Кузница в Лесу - Роэн Майкл Скотт. Страница 36

Самцы оглушительно затрубили, выставляя рога и выбрасывая вперед тяжелые копыта, но нападающие двигались слишком быстро. Охваченные ужасом самки начали метаться, и стадо превратилось в панический водоворот, наполненный бесцельным движением. Один высокий самец, чуть более медлительный, чем остальные, обогнул дерево не с той стороны и был выброшен наружу из сплошного кордона лягающихся копыт. Тогда убийцы нанесли удар. Это было чистое, мастерское нападение, почти изящное, если бы не его кровавый конец. Один саблезуб прыгнул на отбрыкивающуюся заднюю ногу и заставил самца остановиться; другой атаковал спереди и повис на широкой губе оленя, заставив его пригнуть голову и устранив опасность, исходившую от широких рогов. Затем третий бросился на незащищенную шею, изогнувшись в прыжке, чтобы обхватить горло своими длинными передними лапами, повис там и вгрызся в тело жертвы. Клыки вонзились глубоко в толстую гриву и теплую плоть, погрузившись в кровеносные артерии, а челюсти сомкнулись на дыхательном горле. Кровь брызнула фонтаном, заливая рыжеватую шерсть; олень боролся, лягался и издавал громкие хриплые стоны, но убийцы держались крепко, нанося рубящие удары когтями задних лап в живот и бока, более не защищаемые грозными рогами. Их вес удерживал оленя на месте, а железная удушающая хватка лишала его сил. Длинная голова самца в агонии откинулась назад и снова поникла, стройные ноги подогнулись. Огромное животное качнулось вперед, опустилось на колени и грузно рухнуло набок. Убийцы проворно раздались в стороны между подрагивающими ногами, а в следующее мгновение набросились на окровавленное брюхо оленя и принялись рвать его с довольным урчанием. Стадо, освободившееся от преследователей, развернулось и нестройным потоком повалило к отдаленной гряде деревьев. Грохот множества копыт еще долго отдавался в сырой земле.

— Теперь! — внезапно крикнул Керморван и отбросил арбалет. — Теперь или никогда!

Вскочив на ноги, он перебросил свой плащ через руку, словно собираясь размахивать им, обнажил свой меч и выбежал на поляну.

— Он совсем рехнулся! — в ужасе вскричал Рок.

— Нет! — одновременно воскликнули Элоф и Гизе, понявшие замысел Керморвана. — Все за ним, и шумите как можно сильнее!

Элоф устремился вперед и с диким воплем проломился через кустарник. За ним последовала Иле, издававшая тот самый торжествующий клич, которым она приветствовала гибель мастера-кузнеца. Остальные двинулись следом, потрясая оружием, с криками и пронзительным свистом. Но Керморван далеко опередил их и уже приблизился к месту убийства. Саблезубы повернулись, оскалили окровавленные клыки и замахали на воина когтистыми лапами размером с его голову. Но они столкнулись с противником, еще более быстрым, чем они сами; Керморван как ртуть проскользнул между ними, рубя направо и налево. С яростным рычанием они отступили от разящего клинка, но один саблезуб взобрался на труп оленя и приготовился к прыжку. Элоф потянулся к поясу за своим молотом, но в тот момент, когда хищник вскинул передние лапы, рядом щелкнула тетива. Коротко прожужжала стрела, и саблезуб рухнул на истоптанную землю, судорожно дергая задними лапами. Гизе вскинул свой лук, издал хриплый победный клич и бросился вслед за остальными. Этого оказалось достаточно для двух других зверей; их самообладание не выдержало, и они отступили, огрызаясь и прикрывая свой отход глухим ревом. Однако, оказавшись в тени деревьев, они развернулись и с треском бросились в лес через кусты.

Люди набросились на убитого оленя почти с такой же ненасытной жадностью, как саблезубы, но Керморван остановился и оперся на свой меч, чтобы отдышаться. Иле подошла к нему и протянула фляжку с водой.

— Я уже не раз видела, как ты совершаешь храбрые поступки, долговязый. Но не слишком ли рискованно было нападать сразу на трех хищных тварей?

— Не слишком. — Керморван отхлебнул из фляжки и перевел дух. — В дикой глуши достаточно часто случается, что пожиратели падали отгоняют убийц от их добычи. Волчья стая может прогнать саблезубое, так почему бы нам не попробовать? Дело редко доходит до смертельной схватки. К тому же я гораздо больше боялся погибнуть от голода в горах. — Он слабо улыбнулся. — Что ж, будем пожирателями чужой добычи! Саблезубы еще могут вернуться. Нам нужно как можно скорее разделать этого несчастного оленя и унести все, что сможем, в более безопасное место.

Они быстро освежевали огромного самца и разделали мясо на куски удобного размера.

— Кости и внутренности оставим саблезубам, если они вернутся, — сухо сказал Керморван. — Так или иначе, это их излюбленная пища. Их мертвый сородич тоже останется здесь; у плотоядных животных мясо далеко не такое съедобное, как у травоядных.

Но Гизе взял себе клыки саблезуба в качестве охотничьего трофея.

Они покинули поляну и поднимались по лесистым холмам до наступления темноты. По мере подъема почва становилась все более сухой, хотя местность была пересечена множеством мелких ручьев и речушек. Каждый раз, когда они поднимались на гребень следующего холма, горные вершины, казалось, подступали все ближе. Но когда вокруг сгустились теплые летние сумерки, они подыскали укромное место для лагеря и наконец смогли насладиться вкусом своей добычи. После еды они легли прямо там, где сидели, и погрузились в сон, но Керморван не забыл выставить стражу.

Еще два дня они оставались на месте, собираясь с силами и заготавливая мясо для предстоящего путешествия. Большую часть оленины они закоптили и завялили тонкими полосками, но Рок нашел большое древесное дупло, полное медовых сот, поэтому остальное мясо было пожарено, мелко нарублено и смешано с медом, ягодами и душистыми травами, собранными Бьюром и Элофом. Это был их неприкосновенный запас пищи.

— Странно отдыхать после того, как столько времени находился в постоянном движении, — сказал Элоф, когда они с Роком стояли у дымящейся земляной печи, обмазанной глиной. — Преследователи и преследуемые, охотники и добыча… Странно, когда есть время думать и вспоминать о жизни за пределами Леса.

— Скоро мы вернемся к ней, — ухмыльнулся Рок. — Возможно, скорее, чем тебе хочется.

— Скоро ли? — Элоф посмотрел на переплетение темных ветвей и игру солнечных бликов в зеленой листве. — Мне с трудом верится в это. Кажется, будто прошлое отступило и умалилось; все мои величайшие радости и страдания поблекли где-то вдалеке. Между нами стоит преграда… стена из деревьев…

— Ну, это не так уж плохо, — с некоторым беспокойством заметил Рок. — Ты слишком много грезишь наяву, вот и все! Тебе нужно найти стоящую работу для рук. Помоги-ка мне с земляной печью, хотя это плохая замена кузнечному горну!

Но в душе Элофа продолжало расти чувство отстраненности. Времена его юности и первой встречи с Карой он вспоминал как проблески солнца в лиственной кровле: в один момент яркие и ошеломительные, а в следующий — тусклые, смутные, недостижимые. Он знал, что прошло не более полутора лет с тех пор, как он в последний раз видел ее, однако с таким же успехом это могло произойти в другой жизни. Сердцем и разумом он тянулся к ней, но ему казалось, что они оба заблудились, разошлись далеко в стороны среди темнеющих деревьев. Он высматривал кусочки голубого неба над головой, надеясь, сам не зная почему, увидеть размах широких крыльев. Но деревья наклонялись и перешептывались, скрывали небо от его глаз и показывали только горные вершины, на которые им предстояло взойти.

Следующее утро выдалось очень свежим и ясным. Керморван воспринял это как добрый знак для того, чтобы отправиться в путь. Даже небольшой отдых был чрезвычайно благотворным для людей — пища укрепила их истощенные мышцы, впалые щеки налились румянцем; новые раны зажили, а старые шрамы меньше ныли под одеждой, которая наконец утратила свою липкую сырость. Рок даже начал посвистывать, как делал в своих подростковых походах вместе с Элофом и мастером-кузнецом, а Керморван, хотя и бросал озабоченные взгляды на деревья, не отчитывал его. В тот день они миновали последние холмы и вышли к подножию гор. Однако их путь и дальше продолжался в лесной тени, ибо деревья густо росли везде, где подъем был наиболее легким, и Лес постоянно оставался рядом с ними.