Фавориты удачи - Рябинин Борис Борисович. Страница 9
– Что?.. Мель? – испуганно спросил Хохлов.
Капитан пожал плечами:
– Возможно.., но, боюсь, кое-что похуже… двигаемся пока…
Действительно, теплоход медленно, но уверенно приближался к пляжу. Через несколько секунд едва слышный шорох, вызванный трением днища судна о песок, и легкий плавный толчок известили экипаж о том, что цель ночного перехода достигнута. Осталось уточнить – какой ценой.
– А что могло быть хуже, чем мель? – поинтересовался Хохлов.
– Хуже – если мы намотали на винты какую-нибудь дрянь вроде рыболовной сети…
– Почему?
– Да потому что с мели мы, с божьей помощью, а также с помощью лебедок и винтов скорее всего снимемся. А вот если вышли из строя винты, то… – капитан с сомнением покачал головой, – ни водолазов, ни тем более сухого дока у нас тут не имеется…
– А как это выяснить?
– Придется нырять, – флегматично пояснил капитан.
– Понятно. Ну, спасибо, Владимир Аркадьевич, я побежал.
– Пожалуйста, еще приходи… – пригласил капитан и выпустил очередной клуб дыма.
Когда судно остановилось, вентиляция в рубке значительно ухудшилась, и концентрация табачного дыма стала расти с устрашающей быстротой. Хохлову ничего другого не оставалось, как спешно оттуда ретироваться. Тем более что самое интересное должно было происходить теперь в кают-компании. Приближался завтрак.
Глава 9
Спускаясь по трапу из ходовой рубки, Хохлов услышал визгливый голос Гершковича:
– ..как ты смеешь так со мной поступать?!
Ты, невежда!
– Да что я такого сделал? – послышался в ответ обиженный бас одного из палубных матросов, который, как по мере приближения стало видно Хохлову, стоял рядом с возбужденным Гершковичем.
– Ты провез мне по ногам своей вонючей шваброй! Я буду жаловаться капитану!
– Я же вам русским языком сказал, посторонитесь, а вы…
– Как ты смеешь мне указывать, что я должен делать и где стоять?! Кто ты такой?
– А ты кто такой? – последовал классический контрвопрос начинавшего постепенно выходить из себя матроса.
– Я заместитель директора!
– А пошел бы ты, заместитель директора, к…
Куда именно должен был пойти Гершкович, свернувший за угол Хохлов уже не расслышал.
Задерживаться для этого он не счел нужным.
Тем более что было нетрудно и догадаться.
По мнению Хохлова, манера общения с экипажем была у Гершковича далеко не самой удачной. Особенно если учитывать значительную разницу весовых категорий матроса и заместителя директора. Однако, что касается существа спора, доктор был всецело на стороне Гершковича.
В середине завтрака в кают-компанию вошел капитан и сел на свое место во главе стола.
Взоры пассажиров, осведомленных Хохловым об особенностях сегодняшней швартовки, вопросительно сосредоточились на вошедшем. Тот не стал томить публику ожиданием:
– Господа, у меня для вас пренеприятные известия.., мы намотали на винты рыболовную сеть…
При этих словах две или три дамы слегка взвизгнули.
– Беспокоиться нет оснований, – продолжал капитан, – винты мы очистим… Понадобится, правда, какое-то время… Возможно, придется здесь заночевать. Но я не вижу в этом особой беды! Верно, Юрий Петрович? – обратился он к Самохвалову.
Тот пожал плечами:
– Какая разница, этот остров или другой?
– Верно. Запасов продовольствия у нас достаточно, чтобы просидеть здесь хоть до ледостава.., про напитки я вообще молчу…
– А потом что?.. Выпьем на посошок, да и рванем по льду пешочком? – ехидно поинтересовался Гершкович.
За столом раздался смех.., несколько, правда, нервный.
– Еще раз повторяю! Беспокоиться нет никаких оснований, все будет сделано не позднее завтрашнего вечера.., наверное…
В это время официантка поставила перед капитаном тарелку с бифштексом, и он начал есть, демонстрируя аппетит хорошо поработавшего человека.
Воспользовавшись паузой, встал Самохвалов и объявил:
– Через час состоится второй этап парусной гонки. Главного судью и участников прошу собраться через пять минут на корме теплохода для согласования дистанции.
Народ, шумно двигая стульями, начал вставать из-за стола.
В это время к Хохлову подошла Татьяна.
– Игорь Сергеевич, можно вас на минутку?
– Танечка, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Почему так мало?
– Я не для себя, – она кокетливо улыбнулась.
– А для кого? Что-то я не вижу на этом судне для тебя соперниц.
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Эта девушка из двадцать второй каюты… ну, внизу которая…
– Екатерина?
– Да.
– Ну, что случилось? Я смотрю, ее и на завтраке не было…
– Она заболела.
– Что с ней?
– Простудилась, видимо.
– Понятно. Я сейчас к ней зайду. Это все?
– Все.
– Очень жаль. Вот когда ты заболеешь, я тебе все припомню…
– Если я заболею, к врачам обращаться не стану… – пропела Татьяна, насмешливо улыбнувшись.
У Екатерины обнаружилась сильнейшая ангина. По-видимому – результат неумеренного купания накануне.
Снабдив ее лекарствами и инструкциями по их применению, главным пунктом которых было указание не вставать с постели, доктор поспешил на корму теплохода, где его уже ждали друзья-соперники.
Гонка началась не через час, а несколько позже. Много времени было потрачено на выбор дистанции. В этом важном деле значительную помощь оказал Хохлов. При подходе к острову он заметил кое-какие особенности местности, которые с помощью схемы, набросанной на листе бумаги, растолковал остальным. В итоге предполагаемый маршрут представлял собой замкнутую петлю, охватывающую три близлежащих острова. Он оказался длинней вчерашнего раза в полтора.
Выстрел импровизированного стартового пистолета был дан Гершковичем около десяти часов.
В основном гонка проходила по тому же сценарию, что и в прошлый раз. Отличие состояло в том, что когда гонщики вышли из-за островов на открытую часть акватории, то с удивлением обнаружили, что ветер там довольно силен. Борьба с ним потребовала много сил, особенно там, где приходилось идти, лавируя против ветра.
Как раз на этом участке Хохлов, делая поворот через фордевинд, потерял равновесие на волне, а вместе с ним и все шансы на какое-либо место, кроме последнего. Пока он влезал на доску и поднимал намокший парус, соперники ушли далеко вперед, а его, наоборот, отнесло назад. Доктора это не особенно расстроило. Он уже смирился с тем, что первого приза ему не видать, и в своих действиях руководствовался олимпийским принципом: главное – не победа, а участие.
На этот раз обошлось без дисквалификации, и в итоге места распределились следующим образом: Андрей – первое место – четыре очка;
Самохвалов – второе место – три очка, Солодовников – третье место – два очка и Хохлов – четвертое место – одно очко. По традиции ноль очков получал только тот, кто был дисквалифицирован или не закончил дистанцию. Таковых на этот раз, как уже было отмечено, не оказалось. Таким образом, в итоговой таблице Хохлов занимал почетное третье место, опережая Солодовникова на одно очко. Все должна была решить третья, последняя, гонка.
На повестку дня встал вопрос: когда же именно ее проводить?
– Чего откладывать? Давайте прямо сейчас и начнем, – предложил Андрей.
Он был самый молодой, тренированный, и ему, видимо, не терпелось поскорее получить приз.
– Нет! – взмолился Хохлов. – Нужно передохнуть. Я что-то притомился. Куда торопиться?
Нам еще неизвестно, сколько здесь загорать придется.
– Мне все равно, – заявил главный судья, – из пистолета я могу пальнуть в любое время.
– А, кстати, сколько сейчас времени? – поинтересовался Самохвалов.
– Без четверти двенадцать, – ответил Гершкович, посмотрев на часы.
– Нет, – решительно поддержал доктора Самохвалов, – сейчас, конечно, начинать гонку нельзя. Нужно передохнуть минут хотя бы сорок-пятьдесят…