Тельняшка для киборга - Рубан Николай Юрьевич. Страница 10

Маргус уверенно, словно только этим всю жизнь и занимался, вывел девушку в центр зала. И они замерли в классической позе – стройные, легкие. Сама меньше всего ожидавшая такого развития событий массовичка ткнула пухлым пальчиком в клавишу магнитофона. Запись оказалась на удивление хорошей: чисто и сильно вступил старомодный оркестр и его звукам мгновенно откликнулись тела танцоров.

То, что происходило дальше – трудно передать словами. Исчез гарнизонный зал с аляповатой лепниной на потолке. Пропала эстрада с пошленькой группой и накрашенной солисткой. Улетучился неистребимый казарменный запах, исходящий от десятков разгоряченных тел. В зале воцарилась аргентинская ночь – знойная, страстная, с шумом океанского прибоя и шелестом пальмовых листьев. И королевской парой этой ночи были эти ребята – бог ты мой, как же они танцевали! Лед и пламень – ни убавить, ни прибавить. Сдержанно-холодный, с отточенными, властными движениями белокурый Ауриньш, пожираемый изнутри синим огнем еле сдерживаемой страсти. И – порхающая вокруг него угольной тропической бабочкой, обжигающая его черным пламенем девчонка с ледяным сердцем, в самый последний момент властно не позволяющая пересечь ему последнюю, самую тонкую грань страсти. Зал ошеломленно смотрел на них, и было совершенно ясно – научиться так танцевать – невозможно, как невозможно научиться у птиц летать, для этого надо самому родиться птицей.

Прозвучал последний аккорд, и танцоры замерли, брошенные друг к другу последним порывом: Маргус одной рукой обнимал девчонку за талию, другой рукой подхватил ее дерзко вздернутое бедро. Одна рука девчонки обхватила шею Маргуса, другая – легла ему на грудь, готовая как оттолкнуть, так и прижать к себе. И – глаза в глаза, сердце к сердцу – вместе с бешеной страстью столько целомудрия было в этих двоих, что ни одна зараза даже не гыгыкнула, ни одной соленой шуточки не прозвучало. Только штык-нож патрульного неловко звякнул в звенящей тишине.

Танцоры изящно, по всем правилам, поклонились. И вот тогда грохнули аплодисменты! И восторженный свист, и вопли! Девчонка, словно внезапно проснувшись, растерянно озиралась по сторонам и стремительно краснела. Маргус что-то тихо говорил ей, мягко похлопывая по ладошке, а к ним уже спешила-спотыкалась восторженная тетенька-массовичка с тортищем на вытянутых руках.

– Зам-мечательно! – провозгласила она рыдающим голосом. – Я с огромным удовольствием вручаю этот приз… Как, ребята, вас зовут?.. Лиле Марлиной, радиоинститут, и Маргусу Ауриньшу, десантное училище! Похлопаем, товарищи!

– Спасибо, сударыня, спасибо! – подхватил у нее торт расторопный Цунь. – Нам уже пора, у нас увольнение кончается.

– Ой, мальчишки, вы что – уходите? – окружили их знакомые девчонки. – Да вы что – идемте к нам! Чаю попьем, поболтаем!

– Не, не, девочки – в другой раз! – решительно отмел все поползновения Колдин. – Вы мне телефончик оставьте, мы к вам потом обязательно зайдем, а сейчас мы уже опаздываем. Все, все, Маргус! Пошли, говорю! – и, балансируя коробкой с тортом в одной руке, другой рукой он ухватил за рукав Ауриньша, ведущего светскую беседу с партнершей по танцу и шустро потащил его к выходу.

– Лилька, халда такая, ты откуда этого пацана знаешь? – накинулись девчонки на подругу. – И не говорила ничего!

– Да вы что! – беспомощно отбивалась та. – Я в первый раз его вижу!

– И танцевала в первый раз? – ехидно сморщила нос Лариска. – Ну, ты тихушница! Честно скажи – где занималась?

– Ой, девки, да я правду говорю! – ухватилась за виски бедная Лиля. – Он как на меня глянул – все! Ни о чем больше не думаю, только музыку слышу, и все само собой как-то выходит. Прямо дышать не могу, вся как на автомате – чуть не описалась!

– Марик, ну ты ваще! – Колдин восхищенно хлопнул Маргуса по спине и припустил по направлению к улице Каляева. – Я уж думал – все, звездец, сейчас какую-нибудь корку отмочишь. Видел, как патруль в стойку встал? Думал, повяжет…

– Не спеши, времени еще достаточно, – догнал его Ауриньш.

– А торт заныкать? А то, а се?.. Слушай, а ты правда – где танцевать так классно научился? Прямо – этот… кабальеро, блин!

– Я же сказал – один раз по телевизору видел, и запомнил.

– Ну ты даешь! А откуда узнал, что эта Лилька танцевать умеет?

– Она не умеет. Я же говорил, у нее просто антропометрия подходящая для танцев. А я ее под контроль взял.

– Это как? – остановился Цунь.

– Ну, во мне заложена такая специальная командирская программа, называется «делай, как я». Основана на резонансе биополей с обучаемым или просто партнером, когда необходимо совместное выполнение какого-либо действия. Командир при помощи этой программы берет под контроль биополе и психику партнера – например, солдата, или как сейчас вот…

– Неслабо! И что – трудно?

– Нет, не трудно. Только повышенный расход энергии происходит.

– Во ништяк! – возликовал Цунь. – Маргус, дай команду старшине, пусть нас с тобой на каждые выходные в увольнение отпускает.

– Нет, нельзя. Старшина – командир, я с командирами не имею права так поступать.

– И у вас субординация, блин. Ну как у немцев, елки-палки… Так, пришли! Держи, – он сунул в руки Маргусу коробку с тортом.

– Еще не пришли, – оглянулся Маргус, – КПП – вон где.

– Без тебя знаю, где, – фыркнул Колдин, вскарабкиваясь на кирпичный забор, часто утыканный острыми ржавыми прутьями. – Кидай мне торт, да аккуратней, смотри!

Недоумевающий Ауриньш очень аккуратным броском отправил коробку точно в руки Колдину.

– Класс! – одобрил Цунь. – Недаром ваши сабонисы так в баскет рубятся! Теперь перелазь сюда и лови торт внизу.

Все еще ничего не понимая, Маргус повиновался.

– Так, нормально! – констатировал Колдин, озираясь по сторонам. – Ага, вот здесь нормально будет, – и, облюбовав разлапистую голубую ель, растущую неподалеку от входа в казарму, он пристроил под нее коробку.

– Блин, заметить могут, – критически изрек он, оглядев тайник со стороны. – Фигня, замаскируем! – и принялся споро присыпать коробку близлежащим мусором.

– Сергей! – изумился Ауриньш. – Ты что делаешь?

– Что-что! Соображать надо! Притащи сейчас торт в казарму – знаешь, сколько шакалов налетит? Хрен чего достанется! Ночью выйдем, притащим – и с отделением сожрем, на шесть человек еще туда-сюда…

Так Колдин и Ауриньш стали настоящими героями дня! Точнее, героями ночи – среди которой, урча и облизываясь, четвертое «китайское» отделение с наслаждением пожирало пусть немного помятый, но все равно восхитительный приз, укрывшись в темном спортуголке, среди пыльных матов и гантелей.

– Если хочешь быть здоров, – наставительно изрек Цунь, сыто икая, – ешь один и в темноте!

Глава 6. МПД

В отличие от курсантов других училищ, курсанты девятой роты не изучали военно-инженерную подготовку, они изучали МПД – минно-подрывное дело, так по старой диверсионно-партизанской традиции именовался этот предмет. И, скажем без хвастовства, был этот предмет одним из самых любимых и почитаемых. Возможно, корни этой любви кроются в древней, как мир, мечте любого человека (а русского – особенно): совершить максимальное действие при минимуме физических усилий. Как бы то ни было, но предмет этот выпускники девятой роты знали крепко. Изготовить взрывчатку из любого материала (в буквальном смысле – хоть из прошлогоднего дерьма), или разобрать-собрать любой взрыватель с завязанными глазами – для них вовсе не являлось чем-то выдающимся: так – азбука, не более того. Профессиональным шиком считалось, например, успеть рассчитать количество, вес и конфигурацию зарядов, необходимых для подрыва моста, по которому проезжаешь на машине. На спор: с помощью компьютера вы такого результата не достигнете.

А начинается все, как и в любой другой науке, обыденно и скучновато: классификация взрывчатых веществ, меры безопасности при различных способах взрывания, и тому подобная рутина. С одним лишь отличием: знать эту рутину необходимо назубок, никакие вольные толкования той или иной статьи Руководства – Библии подрывника, здесь не проходят. А первые практические подрывные работы запоминаются на всю жизнь – как первый прыжок или поцелуй…