Звёздный свиток - Роун Мелани. Страница 94

Толпа зашевелилась, направляясь на трибуны, чтобы полюбоваться первым заездом, и Аласен прижали к перилам. Оствель поддержал ее.

— Все в порядке, — заверила она. — Но думаю, что надо переждать, пока не схлынет толпа.

— Не надо ждать. Если позволите, я провожу вас. Вы не хотите поздравить Сорина?

— О да, пожалуйста!

Вместе они прошли туда, где стоял лорд Чейналь, окруженный своими сыновьями и Рияном. Оствель взъерошил темные волосы сына, как будто тот был десятилетним мальчиком, а не без двух дней рыцарем; Риян перенес это спокойно, улыбнулся, и в его глазах замерцали золотые и бронзовые искорки. Аласен была представлена и заметила, что Риян не чета Сорину — помимо только что подтвержденной искушенности в рыцарских искусствах он обладал галантностью, вполне достаточной для того, чтобы не вспыхнуть от смущения при виде хорошенькой девушки. Риян поклонился, любезно улыбнулся, и снова Аласен увидела в нем черты Оствеля.

Ее вниманием тут же завладел Сорин, потребовавший своей доли похвал. Аласен засмеялась.

— А что ты такого сделал? Просто сидел! В таком огромном седле я и сама бы усидела!

Разобиженный Сорин обернулся к отцу.

— Позвольте поблагодарить вас, милорд, что вы избавили нас от сестер! Андри, это та самая девушка, о которой я тебе рассказывал, и которая вот уже восемь лет отравляет мне существование. Принцесса Аласен Кирстская — мой брат, лорд Андри.

Аласен ожидал сюрприз. Андри очень изящно поклонился, прямо посмотрел ей в глаза и, не изменившись в лице, повторил титул и имя девушки голосом, который заставил ее вспыхнуть.

— Так вы младшенькая Волога, — сказал лорд Чейналь. — Мужчине, в замке которого хранится такое сокровище, можно только позавидовать. Видно, придется попросить у вас прощения за моего совершенно безнадежного детеныша, который за все время пребывания в Новой Ритии так и не сумел научиться хорошим манерам.

Хотя от улыбки Чейна у девушки заискрились глаза, она состроила унылую гримасу.

— В самом деле, милорд, мне очень жаль. Мы перепробовали все, но — увы… — На нее смотрели глаза такие же серые, как у лорда Оствеля, но пронизанные блеском солнечного света на лунном камне, в то время как глаза последнего больше напоминали темное серебро.

— Она имеет в виду, — пожаловался Сорин, — что в классной комнате швыряла в меня книгами. Не пытайся отпираться, Алли, ты знаешь, что это правда. У меня до сих пор остались шрамы.

— А если она хорошо целилась, то и пустая голова в придачу, — поддразнил его Андри. Лорд Чейналь застонал.

— Невоспитанный, дерзкий, капризный… Оствель, чем я заслужил такого отпрыска?

— Не иначе как в наказание за какой-нибудь смертный грех… Чейн, нам пора уйти с солнцепека. Конечно, жителям Пустыни это нипочем, но мне кажется, принцесса Аласен предпочла бы оказаться в тени.

— Неужели в Пустыне действительно стоит такая ужасная жара? — спросила она.

Лорд Чейналь улыбнулся, и Аласен увидела в лице отца еще одного взрослого сына.

— Жара там такая, что не успели бы вы вздохнуть, как на вашем прелестном носике высыпало бы сразу сорок веснушек!

— Перестань флиртовать с посторонними женщинами, или я все расскажу маме, — улыбаясь, пригрозил Сорин.

— В самом деле? — Лорд Радзинский вытянулся во весь рост. Он был выше своих сыновей всего лишь на ширину пальца, но зато далеко превосходил их развитой мускулатурой и шириной плеч. — Мальчик, я говорю красивым женщинам комплименты, потому что это мне нравится, а в тот день, когда я перестану…

— …вступит в права наследования Мааркен, — лукаво вставил Андри, — потому что без этого ты не протянешь и трех часов!

Его светлость издал вздох великомученика.

— Моя дорогая Аласен, если у вас когда-нибудь будут сыновья, то пусть они рождаются по очереди. Можно быть сытым по горло и одним сыном — Оствель и Рохан не дадут соврать. Но двойняшки — это больше, чем может вытерпеть нормальный человек… А сейчас прошу прощения, но мне надо взглянуть на своих подопечных в первом заезде. Если захотите заключить пари, то рекомендую поставить на мою вороную кобылу в пятом заезде. — Он поклонился, улыбнулся и был таков.

Аласен позабавило перебрасывание шутками между отцом и сыновьями, так отличавшееся от взаимоотношений Волога с ее братьями Латамом и Волнайей. Подчеркнутая уважительность и вежливость принцев Кирстских находились в вопиющем противоречии с градом насмешек, которыми осыпали друг друга Чейн и его выводок. Однако девушке очень нравилась эта непринужденность: Аласен инстинктивно ощущала, что их дружеское поддразнивание тем сильнее, чем сильнее эти трое любят друг друга.

Кроме того, она удивила самое себя, приняв приглашение присоединиться к ним. В кои-то веки можно будет избавиться от присмотра отца и насмешек неугомонного Сорина. Все равно она расстанется с ними, когда выйдет замуж. Воспоминание о причине приезда в Виз слегка ухудшило ей настроение. Возвращаясь на трибуны, девушка заставила себя думать о чем-нибудь другом.

Сорин, Риян и лорд Оствель двигались впереди, Аласен и Андри отстали на пару шагов. Они шли молча; после веселой болтовни это казалось довольно неожиданным. Наконец Андри открыл рот.

— Миледи, почему вы сегодня без сопровождения?

— Я люблю время от времени убегать, — призналась она. — У отца есть привычка следить за мной, как будто я сделана из фиронского хрусталя.

— Достаточно один раз взглянуть на вас, чтобы понять, что так оно и есть, — пробормотал он.

Аласен бросила на Андри испуганный взгляд. Он смотрел куда угодно, но только не на нее. Она слышала комплименты с младенчества, но слова Андри звучали скорее как неохотное признание неприятного, но неизбежного факта, чем как комплимент. Сейчас он держался именно так, как в присутствии хорошеньких девушек держался Сорин; его щеки пылали, а шаги были чересчур длинными. Она покровительственно улыбнулась. Мальчики были забавными созданиями, но Аласен считала себя достаточно взрослой, чтобы понимать, что она предпочитает взрослых мужчин. Однако Андри был очень мил и по-своему красив, хотя его черты отличались от черт Сорина. У таких родителей, как элегантная принцесса Тобин и неотразимый лорд Чейналь, не могло быть некрасивых детей. А Аласен была неравнодушна к красивым молодым людям.

И Сьонед, и Тобин, сидевшим на трибуне для принцев, казалось, что в этом году на Риалле собралось больше молодежи, чем когда-либо раньше; большинство ее — так же, как Аласен — надеялось подыскать себе подходящую пару. Снисходительные законы верховного принца относительно того, кто имеет право присутствовать на Риалле, привели к тому, что в свиту каждого принца вошло неимоверное количество благородных юношей и девушек, их слуг и стражей, хранивших прихваченное с собой добро. Самим же принцам никакой стражи не требовалось; каждый из них нес персональную ответственность за поведение своей свиты и строго-настрого следил, чтобы буянам в ней места не было. Никому не хотелось начинать войну из-за какого-нибудь пустякового спора между теми, кто прибыл сюда с невинной целью заключить брак.

Младшим сыновьям и дочерям, которым не грозила опасность унаследовать родительские имения, приходилось при этом рассчитывать лишь на свои чары. Рохан и Сьонед, желавшие повысить притягательность брака, когда-то всерьез подумывали о том, чтобы давать каждой паре приличную сумму, которая помогла бы им найти свое место в жизни. Однако Тобин вдребезги разбила это намерение, сказав, что если они хотят всем и каждому раззвонить о драконьем золоте, то лучше уж каждому устроить экскурсию в пещеры. Поэтому были найдены другие способы наделять деньгами достойных, но бедных молодых мужчин (а значит, и женщин). Как ни странно, самым удачным из них оказались скачки. Прежде призы получали только победители, но теперь те, кто занял второе и третье место, получали по небольшому кошельку серебра. Поговаривали, что некоторые молодые люди проигрывали нарочно, чтобы получить деньги, а не вручавшиеся за победу драгоценные камни, которые они не могли позволить себе надеть, а получить за них истинную цену во время Риаллы было невозможно.