Серебряный камень - Розенберг Джоэл. Страница 40

Отец покачал головой:

– Вряд ли Йен согласится. Думаю, он вежливо откажется, рассыпавшись в благодарностях. Что же до некоторой потери репутации… ну, переживет.

– Нет, – не согласилась Мэгги. – Так нельзя.

Торри мотнул было головой и, тут же сообразив, что невольно скопировал жест отца, одернул себя.

– Почему? Только потому, что сильно облегчит все?

Она кивнула:

– Именно. С какой стати, если все так легко и просто, возникли слухи о трех странниках, двух мужчинах и женщине, замышляющих недоброе в Вандескарде?

Дурин развел руками:

– Я слушал внимательно и говорил взвешенно, почтенная, однако подобных слухов не слышал.

– Не слышал, так скоро услышишь. Может, мы… шпионы Доминионов или, скажем, наемные убийцы, подосланные расправиться с Обетованным Воителем, пока тот не успел доказать всем, кто он такой. Слухи пойдут, можете не сомневаться, и нас будут искать: преданные Престолу – из идейных соображений, все остальные – в надежде получить награду.

Отец покачал головой:

– Я думаю…

– Нет, не думаете, – спокойно, но жестко оборвала его Мэгги. – В этом ваша беда. Вы сильный и храбрый человек, мистер Торсен, и я не пожелала бы другого… – девушка нетерпеливо перебирала пальцами, подыскивая нужное слово, – другого напарника в тот день, когда мы одолели Сынов Фенрира. Даже в худшей своей форме вы владеете оружием так, как мне и мечтать не приходится. И, как и ваш сын, вы человек добрый и порядочный.

Но когда вы или Торри отключаете свои мозги – то ли потому, что вам куда легче думать другой головкой, поменьше, то ли потому, что вам слишком легко и удобно в вашем милом окружении, – тогда вас ничего не стоит околпачить.

Вашей жене это удалось без труда – и не потому, что она намного умнее вас. Вы бы ничего и не заподозрили, если бы не Дэйв Оппегаард, док Шерв, Минни и другие. В обществе незнакомцев вы внимательны и настороженны, но любой, кого вы считаете другом, играючи оберет вас до нитки, а если вы даже невзначай заметите, что вам залезли в карман, то свято будете уверены, что друг просто хочет отогреть замерзшие пальчики.

Торри растерялся. Откуда у Мэгги столько пыла и злости? До сих пор она никогда не говорила так резко.

– Мэгги… что на тебя нашло? Почему все непременно должно осложниться? Почему везде должен таиться подвох?

– Потому что если бы все было так просто, – ответила девушка голосом, дрожащим на грани срыва, – и если нет причин являться сюда, почему тот фрукт, прикинувшийся Осией, всячески старался остановить нас?

Глава 16

Река

Графский замок стоял на окраине города Йоттендаль, высоко над Джаттом. Если Гильфи стремительно несла свои воды, серой змеей извиваясь среди холмов и полей, то величавый Джатт неторопливо протекал меж прямых, широких берегов, хотя немногочисленные его изгибы глубоко проникали в материк.

– Ты снова молчишь, Йен, – обратилась к юноше сидевшая напротив Марта. – И грустишь.

– Нет, грустить не грущу… – Он покачал головой. – Просто задумался о реках.

– Эта река очень глубокая, – высказал свое мнение Ивар дель Хивал. – А также широкая и мокрая.

Ивар дель Хивал занял в карете место Арни, перебравшегося в фургон для слуг – там ему нравилось больше. Йен понимал: слуги всегда разговорчивее господ, и это устраивало Арни, обладавшего, кроме словоохотливости, куда более редким даром внимательного слушателя.

Марта удивленно подняла бровь.

– Что же именно ты думаешь о реках?

– Да ничего особенного, – беззаботно ответил молодой человек, глядя на груженную мешками баржу на реке, которая, похоже, безуспешно пыталась удержаться на стрежне.

– Понятно, – холодно отозвалась девушка. – Надеюсь, когда-нибудь твои мысли оформятся и ты все же найдешь возможность ко мне обратиться.

Когда Йен снова взглянул на реку, баржа уже скрылась из виду.

Местная стража обменялась несколькими ритуальными фразами с Агловайном Тюрсоном. После рукопожатия и кивка обыкновенное бревно, перекрывавшее въезд на уже опущенный мост, убрали, дозволив гостям попасть на территорию замка. Колеса экипажей со скрипом остановились – дорожка была вымощена камнями, посыпанными песком, на которых и пешком-то передвигаться без шума невозможно. Гостей уже ожидали.

В центре группы встречавших выделялся широкоплечий мужчина в ярко-розовой тунике, гетрах и коротком желтом плаще.

Его улыбка – белые как фарфор зубы на фоне коротенькой седоватой бороды – была не слишком теплой, пока он не повернулся от Агловайна Тюрсона к Марте.

– Марта, дорогая! – Мужчина шагнул к девушке и взял ее за обе руки. – Очень рад. Даже не припомню, когда я последний раз тебя видел. Нет, правда, тебе следовало бы почаще радовать нас своей изысканной утонченностью и милой улыбкой.

Он скользнул по Йену небрежным взглядом, затем спохватился.

– А вы, наверное, тот самый храбрец, заявивший, что он – Обетованный Воитель. – Нет, улыбку графа при всем желании нельзя было счесть ни оскорбительной, ни высокомерной, но его поза со скрещенными на груди руками, слегка надменный взгляд… – Новости добираются сюда быстро, куда быстрее коней… Вы уж не разите меня вашим копьем, прошу вас – это явно не к лицу дорогому гостю, а вы, несомненно, гость дорогой, хоть и ненадолго.

– Пэл, – обратилась к графу Марта, и в ее голосе отчетливо проскользнули холодные нотки. – Я имею честь представить вам Йена Сильвер Стоуна, доблестного воина и посланника известного вам Древнего по имени Харбард.

– Ах да, паромщик Харбард, тот трудяга, который, не щадя себя, приглядывает за шумным перекрестком путей на брегах зловонной Гильфи!.. Но ты совершенно права, дорогая, я слегка забылся. – Когда Пэл снова повернулся к юноше, всю его шаловливость как рукой сняло – щелкнув каблуками, он опустил ладонь на украшенную камнями рукоятку меча и отвесил церемонный поклон. – Я граф Пэл Пэлсон, ваш покорный слуга. Ваше присутствие в моем доме – большая честь для меня, Йен Сильвер Стоун.

Йен, покрепче сжав в руке Гунгнир, поклонился в ответ. Интересно, а что было бы, упади сейчас копье в толпу встречавших?.. Впрочем, нетрудно себе представить – яркая вспышка, конвульсии, вопли, смрад горелой плоти…

Хватит! У юноши стало уже почти манией рисовать себе подобные картины ужаса. Так и беду накликать недолго.

– Надеюсь, вы простите, что графиня не вышла навстречу. Роды уже совсем скоро, и повитуха-вестри уложила ее в постель.

– Очень жаль, – ответила Марта; в голосе девушки сквозила искренняя забота. – Граф, позвольте мне навестить ее хотя бы ненадолго.

– Как благородно с вашей стороны, – улыбнулся тронутый словами Марты граф. – Конечно, конечно, мы зайдем навестить ее. Ваши вещи перегрузят быстро, но не мгновенно же, так что время есть. Не сомневаюсь, она будет рада вас видеть.

Граф Пэлсон махнул двум молодым женщинам из своей свиты. Обе были одеты в непритязательные, без украшений короткие платья и почти одинаковые белые блузы и в таких нарядах напоминали учениц какой-нибудь католической школы. С другой стороны, ноги обеих были выбриты, а волосы собраны в пышные узлы, скрепленные драгоценными заколками. Нет, явно не школьницы-католички.

– Прошу вас, мои дорогие, проводите маркграфиню наверх к вашей матушке. И поживее, поживее, пожалуйста. У маркграфини мало времени.

Проводив взглядом уходящих женщин, граф повернулся к Йену и застыл перед ним, почтительно склонив голову, – явно в позе просителя, хотя юноша представления не имел, о чем его просят.

На секунду повисло неловкое молчание. Затем Ивар дель Хивал легонько ткнул Йена в спину, что граф воспринял как разрешение взять гостя под руку.

Помогая себе Гунгниром, как посохом, Йен в сопровождении графа прошел через вымощенный камнем двор к такой же мощеной дорожке, которая скорее огибала замок, нежели вела к нему. Свита Йена и графская челядь нестройной толпой следовали за ними.