Ответный удар - Рясной Илья. Страница 7

Когда это было — Первомайский, Чечня, акция с Радуевым. Кажется, тысячу лет назад, хотя, если календарно, то не так давно. Но на войне время тянется по-иному. Но это все в прошлом. А в настоящем, сейчас? Сейчас пот катит по лбу Жарова, ест глаза. Сердце колотит молотом. Дыхание глубокое, размеренное.

Главное, не выходить из темпа, бежать в ногу. Раз, два… Раз, два… Вперед. На груди — автомат, руки расслабленно лежат на нем. Разгрузочный жилет, боекомплект, разведнож — все для боя и для победы.

Раз, два… Раз, два… Не топать, бежать мягко. Шум — враг спецназовца. Двигаться нужно плавно, стремительно и бесшумно. Недаром эмблема спецназа ГРУ — летучая мышь…

Не сбивать дыхание. Не сбивать темп. В конце броска, как всегда, — грохот выстрелов, драка.

— Привал, — приказал Жаров.

Выставлены посты, чтобы не прозевать противника. Ребята уселись на землю. Несколько минут на отдых. И каждая секунда — на расслабление.

— Подъем, вперед…

Раз, два… Раз, два…

К цели вышли вовремя. Жаров снес, как кеглю, первого противника, ушел от удара прикладом и подсечкой сшиб второго. Почувствовал, как сзади на него навалилось массивное тело, нападавший умело применил удушающий прием, так что в глазах стало темнеть. Жаров напрягся, потом расслабился, припал на колено, ухватив нападавшего за рукав, придал ускорение — тот перекувыркнулся через голову. Контрольный удар кулаком в горло. Отлично, сделано.

Жаров пробежал еще несколько шагов, опуская предохранитель «Калашникова», присел на колено, срезал мелькнувший силуэт. Упал, перекатился, отполз в сторону. В бою нельзя оставаться на одном месте — быстро подстрелят. Еще один силуэт, мягкое нажатие на спусковой крючок — сбил его одной пулей.

— Все, передых, — крикнул Жаров.

…В армии всегда была нездоровая страсть к выкрашиванию бордюров и к хозяйственным работам. Пехотинцы чаще работали метлой, кистью, чем автоматом, из техники лучше знали картофелечистку, чем свою боевую машину. Особенно положение усугубилось с налетевшим тухлым ветром перемен. Журналисты бодро рассуждали о том, что нужнее — пушки или масло, уныло долдонили, сколько жилья можно построить вместо одних лишь дивизионных учений. Но как-то так получалось, что и учений не стало, и домов для нуждающихся не прибавилось. Во что обходится недообученная армия показали первые дни боев за Грозный. Но в бригаде спецназа ГРУ, в которой служил Жаров (равно как и в других), отношение к учебе было похлеще, чем в сталинские времена. Из военнослужащих выжимали весь пот, потому что прекрасно известно, что пот, пролитый в учении, оборачивается сбереженной кровью в бою. А эта бригада воевать умела малой кровью.

"За державу обидно», — сказал как-то командир бригады, когда офицерам четвертый месяц не выплачивали зарплату. И эти слова означали не уныние, а решимость не сдаваться, продолжать свое дело, служить России.

И они служили. И гордились, что судьба им подарила возможность стать военными разведчиками.

— Ну, орлы, отдохнули? — осведомился Жаров. — Работаем по парам.

Отработка приемов рукопашки.

Солдата-спецназовца за два года обучают наиболее эффективным в бою и простым приемам рукопашного боя. Для офицера этого маловато. В российском спецназе, вне зависимости от ведомственной принадлежности, рукопашка поставлена на две головы выше, чем в любых спецназах мира. Жаров работал в паре с Толей Селивановым, когда-то ставшим чемпионом Вооруженных Сил по рукопашному бою. А потом он увлекся русским стилем Кадочникова, важнейшие элементы которого, его мягкую смертельную мощь, принципы отработки приемов Жаров использовал при тренировке группы.

— Медленнее, — сказал Селиванов, демонстрируя способ работы со штыком.

Основа тренировки в русском стиле — максимально медленная отработка движений. При этом динамический стереотип заседает в подкорке, и при возникновении аналогичной ситуации тело работает само, без подключения сознания.

Отработка. Не жалея ни себя, ни других. До седьмого пота. Потом до семьдесят седьмого.

Вечером — занятия в классе. Новые данные по вооружениям США. Янки не стояли на месте. Сотни миллиардов долларов, вбухиваемых ими на оборону, давали о себе знать. В России за прошлый год Министерство обороны не закупило ни одного нового самолета. Максимум, на что можно было рассчитывать, — на возвращение хоть каких-то долгов по зарплате.

Жаров залюбовался на своих парней. Действительно, самые лучшие спецы. Селиванов — лучший рукопашник, которого видел. Старший лейтенант Вячеслав Пащенко — виртуоз, играет на всех видах снайперских винтовок, как Рихтер на рояле. Капитан Вениамин Сорокин — мало кто лучше его знает работу с радио и взрывные устройства (соорудить взрывчатку из купленных в магазине самых безобидных предметов — раз плюнуть). Старший лейтенант Савелий Ховенко — на английском, турецком и чеченском болтает, как на русском. Лейтенант Михаил Семенов, старший лейтенант Валерий Никитин — прошли войну, все проверены в деле, все показали, что способны на многое. Способны на главное — выживать, наносить удары противнику, драться до последней капли крови — крови не своей, а врага.

— Все, перерыв, — сказал Жаров.

— Как насчет учений? — спросил Пащенко.

Давно уже говорили о совместных учениях с «Антитеррором» ФСБ. «Альфа» против спецназа ГРУ — зрелище не для слабонервных.

— В конце месяца, — сказал Жаров.

— К тому времени может вновь война с «чехами» начаться, — махнул рукой Селиванов.

— Не дали сволочей добить, теперь на шею садятся. Вчера рванули еще одну бомбу под Краснодаром, — подал голос Семенов.

— Весь мир знает, что террористов надо давить в их логове, — воскликнул Селиванов. — Нещадно, как тараканов. А перекрыть каждую лазейку, проверить каждый мусорный ящик, куда они суют мины, досмотреть каждую машину — это невозможно.

— У чеченцев вон сколько кремлевских говнюков с ладони едят, — отмахнулся Пащенко. — Наших «эмиров» не колышат несколько тысяч погибших русских людей. Лишь бы бабки капали.

— Засиделся без дела спецназ, — усмехнулся Жаров. — О политике заговорили.