Витязь в тигровой шкуре - Руставели Шота. Страница 12
«Царь, — скажи ему, — доселе
Я служу тебе как воин,
Но родился от царя я,
И престола я достоин.
Чужеземцам край отцовский
Не отдам я без сраженья.
Коль препятствовать мне станешь,
Жди войны и разрушенья».
О любви не затевай ты
С Фарсаданом разговора.
Пусть не думают вельможи,
Что любовь — причина спора.
Но покуда мой родитель
Плачет в горести и муке,
Я царем тебя признаю
И в твои предамся руки».
Этот замысел царевны
Мне, безумцу, полюбился.
Хорезмиец был в дороге.
Дух во мне воспламенился!
Обезумевший от горя
Не боится правой мести,
И с царевичем покончить
Обещался я невесте.
На прощание царевна
Подарила мне запястье.
Ах, зачем живу я ныне,
Позабыв былое счастье!
Я чалмой ее окутал.
Нити искрами светили,
Словно были из металла,
Прокаленного в горниле».
Тариэл умолк, печальный,
И запястье золотое
Целовал, как исступленный,
И ему внимали двое.
Потеряв надежду в жизни,
Он оплакивал потерю
И в тоске нечеловечьей
Стал, увы, подобен зверю.
Сказание седьмое.
О том, как Тариэл убил хорезмийского царевича
День настал — жених приехал,
Окруженный пышной свитой.
Вместе с ним отряд придворных
Прибыл, в битвах знаменитый.
Мы встречали хорезмийцев
С драгоценными дарами.
Войско выстроилось в поле
Бесконечными рядами.
Чтобы отдыху предаться
Мог царевич благородный,
Мы на площади воздвигли
Для него шатер походный.
Был из красного атласа
Тот шатер, где все свершилось…
Гость вошел в него, и войско
Вкруг шатра расположилось.
В полночь улицей безлюдной
Ехал я домой устало.
Вдруг слуга письмо мне подал.
«Торопись! — Асмат писала. —
Та, которая подобна
Драгоценному алоэ,
Ждет тебя…» И я помчался
И вошел в ее покои.
Я предстал перед царевной.
Вижу — сумрачная ликом,
На меня царевна смотрит
В нетерпении великом.
«Что ты ждешь? — она сказала.
Час сраженья наступил.
Или лгать ты мне задумал?
Или вновь меня забыл?»
Уязвленный прямо в сердце,
Отвернулся я, тоскуя:
Неужели, связан клятвой,
Позабыть ее могу я?
Разве воинская доблесть
Изменила нынче мне,
Чтобы деве приходилось
Понуждать меня к войне?
Тут я бросился к отрядам
И сказал: «Готовьтесь к бою!»
Оседлав коней, на площадь
Полетели мы стрелою.
Хорезмийцы крепко спали.
Я прокрался мимо них
И разрезал ткань палатки,
Где покоился жених.
Я схватил его за ноги
И о столб шатра с размаха
Головой его ударил.
Стражи вскрикнули от страха,
Поднялась вокруг тревога,
Но вскочил я на коня,
Поскакал я, и погоня
Не смогла догнать меня.
В некий замок укрепленный
От погони я укрылся.
Ночь прошла, и на рассвете
От царя посол явился.
Царь писал мне: «Бог свидетель,
Я взрастил тебя, как сына.
Ныне я в тоске и горе —
Ты один тому причина.
Ах, зачем мой дом, безумец,
Запятнал ты этой кровью!
Если дочь мою желал ты,
Если к ней пылал любовью,
Почему ты не открылся
Мне, родителю невесты,
Но дошел до преступленья
И, свершив его, исчез ты?»
«Царь, — ответил я владыке, —
Я выносливей металла:
Не сгорел в огне стыда я,
Огорчив тебя немало.
Но, чтоб суд твой справедливо
Совершился надо мной,
Знай: не думал добиваться
Я царевны молодой.
В нашей Индии немало
Городов, дворцов и тронов.
Ныне ты их повелитель
И хранитель их законов.
От семи царей умерших
Ты наследовал державу,
От тебя я сан владыки
Унаследую по праву.
Царь, ты сына не имеешь,
У тебя одна царевна.
Я — законный твой наследник,
Но судьба моя плачевна:
Если только хорезмийца
Ты поставишь нам царем,
Что взамен себе добуду
Я, владеющий мечом?
Нет, не нужно мне царевны,
Только Индия нужна мне.
Если спорить будешь, камня
Не оставлю я на камне,
Всех строптивых уничтожу,
Мертвецов оставлю груду,
Но — клянусь тебе, владыка! —
Я престол себе добуду».