Те, кто против нас - Руденко Борис Антонович. Страница 27

Эскапада Светланы Николаевны была настолько интеллигентна и мягка, что вряд ли ее заметило большинство зрителей передачи. Но за «круглым столом» присутствовал один из тех самых олигархов — председатель совета директоров какой-то нефтяной компании, который публично и весьма торжественно пообещал оказать серьезную помощь музею. Светлана Николаевна обещания всерьез не приняла, ей тогда показалось, что олигарх пришел на передачу нетрезвым, однако через неделю в музей ворвались люди в чистеньких ярко-синих комбинезонах, притащившие с собой компьютеры, принтеры, сканеры и прочее электронно-информационное оборудование. Они установили все это богатство, наладили и исчезли словно духи, возвращенные заклинанием в секретную бутылку, откуда их ненадолго выпустили. Положа руку на сердце, следует сказать, что в музее и до того было несколько компьютеров, на которые в свое время расщедрилось родное Министерство культуры, но после чудесного подарка нефтяного магната их следовало без зазрения совести выкинуть на ближайшую помойку. Конечно, Светлана Николаевна этого не сделала. Те, что еще работали, раздала в личное пользование желающим без права выноса за пределы музея, а навек сломавшиеся поместила в чуланчик подвального хранилища под нерушимый замок: опытная Светлана Николаевна знала, что любая ревизия начинается с проверки наличия и тщательного пересчета самого негодного и ненужного барахла, отсутствие которого может оказаться роковым для руководителя.

Нестеров был одним из первых, оценившим значение подарка. Зачем сидеть ночами над документом в архиве, если гораздо проще отсканировать его постранично, загнать в свой компьютер и возиться над проблемой в свое удовольствие дома, когда пожелает душа! Он так и делал дважды. В первый раз — когда по заданию Светланы Николаевны переводил-расшифровывал удивительно лукавый договор о вечной дружбе между Альвом Гуннхильдом из Брейдафьорда и Торольвом Аринбьярдом из Фирдира. Нестеров блестяще владел германскими языками, но Скандинавия не относилась к сфере его специализации, и о судьбе этих достойных викингов Нестеров не ведал. Однако в конце работы был абсолютно убежден, что единственным и естественным результатом заключенного соглашения могло быть лишь одновременное уничтожение Альва Торольвом, а также Торольва Альвом путем единовременного перегрызания глоток друг другу.

Второй раз он использовал сканер, чтобы перегнать в пустую память своего замечательного ноутбука рукопись Барки. Эта книга «in quarto» с легко разделяемыми листами туда так и просилась. Тем более что ее расшифровка не учитывалась научными планами музея и корпеть над рукописью на рабочем месте Нестерову бы не позволили. Да он бы и сам не стал загружать служебное время личными увлечениями и заблуждениями — Нестеров был человеком чрезвычайно добросовестным и совестливым, злоупотреблять не любил и не желал. Разве что потратил полчаса у сканера, перелистывая страницы трактата Барки.

Но в результате почти вся книга любекского алхимика, искренне верившего в геоцентрическую систему Птолемея, учение Аристотеля о том, что вода заполняет снизу трубку, из которой сверху отсасывается воздух исключительно по той причине, что «природа боится пустоты», оказалась в ноутбуке Нестерова. В том самом ноутбуке, который он оставил у Ирины, повздорив с ней накануне своего ареста. Таким образом, он получил возможность не выходя из дома сколько угодно листать страницы раритета, отыскивая более или менее понятные места. Не открывал он лишь заключительной главы — как раз той, где Барка, предположительно, рассказывал о технологии создания принципикума. Нестеров не верил в существование философского камня и решил, что возьмется за ее перевод и расшифровку, только когда уж совсем будет делать нечего. Тем более что эта работа требовала специальных познаний в химии, которыми гуманитарий Нестеров не располагал.

Когда он сообщил все это Магистру и Гонте, на их лица взошло выражение почти что счастья. В тот момент Нестеров и сам здорово обрадовался: ему было очень приятно сделать нечто полезное для замечательного человека, которого Гонта называл Магистром, и показать, что он, Нестеров, не просто пешка в игре негодяев и тоже способен на многое.

За все это время Нестеров не имел никаких известий от Ирины. Он не писал ей из колонии, не получал от нее писем и порой спрашивал себя: знает ли она вообще, что с ним случилось? Хорошо бы не знала, хотя такого, конечно же, быть не может. Как бы ни рассердила ее последняя ссора, Нестеров не допускал мысли, что Ирина ни разу не поинтересовалась причиной его внезапного исчезновения. Наверное, она звонила ему на работу; наверное, узнала, ужаснулась, а потом постаралась выбросить Нестерова из памяти. Нестеров не корил ее за это. Не поверить в то, что он действительно украл книги, было трудно, тем более он не имел возможности объясниться. Да и нечего ему было сказать в свое оправдание, кроме малоубедительного и оттого смешного «я этого не делал». Тогда, на суде, в качестве свидетелей защиты выступали его сослуживцы — их вызвал адвокат. Словно по написанному они говорили, что Нестеров способный и добросовестный, что всегда характеризовался положительно и ничего .нехорошего никогда не совершал. Но Нестеров видел, что их искреннее желание ему помочь вызвано вовсе не верой в его невиновность. Они просто жалели его, одновременно вполне допуская — и вот это для Нестерова было самым ужасным! — что он вор.

А Ирина на суд вовсе не приходила, видимо, сразу сделав окончательный и беспощадный для Нестерова вывод.

— Полагаю, встречаться с ней вам пока не стоит, — озабоченно сказал Гонта. — У нее вас будут искать в первую очередь. Лучше вы ей позвоните и попросите передать мне компьютер

— Но телефоны тоже могут прослушиваться, — продемонстрировал Нестеров осведомленность в методах работы спецслужб. — Меня тут же засекут.

— У нас тут есть очень хороший телефон, — заверил Гонта. — Его засечь практически невозможно. Все-таки здесь работает народ грамотный. Сейчас мы пройдем и позвоним…