Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил. Страница 25

— Садись, Лад, — пригласил Наковальня к столу. — Донд, ты тоже в дверях не стой. Дело общее, всем и думать о нем.

Лад сел за стол и понуро посмотрел на старших. Донд остался стоять в дверях.

— Кто? — Вопрос Лада повис в воздухе. — Я спрашиваю вас, КТО стоит за всем этим?

— Франзонцы. Они устроили эту заварушку... Эх, старый я дурень, проглядел угрозу под носом! — Комер-сан хватил ладонью по столу. — Как же так случилось, Седобород? Почему они оказались хитрее нас?

— Большая сила на их стороне. Хитрая сила, тайная. Наш Посад не единственный, где они применяют тактику точечных ударов. Боюсь, это только начало.

— А почему погоню не снарядили? — Лад уставился в пол. — Почему ничего не предприняли?

— Совет созвали, — возразил Наковальня.

— Толку от совета, как от козла молока! — вставил Донд.

— Совет не понимает, что перемены уже здесь! — Лад волновался. Он не понимал смысл игры, в которую волей или неволей попал. Это его беспокоило. — Одного я не пойму, почему именно моя жена?! Что теперь будет?!

— Выкуп попросят. — Седобород поднялся и стал расхаживать из угла в угол. Все с ожиданием смотрели на него.

— Зря мы поход затеяли! — сказал он вдруг и остановился. Потом обвел всех взглядом острым и молвил: — Будет война!

Когда решение принято и остается лишь претворить его в жизнь, тогда отпадает надобность терзать себя всякими сомнениями. Но почему-то Лад не испытывал того чувства спокойствия, которое неизбежно рождается из холодного расчета и трезвости ума. Ждать требования о выкупе и готовиться к войне — вот совет Седоборода. Ну, с войной всё обстоит как надо — дружина давно не разминалась.

А вот требования о выкупе ждать — тут Лад был не согласен. Но ни Наковальня, ни Комер-сан, ни даже Донд не собирались противиться слову Седоборода. Мнение старика оказалось сильнее личной симпатии.

Наковальня взял на себя обязанность подготовить к войне всех кузнецов посадских. Сила немалая! Все кузнецы были превосходными мастерами клинкового боя.

Донд решил переговорить с М. Уолтом. Вот уж с кем Лад не хотел говорить о войне. Последний разговор с ним Лад запомнил до мельчайших подробностей и не мог сказать, что разговор этот ему понравился. Скрытая угроза, таившаяся за вежливыми словами М. Уолта и за его неторопливыми движениями, а также неспособность Донда остановить эту угрозу, в чем Донд сам и признался, напугали Лада. Еще раз пережить нечто подобное у него не было никакого желания.

Комер-сан решил собрать всех итайских купцов. Итайская диаспора, самая большая в Посаде, была способна, если придется, выставить собственную дружину, что было очень любезно с их стороны.

В случае всеобщей угрозы совет старейшин мог объявить о всеобщей мобилизации всех способных держать оружие. Но этот закон не распространялся на купцов. А в Посаде, как известно, таковыми почти все были. Замкнутый круг.

Посад многие десятилетия не видел войны. И дружина Ярома реально о войне ничего не знала, хотя готова была прямо сейчас идти и воевать с кем угодно. Проблема заключалась в следующем — победят ли?! Это беспокоило Седоборода. Это тревожило Комер-сана. Это раздражало и Наковальню.

— В праздности и лени дружина пребывает не один год! Война на носу, а мы не готовы. Кузнецы мои хоть бойцы клинковые хорошие, но всё же не вояки они! Головы, конечно, положат за Посад родной, но что же дальше?!

— То-то и оно, что же дальше? Сложить голову по-дурному — не велика заслуга! Победить и в живых остаться — вот что необходимо! — назидательно отвечал Наковальне Седобород.

У Донда это вызвало грустную улыбку. Профессиональный убийца, он как никто понимал суть грядущего — страх, ужас, кровь и смерть, которую гоблин, Сэр Тумак, так лихо отыграл у Девы Песков. Донд был единственным, чья готовность к бою не требовала проверки и доказательств. Вся его жизнь проходила под знаком войны, пусть тайной, но не менее жестокой войны!

У Лада были свои сомнения на этот счет. Но особое беспокойство вызывала участь Гадины. Где она? Что с ней? Ждать требования о выкупе он не собирался. Но в Посаде ему сейчас не найти поддержки. И он отправился на заимку, никому о том не сказав.

У всех свои заботы, думал Лад, пробираясь через лес. Седобород пытается уговорить совет начать подготовку к войне. Наковальня и Комер-сан тоже готовятся. Донд пытается обойти запреты своей организации. Центральная контора организации строго запретила всем сотрудникам ЗАО вмешиваться в происходящее.

Что же происходит на самом деле?!

— Где ты пропадал? Я тебя каждый вечер поджидаю! Столько всего произошло! Весь лес гудит, Сичкарь рвет и мечет, нечисть вся переполошилась, а тебе и дела нет! Хотя именно тебя это всё и касается!

— Не мог я, — кратко ответил Лад гоблину и уселся на крыльце избенки.

— Как это не мог? — опешил Сэр Тумак. — У меня такое впечатление, что весь мир вокруг тебя пляшет, а ты, оказывается, не мог! Ничего глупее я не слышал... Что с тобой случилось, ну, рассказывай!

— Седобород травы какой-то дал, вот я и проспал три дня.

— Вот как? — Сэр Тумак остудил свой пыл. — Раз так, то понятно... Пиво будешь?

— Нет... Дело у меня к тебе, Сэр Тумак. Дело срочное, отлагательств не терпящее.

— Знаю я твое дело. — Гоблин достал из-под крыльца бочонок и наполнил кружку. — От лешего прячу, — объяснил он, — повадился он ко мне в гости, да всё вынюхивает, где я пиво прячу.

— Говоришь, ждал меня? Если так, чего сам в Посад не пришел?

— В Посаде только появись, сразу найдутся охотники дубинкой осиновой по моей спине пройтись. Хоть и в почете я ныне в городе торговом, но не настолько, чтобы свободно по нему разгуливать. Крикнет кто-нибудь в спину — нечисть! И прощай благие намерения, полетят камни в спину... А про дело свое не волнуйся, уже есть результаты. Думаешь, мы здесь сложа руки сидели? Как бы не так! Вернем тебе жену, вернем. Только вот дождемся Сичкаря, и поговорим о том.

Лад растрогался совсем, руку стал гоблину жать, да на совет посадский жаловаться.

— Да ну их... — гоблин махнул рукой. — А на Седоборода обиду не держи. От его подсказок дело сдвинулось. Пивка попей, а то вид у тебя, прямо скажу потерянный...

Когда солнышко село и на болото опустились сумерки, пожаловал на заимку Сичкарь Болотный. Был он в броню одет, и глаза недобро алым горели.

— Пришел-таки, — рыгнул он и принял кружку с пивом из рук гоблина. — Заждались мы тебя. Пришлось мне за вас, людишек, всю работенку сделать. Ежели ради кого другого, ни за что не пошел бы. А ради тебя — чего же костей не размять? Да и брат мой, Чер-Туй, очень озабочен делами твоими. Вот с его слов да с мысли Седоборода и завертелось дельце такое, которое еще не раз потомки наши вспомнят... Война будет, Ладушка, война. Всё к тому идет.

— А что с женою моей, с Гадиной?

— А, вот тут-то всё и скручено в узел один. Начну с того, что не обошлось в деле этом без предательства. Франзонцы со слов знающего человека дом твой нашли, он же помог им и к Гадине подобраться.

— Не может быть! — Изумлению Лада предела не было. — Нет у меня врагов!

— Завистники есть, — резонно заметил гоблин. Сичкарь мордой противной кивнул в знак согласия.

— Кто?

— А-а, это сюрприз... Взяли мои подручные его. Уже три дня в середине болота держат. Первый день он всё плевался, совсем слюной изошел. Я уж думал, помрет от потери влаги. Но выжил, гаденыш. На второй день торги устроил. Франзонцы денег ему дали. Вот он и с нас захотел поиметь. Да только мои намекнули лихоимцу, что торг в этом деле неуместен. А сегодня с утра изъявил он желание говорить. Так что, если хочешь, можем послушать, что он лепетать станет.

Сичкарь свистнул в сторону болота. Тут же послышалась на болоте возня, и через несколько минут вышли из мари болотной к заимке трое. Двоих с первого взгляда можно было определить одним словом — нечисть. Из каких таких мест темных и ужасных они были, Лад и думать не стал. Нечего голову всякими страхами забивать. А вот третий вызвал у него живой интерес. В тине вонючей, в грязи болотной, с глазом подбитым стоял перед ним и дрожал... Жадюга!