипом отодвигались, в щелки выглядывали испуганные глаза. Где-то выводил печальную мелодию самисэн. Воздух, который казался теплее и пах иначе, чем в остальных частях дворца — сладостью духов и ароматических жидкостей, — был наполнен тихим гулом женских голосов. Сано, казалось, улавливал также едва различимые запахи женских тел.

В этом переполненном улье стены словно дышали вместе с женщинами. Сано доводилось слышать сплетни о здешних экстравагантных развлечениях, тайных интригах и проделках. Но какой практический опыт он мог использовать в таинственном деле со смертельным недугом в этом закрытом убежище? Сано посмотрел на Хирату.

На широком мальчишеском лице молодого вассала застыло выражение нервной решимости. Он шел неловко, ссутулившись, с преувеличенной осторожностью переставляя ноги, словно боялся произвести шум или занять слишком большое пространство. Несмотря на собственное смущение, Сано улыбнулся с печальным сочувствием. Оба они чувствуют себя здесь не в своей тарелке.

Сано, сын рёнина — лишившегося господина самурая, — когда-то зарабатывал на жизнь, обучая мальчиков в школе боевых искусств своего отца, а в свободное время изучал историю. Семейные связи обеспечили ему пост старшего полицейского офицера. Он раскрыл свое первое убийство и спас жизнь сёгуна, за что получил нынешнюю высокую должность.

У Хираты, которому шел двадцать второй год, отец был досином, одним из полицейских патрульных офицеров низкого ранга в Эдо. Он в пятнадцать лет унаследовал должность отца и следил за порядком на улицах города, пока полтора года назад, когда они расследовали печально известное дело об убийствах, связанных с бундори, не стал старшим вассалом Сано. Их низкое происхождение, личные качества и прежний опыт мало подходили для подобного задания. И тем не менее, напомнил себе Сано, выходили же они победителями из других трудных ситуаций.

— Что будем делать в первую очередь? — осторожно спросил Хирата, явно разделяя опасения Сано.

— Найдем кого-нибудь, кто нам покажет место, где умерла госпожа Харумэ.

Однако это оказалось не так-то просто. Великое смятение заставило Сано и Хирату все дальше углубляться в затененный лабиринт комнат, населенных бесчисленными невидимыми женщинами, которые шептались и плакали за закрытыми дверями. Врачи в синих халатах сновали со своими медицинскими сундучками, за ними спешили служанки с подносами с чаем и травяными настойками. Слышалось монотонное пение и заклинания, звякали колокольчики, утробно гудели барабаны, шуршала бумага. Сладкий маслянистый запах сильных благовоний струился по коридорам. Сано и Хирата без труда определили центр активности — маленькую комнату в конце коридора — и вошли туда.

Внутри пять монахов в буддистских оранжевых халатах звонили в колокольчики, распевали молитвы, били в барабаны и потрясали палочками, увитыми полосками бумаги, чтобы изгнать духов болезни. Служанки сыпали соль на подоконник и по периметру комнаты, выкладывая очистительную линию, через которую не сможет приникнуть смертельная угроза. Две дворцовые сановные дамы среднего возраста, одетые в мрачные серые халаты, размахивали курильницами с благовониями. Сквозь удушливую дымку Сано с трудом рассмотрел на полу накрытое покрывалом тело.

— Пожалуйста, подождите минутку за дверью, — сказал Сано монахам, служанкам и чиновницам. Они подчинились, и он обратился к Хирате: — Приведи главного врача.

Затем они открыли окно, чтобы впустить в комнату солнечный свет и проветрить ее. Сано достал из-за пояса свернутый кусок материи и прикрыл им нижнюю часть лица. Обмотав руку концом пояса, чтобы избежать физического контакта с болезнью и духовного загрязнения, он опустился на корточки перед трупом и стянул с него покрывало.

Перед ним лежала молодая женщина, распахнутые полы халата обнажали бедра и ноги. У нее было овальное лицо с гладкой кожей и мягкими чертами, некогда красивыми, а теперь запачканными кровью и рвотными массами, запятнавшими кимоно красного шелка и татами вокруг нее. Сано проглотил вставший в горле ком. Утром он был слишком взволнован предстоящей свадьбой, чтобы поесть, теперь же ощущение тошноты в пустом желудке было невыносимым. Он с сожалением покачал головой. Госпожа Харумэ умерла в расцвете молодости. Потом Сано нахмурился, обратив внимание на состояние трупа.

Ее тело окоченело, словно с момента смерти прошло много часов, а не несколько минут: спина выгнута, кулаки сжаты, руки и ноги неестественно выпрямлены, челюсти стиснуты. Сано осторожно коснулся ее руки, твердой и неподдающейся — мышцы застыли в вечной судороге. А широко открытые глаза Харумэ казались слишком черными. Приблизившись, чтобы получше рассмотреть, Сано увидел, что зрачки расширены и полностью закрывают радужную оболочку. На выбритом лобке виднелся только что вытатуированный символ (вокруг напитанных тушью порезов остались краснота и припухлость) — иероглиф «ай»:

image01

Заслышав в коридоре шаги, Сано поднял голову и увидел Хирату и главного придворного врача. Они вошли в комнату, сели на корточки рядом с ним, прижав к лицу тряпки, и стали осматривать труп госпожи Харумэ.

— Что это за болезнь, доктор Китано? — спросил Сано через ткань, которая уже пропиталась слюной.

Доктор покачал головой. У него было морщинистое лицо и тонкие седые волосы, схваченные узлом на затылке.

— Не знаю. Я врачую уже тридцать лет, но никогда прежде не видел и не слышал ничего подобного. Внезапный приступ, жестокий бред и судороги, расширенные зрачки, быстрый конец... Для меня это тайна, я не знаю, как это лечить. Да помогут нам боги, если недуг начнет распространяться.

— В первый год моей службы в полиции, — заговорил Хирата, — лихорадка убила три сотни людей в Нихонбаси. Симптомы были другие и не такая скоротечность, но это стало причиной больших неприятностей. Владельцы бросили свои магазины — либо умерли, либо бежали в горы. Начались пожары, поскольку люди жгли свечи и благовония, чтобы очистить свои дома и отпугнуть демона лихорадки. Мертвые лежали на улицах, потому что их не успевали убирать. Дым от погребальных костров вставал над городом огромной черной тучей.

Сано накрыл тело Харумэ покрывалом, встал и убрал от лица тряпку, так же поступили и двое других. Он помнил эпидемии и с ужасом думал о катастрофических последствиях здесь, в правительственном центре Японии. Но и другая, не менее тревожная мысль пришла ему в голову.

— У госпожи Харумэ до этого наблюдались какие-либо признаки заболевания? — спросил он доктора Китано.

— Вчера я лично провел ежемесячное обследование всех наложниц. Харумэ была абсолютно здорова.

Пожалуй, эпидемии можно было не опасаться, но Сано ощутил нарастающее беспокойство.

— Заболел ли еще кто-нибудь из женщин?

— Я пока не успел обследовать всех, но главная фрейлина говорит, что, не считая переживаний, они чувствуют себя неплохо.

— Понятно. — Несмотря на свой первый визит в Большие Внутренние Покои, Сано знал о существовавшей здесь скученности. — Женщины живут вместе, вместе спят и купаются, едят одинаковую пищу и пьют одну и ту же воду? И находятся в постоянном контакте с прислугой?