Убить мессию - Рыбалка Александр. Страница 8

– А еще короче? – поторопил Кероп.

– Рассеченная буква в слове «шалом» говорит о том, что праотец Яков взял у Элиягу букву «вав» – в залог того, что он придет и объявит сынам Израиля о приходе Машиаха.

– А так бы он этого не сделал? – невинно осведомился Кероп.

– Как же мы вызовем Илью-пророка? – обеспокоенно спросил отец Никанор.

– Согласно традиции, он был взят живым на небо… Но это ведь не ангел, не имеющий свободы воли! Он не обязан являться по нашему первому требованию!

– Я почему-то на пророка Элиягу больше расчитываю, – после тяжкого раздумья сказал Давид. – И кроме того, у нас ведь есть средство давления на него.

– Какие? – удивился отец Николай.

Вопрос повис в воздухе ночного Иерусалима без ответа.

Наконец Давид вымолвил:

– А сейчас – всем отдыхать. Завтра утром едем в Хеврон.

Кероп попрощался и пошел в сторону Армянского квартала, греческие монахи тоже отправились к себе. Давид же спустился вниз, к Стене Плача. Зашел в тоннель, идущий вдоль Стены, прошел до самого его конца – до того места, где висит табличка «Вы находитесь под двором жертвоприношений», и долго, горячо молился. Почему-то считается, что в этом месте Бог слышит молитвы лучше всего.

Рано утром возле Мусорных ворот Давид уже ждал всех на своей машине. Точнее, ждал – это не сильно сказано, монахи привыки вставать рано, и встретились они минута в минуту (очень удачно, а то полиция не разрешает надолго останавливать машину на узком шоссе, ведущем вдоль стен Старого Города).

Видавший виды «рено» проскочил мимо Сионской горы, мимо долины Гейеном и вырулил на Хевронскую дорогу.

– Едем в Хеврон, как я понял? – спросил Кероп.

– Я же еще вчера об этом говорил! – напомнил Давид.

– А что мы там будем делать? Вызывать Илью-пророка в переполненном зале?

– По-моему, Илью-пророка лучше было бы вызывать на горе Кармель, в его пещере, – заметил отец Никанор.

– Он вас там ждет, – несколько съязвил Давид. А потом, чтобы смягчить впечатление от ядовитой шутки, добавил: – Считается, что душа праведника испытывает особую привязанность к месту захоронения тела. Но на горе Кармель находится вовсе не могила, а просто место, где какое-то время жил пророк. Хотя, безусловно, определенной святостью обладает и так называемая «пещера Элиягу» – как, впрочем, и любое место, где побывал праведник.

Отец Никанор согласно закивал:

– Так же, как невозможно полное самоудаление Бога из какого-либо места, так и после праведника остается «аромат» его праведности, как запах после того, как духи покинули сосуд.

– В Каббале это называется «решиму», – вставил Кероп, приоткрыв один глаз.

Он сидел на переднем сиденье с закрытыми глазами, и все думали, что армянин спит. – Давид, может, ты объяснишь, для чего мы едем в Хеврон? Это нужно хотя бы для того, чтобы морально подготовиться.

– Хорошо, я тебе скажу, – отозвлся Давид после долгого молчания (он выводил машину из пробки). – Мы попробуем вызвать пророка Элиягу, или, как его еще называют, ангела Сандалфона, совершив церемонию возле могилы праотца Якова.

– Это из-за той истории, которую вы вчера рассказывали – что патриарх Яков держит у себя букву «вав» из имени Элиягу – в качестве залога? – робко вставил отец Николай.

– Вот именно. Надо попрбовать, обязательно надо попробовать, – Давид уже проехал по всей Хевронской дороге, застроенной патриархальными особнячками в стиле британского мандата (правда, кое-где попадались и новостройки, выбивающиеся из привычной иерусалимской архитектуры – надо же где-то жить репатриантам, прибывающим в Святой Город), затем, проехав через тоннель, взял курс на Хеврон. – Вы как хотите, а я не прекращу попыток остановить демона до самого конца.

Монахи согласно закивали головами. Наконец отец Николай, чтобы разрядить обстановку, спросил:

– А почему Илью-пророка зовут ангелом Сандалфоном, то есть «Сандальщиком»?

– В древние времена, – начал объяснять Давид, – туфель не было, а сандалии просто прикручивались ремешками к ноге. Пророк Элиягу своими действиями соединяет между собою духовные миры и мир материальный, оплетая их собою, как ремешок сандаля оплетает ногу.

– Вот так, приблизительно, – и Кероп задрал ногу, демонстрируя всем, что он ходит в сандалиях, подобно большинству иерусалимских монахов.

Ближе к Хеврону все чаще стали попадаться военные и полицейские посты.

Наконец, возле самого Хеврона, им пришлось пересечь просто-таки границу

– дело спасли только иностранные паспорта участников экспедиции. Давид тоже вместо израильского удостоверения личности показал американский паспорт. Хотя и со скрипом, но машина все-таки была допущена на территорию Хеврона, где, переваливаясь по колдобинам между полуразрушенных арабских кварталов, добралась до пещеры Махпела.

Тут машину пришлось оставить на стоянке, и идти к огромному зданию пешком.

Давид вынул из багажника большой сверток и аккуратно положил его себе на плечо.

– Что это? – спросил отец Никанор.

– Не волнуйтесь, не бомба, – успокоил Давид. – И не автомат. Ладно, пошли.

– Хорошо бы было спуститься в сам склеп, – сказал Кероп вполголоса.

– Это невозможно, – ответил Давид. – Люди молятся в надстройке над «Двойной пещерой», а в сам склеп доступа нет. Из «Зала Ицхака» туда ведет люк в вертикальный ход, но он такой узкий, что по нему разве что ребенок пролезет.

Кстати, Моше Даян в свое время спускал туда на веревке двенадцатилетнюю девочку, чтобы посмотреть, что находится в склепе. Оказалось, что под зданием для молитв от вертикального лаза отходит горизонтальный ход, который упирается в забитую большими железными гвоздями каменную дверь.

Компания подошла к последней заставе перед входом в пещеру Махпела. Там стояли вперемешку израильские солдаты, пограничники и полицейские. Неподалеку также отиралась группа палестинских полицейских в чудовищном камуфляже и попугайских расцветок беретах.

– Что у вас в свертке? – строго спросил капитан израильской полиции.

– Это свиток Торы, – Давид аккуратно положил сверток на край полицейской будки, отвернул край белой ткани…

– Действительно, свиток, – хмыкнул капитан.

– Это для синагоги наверху, – пояснил Давид. – Пожертвование от иерусалимской иешивы Бейт-Эль.

– Ладно, проходите… А почему с вами монахи?

– Просили подвезти на экскурсию. Иврита они не знают, – Кероп при этих словах сделал преувеличенно невинное выражение лица: «моя твоя не понимай». – А хотят посмотреть могилы праотцев.

– Ну, давай… Ты их обратно заберешь?

– Обязательно, – заверил Давид.

Поднимаясь по лестнице в зал для молитвы, отец Никанор спросил у Давида:

– А как мы собираемся проводить церемонию вызова пророка? Тут же полно людей!

– Не волнуйся, – ответил Давид, обозначив на лице еле заметную улыбку.

Они вошли в залы: налево – зал «отрубленной головы Эсава», ей поклоняются только арабы, направо – зал с надгробиями Авраама и Якова, в конце коридора – маленькое местечко, именуемое «точка Адама» (считается, что прямо под этим этим место внизу лежит Адам), а за ним уже – большой и просторный зал, где захоронены Ицхак и Ривка.

Все помещения были заполнены молящимися. Давида, однако, это ничуть не расстроило:

– Михаэль! Михаэль! – закричал он.

– Архангела вызываешь? – спросил его Кероп.

– Почти.

На крик явился молодой юноша с автоматом и в офицерской форме. Разноцветная вязаная ермолка еле держалась на его гриве черных волос. Увидев каббалиста, он очень обрадовался:

– А, реб Давид! Решили съездить к нам, помолиться…

– Есть серьезное дело, – перебил его Давид, отводя в сторону.

Пока Давид вел переговоры с молодым офицером, Кероп начал что-то бормотать по-армянски.

– Что ты читаешь? – спросил его отец Николай.

– Псалмы Давидовы. Неизвестно, когда мы вновь очутимся в этом святом месте.

Давид с Михаэлем вскоре вернулись к ним.

– Вы спрячетесь тут в одном укромном месте, – сказал Михаэль, – а я постараюсь освободить зал Якова.