Закатный ураган - Русанов Владислав Адольфович. Страница 28

Опять я размечтался. Едва нового тычка под ребро не заработал.

С другой стороны, чего я должен переживать за Фан-Белл и его правителя? Много они за меня переживали? Нам же еще лучше. Случись сорваться, на мягкое упадем, и, хотя отмываться придется долго, руки-ноги уцелеют.

Стараясь действовать быстро, но без суеты, я закрепил вожжи петлей за один из увенчивавших стену зубцов. Сбросил смотанные ремни вниз.

Они упали хорошо. Развернулись на всю длину. Нигде не зацепились.

– Я первая, – шагнула вперед Бейона.

Возразить нечего. Она город лучше всего знает. И с оружием управляется гораздо искуснее, чем я, не говоря уже о Гелке. Пусть спускается. А я наверху подстрахую. А то, не приведи Сущий, еще какому-нибудь гвардейцу вздумается вдоль стен прогуляться.

Пронесло.

Ни сверху, ни снизу никто нас не обнаружил. И узлы не развязались, и руки не соскользнули. И под ноги ничего не подвернулось твердого и острого.

Снова Бейона взялась дорогу показывать. На этот раз по извилистым переулками города. А мы с Гелкой, держась на всякий случай за руки, бежали следом за ней. Что ж это за «Каменная курочка» такая? Неужто там нас не найдут?

Глава V

Ард’э’Клуэн, Фан-Белл, «Каменная курочка», златолист, день двадцать первый, ночь.

Отвык я от городов, ничего не скажешь. Оно понятно, жизнь вдали от цивилизации имеет свои недостатки: к примеру, днем с огнем на любом прииске не сыщешь книгу или свиток со стихами, не сходишь поглазеть на театральное представление или выступление цирковых трюкачей. Но есть и положительные стороны. Чистый, здоровый воздух. Простор. Даже работая в рассечке, стиснутый со всех сторон горными породами, грозящими обрушиться и похоронить заживо неосторожного, я ощущал себя свободным. Здесь же тянущиеся к солнцу, словно сорные травы, здания с расширяющимися вторыми этажами закрывали небо. И давили сверху хуже неустойчивой кровли выработки. Смрад нечистот, выливаемых прямо на улицу, под ноги прохожим, врывался в ноздри, отравляя дыхание, – в горле першило и горчило, легкие припекали огнем, хоть и не слишком быстро мы бежали. Бейона вела нас по неприметным улочкам и переулкам. Как я понял из ее торопливых пояснений, игорный дом, к которому мы стремились, стоял на одной из трех главных – самых широких, самых освещенных, самых почитаемых среди обывателей – улиц. Но пригорянка решила не испытывать судьбу и пройти, не попадаясь никому на глаза. Любой свидетель мог оказаться предателем.

Рогожа, наброшенная наподобие плаща, надежно защищала от дождя. А вот от холода – нет. Конец златолиста в северных королевствах – почти как зима в Приозерной империи. А иногда и посуровее. Правда, нынешней осенью погода сохранялась на удивление теплая. Еще ни разу не подмораживало, а уже вот-вот и Халлан-Тейд. Меньше седмицы осталось.

Я думаю, все дело в северных горячих ветрах, что мучают наш край с весны. Откуда взяться теплу в Северной пустоши? Не представляю. А ведь нас учили в Школе, что ветер не может быть просто так горячим или холодным. Если дует из холодных краев – одно, а если из жарких – совсем другое. С высоких гор поток воздуха стекает обычно остывшим, с Озера или с Океана – влажным, из восточных степей – сухим. А здесь такое противоречие. Жар с севера. Интересно, есть ли у Вальонских академиков сколько-нибудь правдоподобное объяснение этого чуда природы?

Мне кажется, особенно после разговора с Болгом, последним выжившим представителем народа фир-болг, что сама природа восстала против погрязших в сварах и жестокости обитателей нашего мира. Природа, она не выделяет ни смертных, ни бессмертных, ни людей, ни перворожденных. Хоть и сильно разнятся внешне две наши расы, а внутри, если копнуть поглубже, – одно и то же. Та же непримиримость к чужим слабостям и заблуждениям, то же возвеличивание собственного Я. Сиды ненавидят и презирают людей, а мои сородичи – завидуют бессмертным существам черной завистью и стремятся хоть как-то унизить заносчивых перворожденных.

Даже когда отношения не доходили до вооруженных столкновений, взаимная ненависть изливалась в Аэр, отравляя его, пропитывая злобой. Как тут природе не воспротивиться?

Не захотеть навсегда избавиться от мерзкой заразы – людей с перворожденными, – отравляющей существование всему живому? Очень просто. Несколько лет неурожаев подряд, падеж лесного зверя и домашней скотины – голод и мор среди людей. Да и среди сидов тоже. Голодомор – обязательно вспышка заразных болезней. Когда умерших больше, чем оставшихся в живых, и некому хоронить трупы, без этого не обойтись. Оставшиеся в живых просто-напросто вырежут друг друга, сражаясь за пищу, жилье и прочие блага.

И кажется, спасти мир от гибели может только невзрачная деревяшка – артефакт Пята Силы, найденный нами в пещере под холмами у восточных отрогов Облачного кряжа. Болг говорил, что некогда Пята Силы лежала на алтаре в островном капище, святыне его народа. Как там оно было на самом деле не знаю, но у меня нет оснований ему не верить. Давным-давно, почти тысячу лет назад, отряд сидов, состоящий из полудюжины филидов и полудюжины следопытов, украл Пяту Силы с острова посреди Озера. Озера, на берегах которого лежит моя родина – Приозерная империя. Озера, из которого вытекает величайшая река севера – Ауд Мор, – люди иногда называют его Отцом Рек. А когда артефакт несли на север, в Уэсэл-Клох-Балэ, так именуется резиденция Большого Совета филидов, равновесие мира покачнулось. Звери, птицы и рыбы, раньше никогда не отличавшиеся скверным нравом и кровожадностью, ополчились против небольшого отряда перворожденных, не говоря уже об изначально опасных хищниках. Таких, как стрыгаи или клыканы.

Все сиды погибли. Последний провалился в расселину в земле и сломал шею в пещере Каменного Леса. Там и пролежал до наших дней, высыхая в сухом и холодном воздухе подземного царства.

Об этом артефакте спрашивала меня Бейона, когда явилась в мою камеру. Зачем он ей нужен? Ведь, скорее всего, именно за ним охотился отряд Киселя. За ним, а не за мной, и уж тем более не за Гелкой. Мы-то попались просто как бесплатный довесок.

Артефакт у меня отняли, обыскав, еще в Пузыре, около харчевни «Три медведя». Отняли и мешочек с самоцветами, который я хранил за пазухой на кожаном шнурке. Думал, ближе к телу спрячу – не найдут. Как бы не так. Мастера обыскивали. Сразу нашли. Отобрали у меня только кисет с самоцветами, маленькую холщовую сумку с Пятой Силы и нож. И если артефакт Кисель отдал заказчице, иначе она бы о нем меня не спрашивала, то насчет камешков самоцветных здорово сомневаюсь. Наверняка он считал, что никто его не спросит, не потребует возврата. А если так, почему бы руки не погреть? Неплохая прибавка к той награде, которую он получил за доставку меня в Фан-Белл. Самоцветы на юге в цене. На ту горсть, что лежала в кисете, можно вообще прожить до конца дней не бедствуя, если догадаться перебраться в Соль-Эльрин или еще куда-нибудь южнее.

А я так на них рассчитывал! Думал, куплю домик, выучу Гелку грамоте и всему необходимому образованной гражданке Империи. А там и замуж выдам за достойного человека. Нобили нам ни к чему, а вот за порядочного купца можно. Думал, на старости лет безбедно поживу, внуков на коленях понянчу.

Держи кошель нараспашку! Теперь, если выберемся живыми из всех передряг, придется работу искать, которая сможет обеспечить жилье и пропитание. Это не страшно. Я к работе привык и многим ремеслам учен. Мечту жалко. Разбилась вдребезги, как чашка тонкого фарфора, упущенная на мраморный пол.

Бейона предостерегающе подняла руку:

– Берегись, Молчун! Нужно по освещенной улице проскочить.

И что с того?

– Там могут быть гвардейцы, – ответила она на безмолвный вопрос.

Ладно. Я проверил прочность Щита Воздуха, накрывавшего нас куполом. Ничего. Держится заклинание. Оружием не прошибешь. Да и магией, пожалуй, тоже. Если не Примул бить будет.