Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил. Страница 42

Лагерь был обнесен частоколом. Он был поставлен совсем недавно — на бревнах кое-где висели лохмотья коры, и белая древесина еще не успела потемнеть. Костры в лагере не горели. Несколько землянок служили отличным ночлегом для лесных братьев. На северной стороне лагеря, почти вплотную к частоколу, была разбита большая палатка. Зачем армейская палатка поставлена в лагере разбойников?

Разбойники всегда водились в лесах посадских. Дружина время от времени делала рейды в глубь лесов, находила стойбища разбойников и уничтожала их. Это успокаивало лихих бородачей. Но только на время.

Не так просто отбить охоту у некоторых поживиться на торговых путях лихостью своей. Посадские тракты — всё равно что жила золотая. Неиссякаемая. Вот и не переведутся никак охочие до легкой наживы. Уж и с нечистью говорил Седобород, а толку мало. Среди братков лесных тоже находились умеющие с лешим общий язык найти или с водяным договориться.

Но насколько знал Донд, ни одна шайка лесная не ставила подобных лагерей. Что-то здесь не так.

Жадюга встретил пленников, сидя в кресле-качалке колониального стиля. Перед ним стоял резной столик. Он наполнил бокал франзонского стекла бовусским пивом и оглядел пленных.

— Куда девалась сноровка воинов великих? — съязвил он. — Как же так, попались в руки разбойничков лесных... Ай-ай-ай, какая досада. А помните, — вдруг понизил голос Жадюга, — как меня на болото нечисть унесла? А как кабак мой в пепел обратили? Я не забыл. Что, Лад, ничего на ум не приходит? А ты, кузнец, плечами-то не води, не води, веревки крепкие, узлы надежные.

— На кого работаешь? — резко спросил Донд. Жадюга подобрался весь, вскочил с кресла и давай орать:

— Я не холоп какой, чтоб на других спину гнуть! Это ты, мафиозник жалкий, на Синдикат горбатишься!

— А ты не кипятись, — усмехнулся гоблин. — Только глупый не поймет, что всё белыми нитками шито. Слыхали мы, что ты во Франзонии в кабаке дешевом работаешь. А теперь, гляди-ка, главный у людей лихих. Хороша карьера. Да только с твоими мозгами, да с жадностью твоей, не осилить взлет такой. Значит, с чьей-то руки кормишься.

— Умные все, да? — оскалился Жадюга. Его крысиная физиономия ненавистью пылала. — А вот скажу браткам — вздернут вас на сосне высокой, а гоблина волосатого колышком осиновым острым проткнут, тогда посмотрим, куда ваш ум денется.

— Если убить хотел, давно бы прикончил, — спокойно заметил Донд. — Скорее всего, хозяин твой не велел нас жизни лишать. А что, если я расскажу браткам лесным, на кого ты работаешь? Они хоть и разбойнички, а всё же посадские. Обманул ты их, Жадюга. Обещал улов большой, а то, что обоз посольский будет — не сказал.

— В яму всех! — заорал Жадюга. Тут же в палатку влетели братья лесные. — Всем рты заткнуть! И в яму!

Сказано — сделано. Встретили герои посадские ночь в яме глубокой. Над ними звезды сверкали, а они сидели на земле сырой и ничего друг другу сказать не могли — во рту каждого кляп крепко сидел.

Когда совсем было отчаялся Лад, что-то в воздухе щелкнуло, и появился из ниоткуда в яме демоненок пыльный. Головой завертел, ушами пыль поднял. Бросился к гоблину и кляп вынул. После развязал шерстяного. Гоблин потрепал его по голове и остальных развязал. Демоненок улыбнулся, показал клыки острые и собрался исчезнуть. Для этого поднял руки над головой и собрался пальцами щелкнуть, да только Лад остановил его. Схватил за ухо. Демоненок заскулил жалобно.

— Отпусти мелкого, — попросил гоблин, — он нам услугу оказал.

— Отпущу, только пускай нам расскажет кое-что.

Демоненок головой закивал, соглашаясь.

— Слово даю — отпущу тебя. Только ты не исчезай. Поведай нам, с какой стати в яме оказался, — Лад отпустил ухо демоненка.

— Нет тут ничего удивительного. Сичкарь отправил отца моего и деда вам навстречу. Я вызвался проводить родных. Ждали мы вас в трех верстах от сосны поваленной. Когда день к вечеру пошел, забеспокоился отец. Он, кстати, вас в прошлом походе сопровождал. После получил от Сичкаря пытки великие, а потом благодарность его. Отцом моим теперь весь наш род гордится. Не в простых почтовых теперь ходим, а в его поганчества свите. — Улыбнулся Лад совпадению такому. Он тоже купцом знатным стал после похода того. — Так вот, забеспокоился отец мой. А тут еще дятел весть отбил — взяли разбойнички на тракте торговом путников знатных...

— Молодец, — улыбнулся гоблин. — Хотел я его за угощение сманить, а он задарма весть разнес. Молодец.

— Он свое получил. Дед к лешему смотался, рассказал, что да как, и тот для дятла целое дупло заполнил личинками жуков лесных.

— А что дальше было?

— Ничего... Тропку к лагерю птицы показали. Они с высоты всё видят. Отец с дедом обоз уже увели тихо. Он в надежном месте ждет вас. А я в яму прыгнул. Я ведь маленький, ушами ветер большой поднять не могу, так что внимания к яме привлечь не в силах. Вот и всё.

— Когда вернемся, расскажу всё Сичкарю, — пообещал гоблин. — Будет род твой гордиться не только отцом твоим, но и сыном его.

Демоненок покраснел от счастья и гордости. Сэр Тумак, друг Сичкаря, и слов на ветер не бросает. Раз сказал так, значит быть тому.

— А теперь беги отсюда. Скажи отцу, чтоб ждал нас на тракте торговом, возле сосны поваленной. Мы скоро будем.

Демоненок тут же исчез.

— Пришло наше время, Донд, — гоблин хрустнул пальцами и оскалился. — Как выберемся из ямы — сразу к палатке. Надо с Жадюгой побеседовать. Наковальня, возьмешь на себя братков лесных? Вот и отлично. Лад тебе поможет. Ну как, справимся?

— Конечно, — Лад плюнул на ладони и растер слюну. — Сполна надо спросить с Жадюги.

Уверены были разбойнички, что не выбраться из ямы, вот и не было стражи возле пленных. Напились братки лесные пива посадского да спать завалились.

Как только выбрались, Донд и гоблин, в земле вымазанные, к палатке бросились. Ни одна ветка не хрустнула у них под ногами. Донд, убийца профессиональный, разведчик отменный, словно тень скользил. Гоблин, в лесах посадских не один десяток лет бродивший, следовал неотступно за ним. В две секунды они оказались возле палатки. Тихо полог в сторону отвели и вовнутрь скользнули. На столике в центре палатки светильник горел. Рядом ножи метательные Донда лежали, Жадюги нигде не было.

— Удрал, — прошипел гоблин. — Как в воду глядел. Собрал пожитки и исчез.

— Не мог он знать, что мы из ямы выберемся, — с сомнением сказал Донд. — Скорее всего, отправился он к своему хозяину с докладом, мол, посольство посадское в яме сидит.

Он надел пояс с ножами и почувствовал себя увереннее.

Наковальня и Лад тем временем каждую землянку заперли и двери бревнами подперли. Ни один голубчик не ускользнул...

К дороге торговой возвращались, на память положившись. Гоблин вел посольство без остановки, узнавая каждую деталь, замеченную днем.

— Надо бы в Посад весточку послать. Пусть Яром дружину сюда ведет, — высказался Наковальня.

— О том не беспокойся. Если ждут нас демоны пыльные, попросим еще об одной услуге. Малой у них больно шустрый. Вот пусть и отправится к Седобороду.

Все согласились с Ладом.

Возле сосны поваленной ждал их обоз. Демоны пыльные уже коней подковали подковами заговоренными. Гоблин тут же к бочонкам бросился.

— Вот беда, беда-то какая! — запричитал он. — Половину пива выпили, чтоб им Чер-Тую пятки всю жизнь лизать!

Лад еще раз поблагодарил маленького демона и попросил об услуге — в Посад отправиться и всё доложить Седобороду. Демоненок тут же в воздухе растворился.

После проверки барахла обозного забрались все на тюки. Гоблин пиво по кружкам разлил, Наковальня ужин поздний собрал — свинина копченая, огурцы, помидоры, хлеб посадский и горсть соли. Демоны устроились удобно и бичами щелкнули. Тронулся обоз в путь далекий. Но перед тем как кружку пива осушить, шепнул Лад что-то на ухо одному демону.

Долго друзья уснуть не могли. Пили пиво, слушали байки гоблина. Демоны песню заунывную тянули, и мчался обоз быстрее ветра...