Убить мессию - Рыбалка Александр. Страница 17

– Кого ты имеешь в виду? – удивился каббалист.

– Тебе ли его не знать, – монах усмехнулся (а может, это Давиду просто показалось в окутывавшем их полумраке). – Это архангел Михаил, первосвященник Иерусалима Небесного, князь и защитник народа Израилева.

– Боже, – взмолился Давид, – опять ангелов вызывать! Я уже больше не выдержу!

– Да и мы им, наверху, точно изрядно надоели, – Кероп упрятал свой мобильник обратно в рясу.

Отец Николай, молчавший на продолжении всего разговора с отрешенным видом (он изрядно осунулся за эти дни, обгорел на израильском солнце и приобрел вид какого-то отшельника из ранних веков христианства) сказал:

– Если отец Никанор так считает – надо попробовать. Мы будем пытаться хоть что-нибудь сделать до самых последних минут. Если вы уже устали, то я сам пойду сейчас на могилу царя Давида и попробую призвать архангела Михаила.

– Ага, ночью, – Кероп вполголоса рассмеялся. – Да тебя сразу же заберет охрана и доставит в ближайшую психлечебницу. Готовый «иерусалимский синдром» – это когда чересчур впечатлительные туристы начинают воображать себя Мессиями и творить разные мелкие чудеса. И где ты это хочешь проделывать? На улице?

Давид, не выдержав, широко зевнул, даже с какими-то противоестественными завываниями.

– А может, разойдемся по домам и поспим? – предложил он. – Не думаю, что сейчас от меня будет много толку.

– Каждая минута на учете, – неожиданно серьезно сказал Кероп. – Я тебя прошу, останься с нами.

– Пойдемте хотя бы кофе выпьем, – умоляюще попросил Давид.

– Ну хорошо.

Компания снялась с места (Давид от недосыпания чувствовал себя просто как зомби, да и остальных последние дни измотали до того предела, за которым начинается нервное истощение) и отправилась в небольшое кафе возле улицы Кардо, где отец Никанор на казенные деньги заказал всем по большой чашке крепкого кофе.

Даже привыкший ко всему бармен смотрел на группу, состоящую из монахов и каббалиста, с нескрываемым удивлением, однако спасители мира не реагировали никак. Пускай говорят, что хотят – возможно, уже через 24 часа (плюс-минус пару часов – пустяк по меркам материальной Вселенной) это уже не будет иметь никакого значения.

Отец Никанор первым допил свой кофе, отставил чашку и сказал:

– Странно, почему демон не начал действовать раньше. Почему он выбрал именно наше время, чтобы проявиться в этом мире?

– Может, у него не получалось? – высказал предположение отец Николай.

– Не думаю, – усомнился Давид. – Я видел его возможности…

– Это связано с концом тысячелетия! – Кероп пристукнул чашкой по столу, но каббалист разбил и этот довод:

– Мы все с вами прекрасно знаем, что Иешуа родился раньше той даты, которую Вселенский Собор установил за начало христианского летоисчисления. Если строго говорить, то сейчас идет 2004-й год от рождества Христова. А может, и больше.

– Тогда, значит, Мессия в самом деле должен родиться вот-вот, – отец Никанор резко встал, кофе оказал на него живительное действие. – Пойдемте, поговорим с архангелом Михаилом. Если хоть кого-то из ангелов волнует этот гребаный мир.

Произнеся эту тираду по-английски (в оригинале прозвучало еще более крепкое словечко), отец Никанор отправился к выходу из кафе. Все последовали за ним, а монах решительно взял курс на гору Сион – туда, где похоронен царь-псалмопевец Давид, из потомков которого должен выйти Избавитель этого мира.

– Эй, ну куда вы так сразу! – крикнул сзади задержавшийся Кероп. – Помещение тайной вечери сейчас принадлежит монахам-францисканцам, но у меня там есть свои связи. Короче, нам дадут ключи…

Все с уважением посмотрели на Керопа, а он нагнал Давида и сказал ему негромко:

– А уверены ли мы, что демон Андрас проснулся только сейчас? Возможно, он уже действует тысячи лет.

Пройдя по совсем уже темным улицам Иерусалима к Сионской горе, мимо «армянского угла», постояно заклеенного листовками, напоминающими об учиненном турками геноциде, компания оказалась у комплекса зданий, окружающих могилу царя Давида.

– Осторожно, не поломайте ноги, – предупредил Давид своих спутников.

По темному лабиринту построенных тысячи лет назад комнат-пещер они вышли во внутренний дворик, скупо освещавшийся льющимся из окон склепа электрическим светом. Во двое переминалась с ноги на ногу какая-то темная фигура.

– Отец Домоциан? – бодро крикнул Кероп (столь бурное выражение чувств выглядело не слишком уместно в месте вечного упокоения).

– Да, это я, – фигура подплыла поближе к компании, и все увидели, что это просто-напросто францисканский монах. Из широкого рукава монашеского одеяния звякнула связка ключей.

– Что ты хочешь, Кероп? Показать своим гостям место тайной вечери?

– Это не гости, – ответил Кероп с усмешечкой, в своей привычной манере.

– Они здесь сами хозяева. Нам надо помолиться там, наверху.

– Ладно, – отец Домициан, перебирая ключи, пошел ко входу в здание. Слева от входа – Давид это знал – находилась маленькая дверь, за которой узкая лестница вела на второй этаж. Францисканец повозил в замочной скважине несколькими ключами, наконец нашел нужный, и дверь отворилась. Тут же, возле входа, нашелся выключатель. Щелчок – и крутой подъем осветился ярким светом.

– Все для туристов, – пробормотал монах. – Между прочим, – добавил он, обращаясь уже конкретно к Керопу, – не надо никому рассказывать, что я вас сюда пустил.

Поднявшись, они очутились в совершенно пустой комнате с белеными стенами и серым каменным полом. Францисканец сделал широкий жест руками в сторону гостей и сказал неожиданно:

– Один из вас предаст меня!

– Прежде, чем говорить такие слова, надо дать выпить и закусить, – поддержал шутку Кероп. – Ладно, оставь-ка нас одних…

– На сколько времени?

Группа борцов с демоном переглянулась между собой.

– Не знаю, – честно сказал Кероп. – Но дело у нас очень серьезное. Лучше всего оставь мне ключ, а когда мы закончим, я тебе его занесу.

Отец Домициан несколько секунд поколебался, но потом все же отцепил ключ от связки и бросил его Керопу.

– Надеюсь только, что дело достаточно серьезное, – сказал францисканец, повернулся и вышел.

Отец Николай зачарованно оглядывал комнату – он был здесь первый раз. Впервые попал сюда и Давид, но у него уже не было сил на осмотр христианской святыни.

Отец Никанор нервно прошелся по комнате:

– Ну что, начнем?

Ему самому идея с вызовом архангела Михаила казалась авантюрой, но никаких других вариантов не было, а значит, следовало ухватиться за соломинку (ох, не сломала бы она спину верблюда, пытающегося пролезть в игольное ушко!)

– Кстати, – сказал он, – а не кажется ли вам вся эта паника преждевременной?

Согласно иудейской традиции, Мессия должен появиться по истечении шести тысяч лет от сотворения мира. А мир был сотворен – опять же согласно иудейской традиции – 7-го октября 3761 года до нашей эры…

– Это не мир был сотворен, это Адам – первый человек – родился. А мир Всевышний начал творить раньше – числа эдак второго, если верить тому, что Адам появился на шестой день творения, – Давид не мог удержаться от замечания.

– Пару дней для нас роли не играют… – отмахнулся было отец Никанор, но потом задумался: – А может, и играют… Ладно, я это к тому, что у нас в запасе должно быть еще что-то около двухсот лет.

– Но мы сами прекрасно понимаем, что их нет, – парировал Давид. – Кстати, кроме версии, что Машиах придет в шеститысячном году от сотворения мира, есть еще несколько. Например, что Машиах может появиться и гораздо раньше – за заслуги народа Израиля перед Господом. А в «Зоаре» написано, что Машиах придет тогда, когда исчерпаются души в «Теле». Под «Телом» тут подразумевается место в раю, где хранятся души для земных тел.

– Вы меня уже замучали своей эрудицией, – Кероп, пока происходил этот спор, чертил заранее припасенным мелком разметку на полу. – Спор ваш абсолютно бессмысленен, поскольку кроме иудейской, имеются еще несколько систем летоисчисления.