Пьеса для обреченных - Русанова Вера. Страница 60

Видимо, в этом месте подразумевались восторженные аплодисменты публики, но я аплодировать не собиралась категорически, и поэтому лишь неопределенно скривилась. Леха, вообще, давно изображал соляной столб. Отдуваться пришлось Каюмовой. — Ну не такие уж и великолепные! — фальшиво-веселым голоском прощебетала она, подобострастно улыбаясь. — Все-таки режиссер и актриса!

Сложности всегда есть. Так что я, например, искреннее удовольствие получала, когда в машине ругала Вадим Петровича на чем свет стоит, а он, бедненький, ничего не мог возразить. Странно было бы, если б «труп» заговорил, правда?

Бородин усмехнулся. А я с ненавистью подумала: «У-у, крыса! Чтоб тебе всю жизнь третью сосну с краю играть!» Еще немного поразмыслила и решила: «Но актриса-то она хорошая. Как, впрочем, и Митрошкин. Откуда только они взялись на мою голову?»

— Так вот! — приступил к дальнейшему повествованию Олег Иванович. — Еще раз повторюсь, что план был милосердным. В самой его идее заключалась первая подсказка, но вы ею не воспользовались. Помните, Женя, «Царевну-лягушку», которую вы пересказывали у меня в кабинете? Вы и тогда, наверное, считали себя очень умной? Ну как же! Сидит этакий «мешок с деньгами», таращится на ваши распрекрасные ноги и можно ему хоть «Колобка» рассказать — он все равно не поймет, потому что сложнее «Букваря» ничего в жизни не читал. Так, да?

Наверное, ответить в данной ситуации «да» было равносильно смерти, не ответить ничего — только раззадорить и без того легко выходящего из себя Бородина. Поэтому я выбрала золотую середину, неопределенно и виновато протянув: «Н-ну-у-у…» В конце концов, от меня требовалось всего лишь вытерпеть еще час или два этих издевательств, а потом выйти на улицу и постараться забыть обо всем, как о кошмарном сне.

— «Ну»… Вот вам и ну! Умничать мозгов хватило, а сообразить, что вся ваша ирония белыми нитками шита — выходит, нет? Да сразу я тогда все про вашу сказочку понял! Только вот поверил, что вы и правда с «Мосфильма»: сейчас ведь всяких чудиков хватает, может, кто и на «Царевну-лягушку» покуситься решил. А вы, значит, были свято уверены, что никому, кроме вас, такая «гениальная» идея в голову прийти не могла. Поэтому и не поняли ничего, когда увидели, что ребята из «Эдельвейса» с «Гамлетом» на сцене вытворяют! Я ведь специально задание дал Бирюкову: посовременнее, посмешнее, поабсурднее… Чего бы, кажется, проще: задуматься и вспомнить, перед кем и когда вы сами разыгрывали такой же номер? ан нет!

Тут меня и в самом деле взяла ужасная досада. Я опустила голову и принялась изучать собственные «распрекрасные» колени. Ведь была же у меня мысль о «Царевне-лягушке»! Была! Но совсем в другом контексте: я, мол, со своей «Царевной-лягушкой» этому идиоту-режиссеру и в подметки не гожусь.

Ха-ха-ха! Дурища самоуверенная!

Бородин тем временем вышел из-за стола, подошел к окну и открыл жалюзи.

Серое пасмурное утро медленно и скучно вползло в кабинет.

— Кстати, Бирюков потратил целых четыре репетиции на то, чтобы начать делать «Гамлета» специально для вас. Актеры думали, что все это взаправду. Даже съемочная группа от Комитета культуры была настоящая… Не догадываетесь зачем?

Я уже догадывалась, но все равно упрямо мотнула головой.

— Для того чтобы вы вынуждены были позаменять Вадима Петровича на репетициях! Кстати, это был чуть ли не единственный раз, когда ваша, с позволения сказать, сообразительность заработала в нужном направлении без пинка со стороны… Наташе даже не пришлось предлагать вам взять на себя режиссерские функции. Она только намекнула, деликатно подвела к этому разговору, и вы сами завопили: «Эврика! Я придумала, как нам выпутаться!» Опять же, не хотите спросить: для чего такие сложности?

Ярость и обида пытались задушить меня по принципу «кто быстрее?».

Смотреть в лицо Олега Ивановича я опасалась из чувства самосохранения. Поэтому сосредоточила свой полный ненависти взгляд на его толстых и коротких, словно обрубленных, пальцах. Пальцы изредка шевелились, мерно постукивая по подоконнику.

— А сложности для того, чтобы дать вам возможность разгадать вторую подсказку. Во-первых, сразу «Гамлет», а во-вторых, не припомните, с какого момента началась репетиция? Относительно этого Вадим Петрович дал актерам очень строгие указания! О-очень строгие!

Что же там было? Сцена с королем, Гертрудой и придворными? Да… Но что конкретно? Хилые морщины, символизирующие аналогичную по мощности работу мысли, избороздили мой лоб. Бородин улыбнулся:

— Я вам помогу. И даже процитирую:

Мне кажется? Нет, есть. Я не хочу Того, что кажется. Ни плащ мой темный, Ни эти мрачные одежды, мать, И все обличья, виды, знаки скорби Не выразят меня: в них только то, Что кажется и может быть игрою:

То, что во мне, правдивей, чем игра:

А это все — наряд и мишура.

Шекспир шел ему как корове седло, и читал он на редкость отвратительно.

Но мне сейчас было не до зрительских оценок, да и вообще ни до чего. Бездна моей тупости открылась передо мной во всей своей устрашающей глубине и необъятности! Олег Иванович еще ехидно спрашивал: «Ну как? С этого начинал Гамлет? Этой репликой началась ваша. первая репетиция?» — а я уже с ужасом понимала, что остаток дней проведу в лечебнице для недоразвитых взрослых.

«В них только то, что кажется и может быть игрою»… То, что во мне, правдивей, чем игра, а это все — наряд и мишура". Мне почти открытым текстом говорили: «Игра! Фарс! Задумайся, дура!» Другую такую цитату из «Гамлета», где столько раз встречалось бы слово «игра», надо еще поискать! Но я-то хороша, а?

Вот уж действительно возомнившая о себе невесть что идиотка!

— Всерьез — это то, что касается театра… — Бородин наконец отлепился от окна и прошелся перед нами, сидящими в креслах, с видом школьного учителя, объясняющего новую тему. — Что до фотографий в альбоме у Оли, то они, само собой, постановочные. Как и вся трагическая история их с Бирюковым романа.

Снимки мы нащелкали за три дня в самых разных местах. Для правдоподобия. И все опять же с одной-единственной целью: ткнуть вас носом в фотографию с нашим призраком. Аура, как вы уже, наверное, поняли — это всего лишь хорошая, профессиональная работа фотографа. Подготовительный периодзанял, конечно, некоторое время. Потом Оля позвонила вам и предложила на нее поработать. Вы клюнули, и машина заработала.

— А если бы я не клюнула?

— Да куда б вы делись? — Он, казалось, искренне удивился. — Во-первых, деньги, а вы, мадемуазель, достаточно жадная. Во-вторых, ваше благородное предназначение — мстить за обиженных женщин. Ну и в-третьих, тут страдала своя сестра актриса. Как не помочь! Ведь правда? И вот Вадим Петрович Бирюков стал «трупом», для чего очень профессионально закрепил на груди ножик и облил себя кровью. Я резонно предположил, что вы перепугаетесь и к «телу» не полезете, поэтому не сможете уловить дыхание или прощупать пульс. Для этого на сцене появилась роскошная и хладнокровная Наталья! Она упаковала господина режиссера в плед, с его же, разумеется, помощью. Она предложила вам вывезти его из театра…

Каюмова снова скромно потупилась, я же ощутила нестерпимое желание вцепиться в ее белобрысые волосенки. Причем теперь это желание было гораздо острее, чем тогда, когда я, проанализировав переводы (Господи! Дурь-то какая!), вычислила, что это она была той пашковской зазнобой из «Звезды»… Как правдоподобно прикидывалась подругой, как искренне и простодушно пила водку, как кляла вместе со мной «интеллигентов» и носилась в моей ночной сорочке по комнате! Сара Бернар! Комиссаржевская! Раневская!

— Далее, вам по пути попалась милиция, что, конечно, было вовсе не случайно. Ребята в общих чертах знали смысл игры, даже предварительно познакомились с будущим «трупом» и Натальей. В их задачу входило не выпустить вас за пределы Кольцевой, ну и, естественно, напугать как можно сильнее, что, по-моему, им вполне удалось. Богата талантами родная милиция! Впрочем, ладно…