Лошадь на даче - Рыбас Екатерина Святославовна. Страница 53

Через три недели мы позвонили хозяину табуна, Виктору. Он сказал, что лошадь поймана, и не одна. Нас очень заинтриговало это известие и через неделю мы поехали к нему. По прибытии на место выяснилось, что Виктор уехал в райцентр по вопросам землеустройства. Жара стояла градусов под тридцать, ярко светило солнце, полностью отсутствовал ветер, но из-за этих противных насекомых нам пришлось одеть на себя джинсовые куртки, застегнуть их и надеть капюшоны. Единственным местом, где не было слепней, оказалась конюшня.

Внутри было прохладно и совсем чуть-чуть (на удивление) пахло навозом. Вскоре Виктор приехал и повел нас в конюшню смотреть лошадь. Это была Гроза. На тот момент ее называли Принцессой. Она была вся в свежих ссадинах. Он рассказал нам, что эта лошадь все время пыталась сорваться с привязи и убежать обратно в табун, но недоуздок был крепкий, а веревка прочная. Оторваться не получалось, и лошадь ударялась о стены конюшни. Выразив свои сомнения по поводу ее приручения Виктор сказал, что присмотрел в табуне для нас еще одну лошадь и вскоре ее покажет.

Как выяснилось ей, в отличие от своей подруги, все-таки удалось оторваться и убежать обратно в коллектив. И вот его работники заседлали двух лошадей и отправились за табуном, благо пасся он неподалеку. В предвкушении зрелища мы приготовили фотоаппарат.

Сначала мы услышали топот, сопровождающийся ржанием и взвизгиванием. Потом из-за кустарника показался сам табун. Когда он оказался в загоне, старшие кобылы первыми подошли к кормушке. В ней ничего не оказалось, и их интерес к ней пропал. Смело зайдя в загон, Виктор с помощниками стали ловить выбранную ими кобылу при помощи казахского приспособления («урга»). Наше удивление вызвала их бесстрашная беготня среди диких лошадей. Более того — лошади сами их пугались и пытались убежать, что в загоне им не очень удавалось. Наконец нужная лошадь была поймана и выведена на смотрины. Нам она тоже понравилась, и мы решили приобрести ее тоже. Пойманную лошадь привязали, а табун отпустили. На ночь его перегнали за реку.

Потом мы сидели с Виктором в его домике, пили чай и смотрели сделанные фотографии. Виктор немного рассказал нам об истории табуна. В советские времена это был второй племенной табун в Приморье (первый в Богуславке). Когда распался СССР и везде, в том числе и в сельском хозяйстве началась анархия, председатель колхоза с целью самоокупаемости табуна приказал резать коней на мясо. Ненужные жеребцы кончились через два года. В 1993 году на мясокомбинат повезли первых кобыл. Вторую партию весной. Незадолго до этого Виктор, заняв у знакомых денег на покупку видеокамеры, поехал вслед за лошадьми на мясокомбинат. Там он снял весь этот ужас, готовый материал возил в различные организации — от управления сельским хозяйством до Общества охраны природы. Результатом стал приказ по мясокомбинатам Приморья о запрете приема кобыл на мясо. После этого колхоз потерял к табуну всякий интерес, и Виктор смог выкупить оставшихся лошадей. В последствии он купил под табун несколько пастбищ на приграничной территории, на которых лошади гуляют круглый год.

На обратном пути мы с мужем посовещались и пришли к выводу, что раз предлагают двух кобыл — надо брать обеих. Забирать их решили через месяц. К этому времени нам пообещали их заездить.

Своего грузовика у нас нет, поэтому мы одолжили его у знакомого».

Далее рассказывает муж Ольги Евгений:

«Рано утром я выехал из дому, планируя к обеду приехать на место, погрузить кобыл и к ночи вернуться домой. С погрузкой вышла накладка.

Рядом с моим Виктор поставил свой грузовик, образовав тем самым коридор, из которого бежать лошади некуда. Роль второй стенки выполнял загон. Первой решили грузить Грозу. Всем на удивление, она зашла в машину относительно спокойно. Ободренные таким успехом (как никак ее считали наиболее дикой из двоих), начали заводить вторую лошадь. И почти завели ее, и даже привязали к одной стороне грузовика. И тут началось самое интересное. Две кобылы, как старые склочницы, начали толкаться задами, пытаясь вытолкнуть друг друга из кузова. Попихавшись немного, гнедая кобылка умудрилась развернуться поперек грузовика и в отчаянной попытке вновь обрести потерянную свободу скакнула через борт автомобиля. Этим маневром она добилась двух вещей: поломала один борт и повисла передней частью корпуса в воздухе. Поразмыслив в таком положении несколько секунд, кобылка сделала мощный толчок задними конечностями и пулей вылетела из кузова. Но так как она все-таки была привязана, красивого полета у нее не получилось. Как заправский акробат лошадь перекувыркнулась через спину и всей своей тушей брякнулась на землю.

Среди зрителей воцарилась тишина — таких фокусов даже в цирке не увидишь. Первые мысли: «наверное, убилась»; «новые борта»… Но все обошлось — наглое животное, как ни в чем не бывало, встало на ноги. Убежать она не могла. С небольшой опаской ее все-таки отвязали и отвели в конюшню. Если бы такое я увидел год назад, то от покупки этих лошадей я бы тут же отказался. Но после того, как мы с женой начитались статей про приручение диких мустангов на «Старом друге», наше самомнение не знало границ.

Перевозка двух лошадей предстала передо мной в абсолютно ином ракурсе. К такому подвигу я оказался совсем неподготовленным. По ходу еще выяснилось, что лошадей так и не заездили. Поэтому, сознавшись честно, что я боюсь везти двоих, а дорога предстояла дальняя, решил забрать пока только Грозу. Почесав затылки, все согласились с моими доводами. Борт починили и поставили на место. Привязав лошадь покрепче, я тронулся в путь. Средняя скорость движения по трассе была 40 км/ч. Как выяснилось, для перевозки лошади мой стиль вождения был слишком резок. По ходу движения я учился очень плавно поворачивать и также аккуратно тормозить и трогаться с места.

Домой я приехал к девяти вечера. Появился новый вопрос, как ее оттуда вытащить. По этому поводу собрался консилиум и решение было найдено: мы заехали в канаву, благо дождей не было более недели и, открыв борт, плавно вытолкали лошадь из машины. Привязав для подстраховки к недоуздку пару веревок подлиннее, мы повели ее в денник. Но эти меры предосторожности оказались излишними — после долгих часов пути кобыла пребывала в состоянии полной прострации, и в тот момент ей было абсолютно все равно, куда ее волокут. Заведя Грозу в новый, колоченный специально для нее денник, я, наконец-то, облегченно вздохнул. Вернувшись домой, я окончательно пришел в себя и с радостью подумал, что наконец-то все закончилось. Хотя все только начиналось, но мы об этом еще не догадывались».

Далее продолжает Ольга:

«Первую неделю пребывания у нас Гроза стояла исключительно в своем деннике, поскольку никто из нас не имел раньше дел с дикими лошадьми и не знал, чего от нее можно ожидать. Эта лошадь совсем не горела желанием с нами общаться — на все попытки подойти к ней она старалась вжаться в дальний угол денника, вскидывала голову, ставила уши торчком и издавала странное утробное всхрапывание, похожее на хрюканье. Таких звуков от лошади мы раньше не слышали никогда (ржания — этого веселого „иго-го!…“ от нее мы не слышали до сих пор).

Через неделю мы начали выводить Грозу на пастбище. Для удобства ее поимки к недоуздку привязали веревку примерно десять метров в длину — только на этом расстоянии к ней можно было тихонько подойти, взяться за конец веревки и медленно отвести обратно в конюшню. Со всеми лошадьми Гроза идти не могла в силу своего положения новичка, поэтому водили ее отдельно.

Однажды произошел такой случай. (Сами мы при этом не присутствовали, поэтому рассказываю со слов очевидцев и участников.) Был обычный день, все шло как всегда. Проведя на пастбище весь день, пришло время отводить лошадей в конюшню. Молодой паренек, помогавший пастуху заводить лошадей, пошел, как обычно, за Грозой. Что в этот момент на нее нашло — неизвестно. Ни с того, ни с сего она подпрыгнула и побежала. Ванька не растерялся и мужественно, не выпуская веревки из рук, бежал за ней большими скачками. Но долго держать ее он не смог — она вырвалась и стала уходить в сторону родины прямо по автотрассе. В конце концов, она немного успокоилась и остановилась, дав себя поймать примерно в двух километрах от дома.