Евпатий Коловрат - Ряховский Василий. Страница 19

Князья Олег Красный, Глеб Коломенский, Давид Муромскийи Всеволод пронский, еще молодые годами и ненаученные воинскому искусству, во всем слушались старшего в роде князя Рязанского. Не поперчили они ему и на этот раз — ответили:

— Твоя воля для нас — воля отеческая. Будем биться с неверными. А там суди нас бог!

Наутро, не успел еще разгуляться серый рассвет, войско перешло Ранову и на широком поле начало строиться к бою.

Пешие ратники и лучники-мужики принялись рубить деревья и строить завалы, чтобы тут не могла пройти татарская конница.

Между лесом, из которого должны были показаться татары, и рекой лежала круглая излучина с редкими ракитовыми кустами у покрытых тонким льдом озерков. Здесь, на этой излучине, татарские полки принуждены будут волей-неволей задержаться, прежде чем обрушиться на русских, ставших на поле за рекой. Поэтому князь Юрий позвал к себе Давида муромского и указал тому на заречную излучину:

— Встань со своими стойкими муромчанами там и прими первый удар татарской орды.

У Давида вспыхнули темные глаза и еле заметно дрогнули ноздри тонкого орлиного носа.

— Исполню твою волю, брат.

Юрий посмотрел на него и на мгновенье проникла в его сердце щемящая жалость к этому удалому князю, чей раскатистый смех и зычный голос украшали всегда праздничные пиршества.

— От твоей храбрости и от упорства муромчан будет зависеть исход боя, Давид.

Тот поправил соболью шапку, молча тронул коня и тихо поехал к своим войскам.

Юрий посмотрел ему вслед, вспомнил вдруг сына Федора… Но сейчас же ударил нетерпеливого коня плеткой и поскакал на другое крыло своих полков, где стоял князь Коломенский Глеб. Муромчане — удалые, загрубелые в непрестанных походах, чьи некогда не ржавели мечи — встретили своего князя сдержанным гулом: люб им был молодой Давид своей безбрежной отвагой, веселостью сердца и неподкупностью сердца.

Когда Давид передал своим воеводам и сотникам приказ князя Юрия, многие из этих закаленных воинов опустили буйные головы: принять первый удар врага было для них большой честью, но вместе с ним и смертным испытанием.

Полки Глеба Коломенского и Всеволода Пронского помести князь Юрий по правую свою руку. Ими он хотел прикрыть путь в широкую долину реки, где татары могли зайти в тыл русским войскам.

Рязанцы и полк Олега Красного, князя на Переяславле-Рязанском, встали прямо за Рановой, готовясь принять главный удар татарской конницы, если та сумеет прорваться через Муромский полк.

Среди дня по стану прошли с иконами попы и черноризцы. Они отслужили молебны и окропили воинов, благославив их на подвиг ратный.

А около сумерек в поле зрения рязанцев появились татары.

На выходе из лесов в долину Рановы татар встретили быстроногие дубчане и пешие лучники.

В недолгой схватке передовой отряд татар был разбит. К князю Юрию привели небольшую группу пленных.

Эта первая удача показалась всем добрым признаком.

Долга было ночь для рязанских воинов на поле при реке Рановой. За время стояния вблизи татарской орды многие воины видели несметную татарскую силу и теперь понимали, что не для поражения двинулась орда в русские пределы: сломит сила татарская считанные полка князей — и тогда плач и стенания разольются потоком по всей земле!

В русском стане не зажгли вечерних костров. В полной тьме группами сидели ратники, устроив затишье от ветра из дерюг, протянутых меж телег. Постарше люди, те сидели на возах и вели неспешные разговоры.

К полуночи пошел хлопьями снег, тихий и мокрый. Поле посерело.

Князь Юрий долго объезжал войска. Теплый снег вызвал в нем тревогу: если оттает земля, трудно будет всадникам биться на некованных конях. Но ближе к утру небо вдруг очистилось от облаков, проглянули редкие звезды, и в воздухе ощутимо почувствовался мороз: снег под ногами стал сразу жестким и сахарно захрустел.

Вернувшись в свой шатер, Юрий позвал отрока-оруженосца и передал ему свиток, скрепленный восковой княжеской печатью:

— Немедленно седлай коня и гони на Рязань. Передай свиток княгине Агриппине Ростиславовне. На словах скажи ей — пусть молятся жены и дети рязанские о даровании нам победы. Коли вслед за тобой не прибежит гонец с радостной вестью, стало все мы легли здесь, защищая свою землю.

У отрока вытянулось побелевшие лицо. Он принял из рук князя свиток и с поклоном попятился к выходу из шатра.

Вслед за отроком князь мановением руки отослал слугу и прилег на жесткую кошму.

Тяжело было на сердце у князя Рязанского. Объезжая полки, он видел, что все его рати — от князей и до пеших мужиков, — все полны решимости сразиться с татарами и все верили в свою силу. Когда он мчался по полю, воины кричали вслед ему «славу», возбуждение напрягало его тело и зажигало взгляд. Но в глубине души князь таил ясную до жестокости мысль о том, что не выстоять им перед несметной силой татарской орды.

Угнетало князя и то, что не было с ним в этот час испытаний ни любимого Федора, ни мудрого Ополоницы, ни Евпатия Коловрата, мужественного рязанского богатыря…

Перед рассветом князь забылся в коротком сне.

Его разбудил гонец от Давида муромского:

— Пришла в движение орда, княже! Пора поднимать полки.

Кровавая заря горела над темным лесом, когда передовые татарские полки появились на поле.

На мохнатых и быстрых коньках своих татары шли густыми рядами, издавая пронзительные, как вой зимней вьюги, крики.

Дубчане и лучники-мужики ударили на татар с двух сторон. Движение темной лавы замедлилось, но вслед за первым татарским полком появился второй, третий…

Татары начали обтекать поле, сбивая пешие заслоны русских и сметая их со своего пути.

Когда передовые татарские всадники были не далее двух полетов стрелы, князь Давид отдал меченосцу своему соболью шапку и надел на голову серебряный шлем. Вот он взмахнул рукой — и железная стена муромчан двинулась навстречу врагу.

Удар муромчан заставил татар теснее сомкнуть ряды. С воем они взмахнули кривыми саблями и остановили русских всадников.

Муромчане устояли, но понесли большой урон. Под Давидом был убит конь. Пересаживаясь на нового коня, князь увидел, что им не устоять, и приказал тихо подаваться назад.

Сотни тел убитых и раненых покрывали поле. Потерявшие седоков кони одичало метались, мешая ряды воинов. Тонко пели стрелы в утреннем воздухе и, вонзаясь в намеченную цель, трепетали легким оперением…

Муромчане отступили к реке, готовясь перейти ее вброд и соединиться затем с войском князя Юрия.

Тем временем татары продолжали наполнять поле. Они обтекали правое крыло русских, и уже передовые части коломенцев и прончан вступили в бой.

Нетерпеливый Олег Красный, не слушая старшего брата, двинул своих переяславльцев наперерез татарской лавине, двигавшейся вслед за муромчанами. Но он не поспел: татары настигли муромчан и принялись рубить и разить стрелами в угон. Давид, бросившийся с небольшой кучкой своих дружинников на татар, был мгновенно смят.

Увидев поникший стяг брата, Олег содрогнулся в злобе своей против врагов и, понимая всю гибельность своего шага, он не отступил к рязанским полкам, а повел своих переяславльцев на сближение с татарами.

Стойко бились переяславльцы. Много татар сложило головы от ударов их мечей и палиц 25. Но на место убитого татарина вырастало трое новых, они бросались на русских, визжа и размахивая острыми клинками.