Закатный ураган - Русанов Владислав Адольфович. Страница 56

– Да! Я прикажу принести его сюда.

– Хорошо.

Перворожденные разом опустили самострелы.

Вздох облегчения донесся от лодей. Настолько громкий, что даже мы услышали. Понятно, речники от хорошей драки бегать не станут, но достоин уважения тот командир, который выигрывает бой, так и не начав его.

Значит, мы можем отплывать?

– С’лаан леат, феанни! – решил я попрощаться. – До встречи, госпожа! Уэн’ дюит. Удачи тебе.

– Неа, Эшт! – неожиданно откликнулась она. – Нет, Молчун! Та тэйх л’э шив’. Я иду с вами.

Вот уж полная неожиданность. Хотя… Какая там неожиданность. Зная Мак Кехту, именно этого и стоило ожидать. А удивляться, если она повела бы себя по-иному. Что ж теперь делать? Может, Мак Тетба ее вразумит? Все-таки ярл наверняка в отцы ей годится. Должна она, в конце концов, старших слушать или нет?!

Но Мак Тетба не стал отговаривать или останавливать сиду. То ли знал, что все едино ничего не выйдет – упрямая она, поискать еще таких. То ли своих забот и хлопот хватало.

И Бейона возражать не подумала. Может, не хотела начинать переговоры со споров? Напротив, крикнула «речным ястребам»:

– Лодку высокородной феанни!

Когда Мак Кехта гордо ступила в узкий рыбачий челнок, найденный арданами здесь же на причале, я отпустил Силу и сел прямо на палубу, схватившись руками за голову.

И за что мне, скажи, Сущий Вовне, это наказание?

Глава X

Северный Трегетрен, лесной тракт, листопад, день тринадцатый, после полудня.

Мерзкие приходят деньки, когда с неба начинает сыпать снег, а мороза все нет и нет. Белые хлопья оседают на ветвях обступивших дорогу буков и ясеней, задерживаются седыми пежинами на пожухлой траве, но тают под ногой, превращая красно-коричневую землю в липкую мерзость. На такой дороге вязнут копыта коней, вгрызаются почти на ладонь тележные колеса, а сапоги норовят остаться, соскочив с ноги владельца.

Снежинки падали на спину и упряжь бурой кобыленки, шагавшей с натужно выпрямленной шеей. Мохнатые бока потемнели от растаявшего снега, а на чересседельнике накопилась уже изрядная шапочка. Соскочить, что ли, с козел да смахнуть ее?

Невысокий бородатый трейг с круглыми щеками и набрякшими синевой мешками под глазами – а не стоило на брагу налегать вчера вечером – уже наклонился вперед, норовя спрыгнуть, оторвал взгляд от украшенной ленточками дуги и увидел: на обочине стояли двое.

Откуда только взялись?

Никак из лесу вышли? Нет, ну не могли же они пешком опередить повозки? Да и следов на дороге не заметно, а на осенней квашне по-любому должны были остаться.

Занек горько вздохнул и воззвал в душе к Огню Небесному с просьбой хоть чуть-чуть облегчить злую купеческую судьбину. Самые нехорошие предчувствия, обуревавшие его с утра, похоже, начали сбываться. Вот не хотел выбираться в путь на тринадцатый день. Проклятый это день. Стрыгаева дюжина.

Только ненавистным остроухим сегодня может фартить. Ну, или лесным молодцам, охочим до чужого добра. Эх, когда же им ручки-то загребущие окоротят? Все обещают, обещают. Витгольд, случалось, гонял петельщиков да баронскую вольницу по лесам, требовал разбойников извести под корень. И где же теперь Витгольд? Уж скоро два месяца, как в просмоленной лодочке сожгли. Поди, новоиспеченная королева Селина и траур по покойному папаше носить перестала. К слову, недавно слышал Занек, орали глашатаи на перекрестке, возле трактира старого Кальдея-Скрипуна, дескать, ее величество королева Трегетрена Селина Первая обещает очистить леса и дороги от лесных молодцев к вящему удовольствию купеческого сословия.

Ну-ну. Пообещать-то всякий может. А вот выполнить обещанное… Такого счастья, как говорится, три года ждут. Да не всякому на роду написано дождаться.

Купец забурчал под нос и пихнул локтем сидящего рядом на козлах – плечо к плечу – охранника.

– Гляди!

Сгорбившийся охранник поправил край намокшего капюшона. Быстрым взглядом окинул стоящих на обочине мужиков.

– Да гляжу я, гляжу.

– Хорошо гляди! – возмутился было Занек, но стих, подумав: «На кого злюсь? На себя злиться надо. Зачем калеку в охранники нанимал? Не от жадности ли? Расплачивайся теперича».

Купеческая досада имела веские основания. Отправляясь в Ихэрен, он поначалу не взял никого охранять обоз. Да не такой уж и великий обоз. Три телеги, груженные все больше бычьими шкурами, соленым салом в бочках, всякой-разной мелочовкой: нитки, иголки, пряжки, ленты, тесьма. Не слишком ценный товар. Правда, в тайничке под козлами притаился пузатый мешочек с серебром. На тот случай, если выручки с продажи не хватит, чтоб накупить изделий кузнецов из поселков на склонах Железных гор.

В помощники, а заодно и в возницы, пригласил купец двух соседских сыновей – Нерка и Перка. Ребята крепкие, старательные, но молодые. Пятнадцать и семнадцать лет. В драке из них плохое подспорье. Поэтому, когда десять дней тому назад Занек встретил на торжище в маленьком городке, Забродах, однорукого мужичка в затертой коричневой накидке со споротыми армейскими знаками различия, он не смог удержаться, чтоб не предложить ему совместное путешествие. Ведь, несмотря на увечье, на поясе мужичка висел меч. С правой стороны, чтоб сподручнее выхватывать левой рукой. Смекалистый купец тут же сообразил, что не ради пустого бахвальства оружие подвешено. Да и двигался однорукий вкрадчиво, мягко, словно лесной кот, но вместе с тем уверенно. На любом подворье – хозяин.

Занек не поверил своему счастью, но бывалый воин, ветеран, судя по шрамам, не одного и не двух сражений, согласился отправиться с ним в Ихэрен за харчи. Видать, сам туда путь держал, да неохота грязь сапогами месить. На телеге-то удобнее. Да и сапоги нового спутника, Занек заметил, не для пеших прогулок были. Кавалерийские, с потертостями на внутренней стороне голенища и со следами от ремешков, на которые шпоры крепятся.

Охранник посмотрел на замерших у обочины бородачей повнимательнее.

Пожал плечами.

Мол, что в них опасного?

Один пониже, покряжистее. Борода окладистая с сединой, ровно снегом притрусило невзначай. На голове – лисья шапка. Когда-то она была роскошная, а теперь слиплась осклизлыми сосульками, а спадающий через плечо хвост выглядел скорее как кошачий. Причем кота бродячего, помоечного.

Второй ростом повыше, но зато худой и сутуловатый. Левый глаз прищурен. Похоже, от застарелого шрама. От непогоды укрылся под выцветшим, когда-то красным, гугелем.

В руках оба мужика держали длинные палки – верхний конец над головой торчит. На плечах сумки с поклажей. Не слишком-то богаты на пожитки – мешки тощие.

– Не разбойники, – бросил охранник и посильнее натянул капюшон, чтоб на нос не капало. Казалось, он утратил к встречным всякий интерес.

Занек очередной раз вздохнул, переложил обе вожжи в левую руку.

Поравнявшись с незнакомцами, купец вежливо поклонился. Может, и правда не разбойники?

– Да пошлет тебе Огонь Небесный добрых дорог, торговый человек, – приветливо окликнул его прищуренный. И закашлялся. Сильно. С надрывом.

«Не иначе легкие приморозил, – подумал купец. – Хотя где? Не было еще морозов. Значит, сырость. И ночевки в лесу без костра».

– И вам того же, – ответил Занек. – Да еще здоровья побольше.

– Эк сказал – «здоровья»! – прищуренный скривился. – В Верхний Мир все пойдут – и здоровые, и хворые.

– Верно, – согласился купец. – Токмо каждый норовит попозжее туды вскочить.

Лошадь уже миновала стоящих на обочине, и они пошли рядом. Тот, что в шапке, шагал легко, походкой опытного лесовика – охотника или траппера. Мужик в гугеле здорово хромал на левую ногу. Но непохоже, чтоб от раны или какого увечья. Просто ставил необычно – на пятку. Оттого шаг выходил прыгающий, птичий.

– В Ихэрен? – невзначай обронил Занек, не рассчитывая, впрочем, на правдивый ответ.

– Не, ближе, – отозвался прищуренный.

– Так просто али по надобности?