Фирма - Рыбин Алексей Викторович Рыба. Страница 22

Это расстояние, хотя физически и измерялось какими-то сотнями метров, на деле являлось непреодолимым, соразмерным только с удаленностью от Земли различных небесных тел — звезд, комет, астероидов, в зависимости от масштаба каждого конкретного политика. Одни были ближе, другие дальше, и всех было видно, но добраться до любого из них являлось для простого смертного делом решительно невозможным. Так же как и составить о нем более или менее адекватное представление.

Владимир Владимирович Вавилов был вхож в круг «небожителей» давно, еще до обороны Белого дома он имел с некоторыми из них деловые отношения, с другими просто дружил, с третьими встречался, чтобы получить необходимые документы, и умело давал им понять, что может пригодиться.

Позиции Вавилова в околоправительственных кругах обозначились во время путча 1991 года. Конечно, Владимир Владимирович был в числе защитников демократии. И, само собой разумеется, он находился не снаружи здания, а внутри.

После победы, которая обернулась, как и для каждого из тех, кто защищал Белый дом, не только победой новой власти, но и своей маленькой личной победой, Вавилов прочно занял место в кругах близких к самому Президенту. Став одним из не столь уж многочисленных «серых кардиналов», не оказывающих влияния на политику впрямую, но зато имеющих вполне реальную возможность использовать государственные структуры для своих собственных целей, Владимир Владимирович очень быстро укрупнил «ВВВ» и вышел на международный уровень. Именно тогда для него перестала существовать разница между делами и капиталами сугубо личными и государственными.

Он вошел в тесное и не очень-то дружественное сообщество тех, кто мог черпать из государственной кормушки — конечно, не столько, сколько душа пожелает, но вполне достаточно. Время от времени Вавилов мог поправлять дела за счет коммерческих и государственных банков, владел информацией о том, как будет вести себя доллар на бирже и в пунктах обмена валюты, знал заранее, какие товары и когда подорожают, никогда не испытывал проблем с вылетами за границу, с визами, с билетами — все было всегда в нужное время и в нужном виде.

Собственно говоря, Вавилов мог заказывать чартер в любую страну мира, в зависимости от необходимости или желания. Удовольствие не из дешевых, но средства позволяли. Чего стоил один только носорог…

Вавилов не знал, во сколько обошлась ему история с носорогом. Может быть, в двадцать штук и обошлась. Может быть, меньше. Может быть, больше. Когда счет перевалил за семь тысяч долларов, он сознательно перестал учитывать потраченные на носорога деньги.

Заигрался Вавилов, почувствовал свободу, понял, что находится далеко от всех своих текущих, интересных и нужных ему, но страшно изматывающих дел, от бандитских «стрелок», от посещений банков, которые мало чем отличались от этих «стрелок» — не потому, что банкиры были похожи на бандитов, скорее наоборот.

Те бандиты, с которыми теперь встречался Вавилов, как внешне, так и по уровню интеллекта, внутренней культуры, если такая характеристика уместна в отношении представителей одной из древнейших профессий, по эрудированности и широте образования полностью соответствовали положению, которое занимал Владимир Владимирович.

Однако встречи с ними, случавшиеся очень часто, гораздо чаще, чем того хотелось Вавилову, изрядно его утомляли.

Вот и расслабился он, оказавшись в Африке, где давно хотел побывать. Расслабился и подстрелил носорога. Дело было непростое, такое под стать лишь хорошему профессионалу-охотнику, но влияние алкоголя компенсировало отсутствие специальных навыков, и редкий зверь был сражен несколькими пулями, выпущенными Вавиловым из мощнейшего армейского карабина.

Был мгновенный взрыв яростной охотничьей радости, бешеный выброс адреналина, кратковременная, яростная буря первобытных рефлексов, эйфория победы, торжество мужчины-воина… А потом начались проблемы. Редкое животное, что поделать? Даже такому человеку, как Вавилов, при всех его связях, пришлось попотеть, чтобы как-то замять дело.

Связи Владимира Владимировича простирались, как оказалось, ровно настолько далеко, что их хватило, дабы с блеском выйти из сложившейся неприятной ситуации. Никто ведь не разрешал приезжему русскому палить по животным, занесенным в Красную книгу.

Протрезвев и решив идти до конца, Вавилов задействовал и американское консульство, и африканскую таможню, и немецких друзей-бизнесменов, имеющих виды на обстрелянный Вавиловым заповедник. Каждый из них сказал свое слово, почти каждый заработал на этом, что называется, долю малую, поскольку Вавилов не любил оставаться в долгу, и первая часть операции была завершена.

Про стрельбу из карабина как бы забыли. Но Владимир Владимирович не стал останавливаться на достигнутом. Перестав считать уже затраченные на носорога деньги, он через то же американское консульство связался с военными, торчавшими на одной из африканских баз.

Когда начали поступать первые сметы, касающиеся изготовления чучела в подпольных условиях и отправки его в Россию, Владимир Владимирович махнул на все рукой и вызвал в Африку Якунина.

Заместитель, ошеломленный неожиданным приказом шефа, явился пред светлые очи Вавилова. Владимир Владимирович, закинув мускулистую загорелую правую ногу на такую же мускулистую загорелую левую и щурясь от ослепительного белого солнца, сказал финансовому директору, парившемуся в своем добротном сером костюме:

— Валера! Я вызвал тебя для того, чтобы ты все бросил…

— Это я уже понял, Володя. — Наедине они называли друг друга по именам. — Это я понял. Что, форс-мажор случился?

— Случился, — сказал Вавилов. — Теперь ты занимаешься только носорогом. Даю тебе карт-бланш. Все расходы за мой счет, понял? Не за счет фирмы, а за мой личный.

— Чем занимаюсь? — вскинул брови Якунин. — Не понял, чем?

— Носорогом. Зверь такой. Причем с двумя рогами. Занесен в Красную книгу как редкий, исчезающий вид.

— И что я должен с ним делать?

— Для начала — чучело. И скорее, а то… сам понимаешь… Жара… Пока его держат в холодильнике, но, знаешь, всякое может случиться. Нужны специалисты. Чем круче, тем лучше.