Тельняшка для киборга - Рубан Николай Юрьевич. Страница 24

– Ну, не знаю, – у вас в Прибалтике, может, взрослые на санках и катаются, а у нас – если только пьяные…

– А тебе че, коза, пьяные не нравятся?!

Ну вот, легки на помине. Двое мордастых жлобов услышали краем уха слово, задевшее их достоинство и решили прервать свой променад по аллее парка, дабы защитить свою поруганную честь.

– Да отстаньте вы! – резко обернулась Лиля. – Выпили – так идите уже! Пойдем, Марик, – взяла она спутника под локоть.

– Зачем? – безмятежно отозвался Маргус. – Мы только пришли, ты мне хотела про кремль рассказать…

В сторону жлобов он даже не взглянул.

– Не, Витек, ты смотри – он с понтом не слышит! – фиксатый, как следует небритый детина длинно цыкнул слюной, целя Маргусу на мундир. Промазал, и был этим крайне раздосадован.

– Ща услышит, – с готовностью отозвался не менее небритый Витек, и приблатненной развалочкой двинулся на Маргуса. – Ну че, охеренный десантщик, что ли?

Небрежным движением он попытался, было, натянуть Маргусу фуражку на нос, но вдруг взвыл и брякнулся на колени – все так же глядя в сторону, Ауриньш неуловимым движением заклещил его указательный и средний пальцы, резко вывернул и спокойно продолжал вести светскую беседу, удерживая на асфальте воющего Витька на грани болевого шока.

– Пусти, сука! – плачуще голосил Витек, отчаянно скребя свободной рукой по асфальту. – Гешик, хули зыришь?! Он мне сейчас клешню слома-а-а!!!

Фиксатый Гешик (пьяный-пьяный, а не дурак) моментально оценил обстановку и пришел к выводу, что в ближний бой лучше не ввязываться: ноги у этого козла белобрысого длинные, и, судя по всему, ими он не только гулять умеет.

Выхватив из болоньевой сумочки рыночного вида початый «огнетуштель» портвейна, Гешик сноровисто опорожнил его в разинутую пасть, и с криком «Получи, фашист, гранату!» метнул пустой пузырь в Маргуса. Точнее сказать, целился он в Маргуса, но пущенная пьяной рукой бутылка полетела точно в лицо Лиле – эту траекторию Ауриньш видел ясно, словно на экране. Одна рука его была занята завывающим Витьком. Во вторую крепко-накрепко вцепилась Лиля (вот поймать бы того идиота, который учит девчонок хватать парней за руки во время драки!). И он преградил путь стеклянному снаряду самым прочным и надежным орудием, какое только может быть на вооружении десантника – головой. Бутылка взорвалась, как граната. Брызнувшие зеленым веером осколки только чудом не зацепили перепуганную Лилю.

В следующее мгновение удаляющийся вой Витька был слышен уже откуда-то снизу: Маргус перебросил его через парапет, на склон крутого вала. И развернулся к Гешику.

– Витек, ну ты смотри, чтоб там все пучком было! – торопливо адресовал тот прощальное послание компаньону и резво дунул прочь, легко перемахивая кусты – словно и не пил ни грамма.

– Наверное, его следует догнать, – задумчиво проговорил Маргус, внимательно отслеживая направление движения фиксатого Гешика. – Лиля, ты не знаешь, где тут поблизости отделение милиции?

– Марик, ты что! – вцепилась Лиля во вторую его руку. – Да они еще и виноватым тебя сделают! Ой, у тебя до какого часа увольнительная?

– До двадцати одного.

– А уже полдевятого. Тебе пора, Марик! Пойдем, я тебя до училища провожу.

– Лиля, по-моему, это неправильно, – осторожно запротестовал Маргус. – Я слышал, что наоборот, парни провожают девушек.

– Господи, да откуда ты такой свалился-то! – всплеснула руками Лиля. – Пойдем уже, в следующий раз ты меня проводишь.

К воротам училища они подошли без десяти минут девять.

– Ну все, Марик, беги! – с сожалением прошептала Лиля и, приподнявшись на цыпочки, неумело чмокнула Маргуса в щеку. После чего, вспыхнув, убежала сама.

Дневальный Алексеев закончил натирать пол на центральном проходе и с облегчением затащил в каптерку полотер. Или, как его называли курсанты, БМД – боевая машина дневального: внушительное сооружение, состоящее из груженого гирями ящика со щетками в нижней части и торчащей, словно ствол гаубицы, рукояткой. Уникальный тренажер для развития бицепсов, трицепсов, брюшного пресса и широчайших мышц спины, черт бы его побрал.

Кайф! Теперь до пяти утра можно конспекты спокойно поштудировать. Или – фиг с ними, лучше Тайке письмо написать… Мишка уже собрался направиться за сумкой с тетрадями, как вдруг из темноты кубрика белесым привидением выплыл Ауриньш.

Шлепая разнокалиберными кирзовыми тапками на одну ногу, лунатической походкой Маргус приблизился к Алексееву. Узкими ладонями он обхватил себя за плечи, словно его знобило. Немигающими глазами он глядел куда-то сквозь.

– Что, Марик, не спится? – улыбнулся ему Алексеев/ – Весна покоя не дает?

– Миша, – глухо пробормотал Маргус, – мне как-то нехорошо…

– Что такое? – встревожился Мишка. – Барахлит чего? Зампотеха твоего вызвать?

– Нет, ничего не барахлит. Но я не могу находиться здесь, Миша. Я хочу видеть её.

– Кого – «её»? – опешил Алексеев.

– Лилю. Я её не проводил. Я хочу знать, как она добралась.

Оба-на. Вот так. Отпустили ребенка погулять, называется.

– Миша, я пойду, – голос Маргуса отвердел. – Где находится общежитие радиоинститута?

– Э, ты что – совсем больной? Нельзя в самоходы ходить – не знаешь, что ли?

– Я знаю. Но вы же ходите?

– Сравнил! То – мы. А ты влетишь в шесть секунд.

– Куда влечу?

– Куда-куда. На кудыкину гору. Все, Марик, вали спать, завтра разберемся, позвоним ей… – Мишка незаметно начал подталкивать Маргуса в сторону кубрика.

– Миша, пусти, – и Алексеев еле удержался на ногах, отодвинутый в сторону дланью киборга.

– Ладно, стой! – Мишка принял решение. – Черт с тобой, Ромео недоделанный. Только не дергайся, надо все по уму делать.

– Как это?

– Пошли, – Мишка деловито мотнул головой. – Сними с вешалки пару шинелей и тащи к своей койке.

Маргус без звука повиновался – уловил в Мишкиных словах конструктивное решение проблемы.

– Тельник снимай, – по-хозяйски скомандовал Мишка. – «Зачем-зачем»! Я что ли свой отдавать должен?

Ловкими, отработанными движениями Мишка свернул из шинели тугой кокон и натянул на него тельняшку. Уложил это сооружение на койку Маргуса, искусно прикрыл одеялом – так, чтобы был виден только полосатый край.

– Так, это будет спина… А это – будут ноги, – он аккуратно подсунул под одеяло вторую шинель, предварительно свернув ее длинным жгутом и перегнув пополам, словно скатку.

– Зачем это? – удивился Маргус.

– Затем! Дежурный припрется, начнет по головам толпу считать, а твоя койка пустая. Соображать надо!

Он полюбовался делом своих рук.

– Говорят, за бугром делают таких надувных баб, для этого самого дела, – изобразил он руками. – Вот бы нам такую! Подстригли бы ее под «бокс», нарядили бы в тельник, и – на свое место. А сам – в самоход. А то каждый раз так с шинелями мудохаться – надоело уже… Так, ладно. Форму не трожь – пусть лежит, как лежала, спортивку надевай. Готов? Пошли…

Бесшумными ужами скользнули за дверь, неслышно ссыпались по лестнице – нет, не зря этими скрытными-бесшумными передвижениями столько времени парили, не зря!

– Хоть бы рассказал, что за девчонка, – попенял Мишка Маргусу, перелезая через забор. – Как познакомились-то?

Не таясь, Маргус поведал Мишке свою лав стори. Коротко, разумеется.

– Поня-атно, – протянул Мишка. – Видать, этот самый пузырь в твоей черепушке чего-то перемкнул. Да и фиг с ним – все равно когда-то начинать надо, верно?

Короткий марш-бросок по ночному городу – сущий пустяк для тренированных парней. Однако когда они подбегали к общежитию, Мишка вдруг начал нервничать.

– Блин, Марик, мне надо срочно назад, – признался он. – Сейчас дежурный припрется, а меня нет. Залет будет!

– Ничего, Миша, спасибо! Дальше я сам.

– Да какое «сам»! Ты ж тут не знаешь ни фига… Оп-па! Вот это везуха! Рамон! – обрадованно возопил вдруг Мишка.

– Салуд! – послышался в ответ негромкий голос, и в темноте ярко сверкнула белозубая улыбка. – Привьет, Миша!