Полночь - Руссо Джон. Страница 10

Синтия вспоминала те времена, когда они только начинали ставить капканы Ее тогда еще удивляло, насколько хитроумно устроены эти штуковины, хотя занималась ими вовсе не она, а ее братья Льюк и Авраам К сожалению, Сайрус, самый старший из братьев, был довольно бестолков в подобных вещах, и ему даже близко не позволялось подходить к ловушкам. Хотя, с Другой стороны, Сайрусу не было равных в изготовлении крошечных гробиков для птичек и мышей. А у Льюка и Авраама было по три разных капкана, которые подарил им дядюшка Сэл.

Синтия хорошо помнила эти приспособления — их зазубренные острые челюсти, захлопывающиеся с помощью пружины и специальной петли, плоские металлические пластины, на которые помещалась приманка, стальные цепи и колья, которые вбивались глубоко в землю и как надежные якоря держали капканы на месте, не позволяя жертве сбежать. Хотя на самом деле началось все еще задолго до этих капканов. Сначала были бесконечные мамины рассказы — давным-давно, еще когда они жили в городе над маленьким магазинчиком, в котором мама торговала всевозможными средствами для магии и колдовства — там были разные травы и снадобья, амулеты и другие вещицы, а также толстые старинные книги с таинственными рисунками и непонятными заклинаниями. Но, наверное, другого такого магазинчика нигде не было, потому что покупатели приезжали к ним даже из Нью-Йорка и Филадельфии. Папа тоже тогда жил вместе с ними, и вот как-то на Пасху они всей семьей отправились навестить дядюшку Сэла и тетушку Эдну.

Синтия устроилась на заднем сиденье, поджав под себя ноги. На ней было накрахмаленное розовое платье, а черные блестящие волосы мама аккуратно заплела в косички. Девочка смотрела на затылок отца и пыталась представить себе, о чем он сейчас думает. А еще ей была видна мамина нарумяненная левая щека и кусочек ее плеча. Наконец Синтия не выдержала и встала, и перед ней сразу раскинулась широкая дорога, по которой они ехали, с бесконечными телеграфными столбами по обе стороны. Мать слегка придерживала ее, обернувшись с переднего сиденья. Но однообразный пейзаж шоссе вскоре утомил девочку, и она снова уселась на свое место.

— Синтия, лучше не вставай больше, — предупредила мать. — А то если мы наедем на какой-нибудь камень, или папе придется резко затормозить, то ты вылетишь прямо на дорогу.

Девочке это показалось невероятным. Тем более что все окна в машине были закрыты. Но мама, наверное, знала, что говорит, иначе зачем бы люди стали приезжать к ней со всех концов страны, чтобы купить амулет или послушать, что она расскажет им про их будущее?

Синтия и трое ее братьев, деливших с ней заднее сиденье, переглянулись и захихикали. Розовощекий Льюк с прилизанными лоснящимися волосами цвета соломы был одет в костюм моряка с длинными расклешенными брюками, а на голове имел настоящее накрахмаленное морское кепи. На Аврааме был «мундир» простого солдата и шорты. Сперва он обиделся, когда папа преподнес ему такой подарок, потому что раньше никогда не видел, чтобы солдаты ходили в шортах, но потом слегка успокоился, когда в комплекте одежды обнаружилась и настоящая офицерская фуражка — с золотой тесьмой и черным блестящим козырьком. Сайрус был самым крупным из всех, и на нем неуклюже болтались зеленые парусиновые брюки, какие носят обычно грузчики и водители автобусов, белая рубашка с короткими рукавами и серые подтяжки, которые и не давали спадать его нелепым штанам. Он почти всегда был одет в нечто подобное и от этого выглядел смехотворно, но мать никак не могла подобрать ему вещи, в которых он смотрелся бы более-менее прилично.

Синтия с сожалением вспоминала о пасхальной корзиночке со сладостями, которую мать не разрешила ей взять с собой, сказав, что этим она только испортит себе аппетит, а у дяди Сэла и тети Эдны наверняка найдется для нее немало всяких вкусных сюрпризов. Льюк и Авраам тоже оставили свои корзиночки дома, а Сайрусу почему-то разрешили взять гостинцы с собой, и теперь остальные только посмеивались над ним, потому что за время пути он успел съесть почти все, что находилось в его корзинке, причем ел он так неумело, что очень быстро перепачкал всю свою одежду мармеладом и пастилой. У него оставалось уже лишь несколько желтых мармеладных зайчиков, которых он припас напоследок, потому что любил их больше всего, как, впрочем, и Синтия. Они были мягкие, сладкие, липкие и тягучие, а когда их полностью засовываешь в рот, они начинают буквально таять там, как будто сделаны из сахарной пудры.

— Празднование Пасхи поначалу не имело к Христу никакого отношения, — поясняла мама. — Это был языческий праздник весны. Зайчики и яйца — это символы плодородия, отсюда и пошел традиционный пасхальный зайчик, несущий яйца. Теперь вам понятно?

Синтия, самая младшая, в свои семь лет не поняла ничего. Но до старших братьев, может быть, кое-что и дошло. Сайрус же, который в умственном развитии сильно отставал от остальных детей, кажется, вообще считал, что весь смысл Пасхи состоит в откусывании голов мармеладным зайцам.

Возле дома, когда они садились в машину, Синтия увидела, как несколько ее школьных товарищей направляются в церковь.

— А мы почему не ходим в церковь? — поинтересовалась она.

— Потому что мы не верим в то, что там происходит, — ответила мама. — Мы верим в вещи, которые гораздо древнее церкви и имеют намного большую силу и власть. А церковь создана для убогих и слабых. И поэтому нам там нечего делать. Она нам попросту не нужна, как никогда не была нужна ни вашему деду, ни прадеду.

— А расскажи нам про дедушку, — попросил Льюк, чтобы как-то скоротать время в дороге.

— Он был чародеем, — начала мама, — как и его отец — ваш прадед.

— А что это такое? — спросила Синтия, хотя мать уже много раз объясняла ей это.

— Чародей — это волшебник, — терпеливо повторила она. — Это значит, что он очень хитрый, умный и может делать то, что недоступно другим людям. Дедушка Барнс был очень мудрым. В Англии, в деревне, где он жил, все вокруг знали, что он волшебник. Он мог делать такие вещи, что у людей волосы вставали дыбом. И творил он самые настоящие чудеса. Поэтому его боялись и уважали, и у него было много последователей — целое общество учеников и поклонников. А все потому, что его магия была настоящей — не то что те фокусы, которые теперь частенько показывают по телевизору. Он знал все о демонах и имел над ними власть.