«Шерхан» ложится на дно - Рябинин Борис Борисович. Страница 14

Еще больший интерес проявил Смолянский, когда Крылов приступил к изложению того, что он сам успел сделать к этому времени.

– Скажите, Сергей, – задал он первый вопрос, когда Крылов закончил свой отчет, – а с самим Валентином вы не согласовывали возможность привлечения меня вами в качестве его адвоката?

– Нет, только с его отцом. Я думал, этого будет достаточно.

– Может быть, и так, но хотелось бы переговорить и с Валентином.

– Это можно устроить хоть сейчас.

– Чуть позже.

– Насколько я вас понял, вы согласны взяться за это дело?

– Не то слово, Сергей. Я не просто согласен.

Я последнее время просто мечтал о подобном деле.

– Почему?

– Сейчас объясню. Ничего не хочу от вас скрывать. Только давайте сначала выпьем за мое удачное подключение к этому делу, – с этими словами адвокат налил в бокалы изрядную порцию коньяка.

Осуществив задуманное, он продолжил:

– Сразу хочу предупредить – от гонорара за это дело я отказываюсь. Насколько я понимаю, родители Валентина люди не очень богатые?

– Да, но кое-какие сбережения у них есть, и они готовы…

– Не может быть и речи! – решительно отрезал адвокат.

– Но почему?

– Более того, я сам готов в разумных пределах финансировать те расходы, которые, возможно, потребуется сделать в ходе вашего расследования.

– Честно говоря, я рад, что вы так горячо приняли к сердцу это дело, но, признаться, не совсем понимаю причин вашего энтузиазма.

– Сейчас поймете, будьте уверены.

– Вы меня просто заинтриговали.

– Я думаю.., нет, я просто уверен, что это дело станет для меня как для адвоката настоящим звездным часом.

– Каким же это образом?

– Сначала вы ответьте мне. Какова, по-вашему, была роль адвоката в советской системе судопроизводства?

Крылов пожал плечами:

– Откуда я знаю? Обыкновенная роль…

– Жалкая! – убежденно воскликнул Смолянский.

Он вскочил с дивана и возбужденно стал расхаживать по ковру, покрывавшему пол гостиной, энергично жестикулируя пустым бокалом.

– Жалкая и ничтожная, – убежденно повторил он. – Его влияние на выносимый судом приговор было не то что незначительно – в каком-то смысле его не было вовсе.

– Так уж и не было? – засомневался Крылов.

– Поверьте, я знаю, что говорю.

– Конечно, если какой-нибудь секретарь райкома мог позвонить судье…

– Про это я уже молчу. Действительно, если местные власти были заинтересованы в каком-либо судебном решении, то ни адвокат, ни прокурор, ни даже судья ничего изменить не могли.

Однако такое случалось не часто. И я даже не это имею в виду.

– Тогда что же?

– А то, что роль адвоката, в сущности, сводилась к тому, чтобы правильно оформить бумаги, выдержать сроки обжалований и тому подобное.

Короче говоря, максимум, что он мог сделать, это не напортить клиенту неверным выполнением правил судебного делопроизводства.

– А что еще от адвоката требуется?

– Да поймите вы, голубчик! Сводить к этому роль адвоката – это все равно что от оперного певца требовать только умения правильно воспроизводить на сцене тексты арий.

– Что вы имеете в виду?

– Вот вы знаете, чем прославились великие русские адвокаты начала нашего века? Такие, например, как Плевако?

– Тем, что судебные дела выигрывали, я полагаю.

– Верно. Только как они их выигрывали?

И где?

– В суде, где же еще?

– Не просто в суде, а в суде присяжных!

Когда они обращали свои аргументы и свое ораторское искусство к присяжным заседателям. А не просто к судьям, как у нас при советской власти.

– А чем судьи плохи в роли слушателей?

– Ну, если вернуться к оперным аналогиям, это все равно как если бы, например, Собинов пел перед одним Шаляпиным и ждал от него бешеных аплодисментов. Абсурд?

– Абсурд.

– А почему? А потому, что когда один профессионал выступает перед другим профессионалом, да еще его соперником по профессиональной деятельности, то восторгов ждать, естественно, не приходится.

– Но дело ведь не в восторгах…

– Проблема в том, что адвокату нечего было сообщить судье такого, чего бы тот и сам не знал. Дело-то перед ними лежало одно и то же.

А на оценку судьей имеющихся в деле фактов адвокат повлиять как раз почти и не мог.

– И в этом смысле вы надеетесь, что суд присяжных откроет перед вами новые возможности?

– Несомненно. Я в этом уверен.

– А чем же для вас привлекательно именно это дело?

– В первую очередь хотя бы тем, что оно подпадает под суд присяжных. Ведь вам, наверное, известно, что суду присяжных подлежат отнюдь не все дела?

– Конечно, известно.

– А второе то, что Лемешев действительно ни в чем не виноват.

– Я тоже так считаю.

– Это совершенно очевидно. Как и то, что милиция, несмотря ни на что, выдвинет против него самые серьезные обвинения.

– В этом уж можно не сомневаться.

– А вот это как раз очень хорошо.

– Что же тут хорошего?

– Видите ли, Сергей. Я больше всего боюсь, что они предъявят ему обвинение по какой-нибудь незначительной, не подпадающей под суд присяжных статье.

– Например?

– Например, злостное хулиганство или неосторожное обращение с оружием. Срок за это могут дать вполне приличный, а с судьей они всегда договорятся.

– Как же в таком случае быть?

– Есть варианты. Мы документально оформим явку с повинной. Это необходимо сделать обязательно…

– Сейчас?

– Нет, попозже. Пока для этого не созрели условия. Так вот, в этом документе мы, вернее Лемешев, прямо признаем, что он сознательно стрелял в милиционера с намерением его убить.

Это лишит их возможности выкинуть этот трюк с изменением статьи. А стрелять в него при данных обстоятельствах Лемешев имел полное законное право.

– А хуже не будет?

– Нет, – твердо ответил адвокат. – Наша цель – полное и безоговорочное оправдание Лемешева.

– Я надеюсь, вы знаете, что делаете.

– Но пока все зависит от вас, Сергей.

– Что я должен предпринять?

– То, что вы совершенно правильно уже начали делать: собирать компрометирующий материал на погибших милиционеров. Мы должны предъявить присяжным причины, по которым они прицепились к Лемешеву. Его можно защищать и без этого, но с меньшими шансами на успех.

– Это я понимаю. Вы будете встречаться с Лемешевым?

– Обязательно. Но не сегодня.

– Я думаю, что завтра его нужно будет забирать из квартиры его приятеля. До него там могут добраться.

– Вот и прекрасно. Приведите его ко мне завтра часиков в десять. Заодно мы решим и эту проблему.

Крылов встал с дивана.

– Тогда я прощаюсь с вами, Леонид Демьянович.

– До завтра, Сергей. Не забывайте о моем, предложении насчет финансовой поддержки.

– Я помню, Леонид Демьянович, но пока вроде в деньгах нет необходимости.

– Тогда еще раз до завтра.

Покинув гостеприимный дом Смолянского, Крылов отправился к себе. Было уже поздно.

Он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и пытаясь придумать, как добраться до угонщиков машины. Пока вся надежда была на капитана Иванова.