Генералы подвалов - Рыбин Алексей Викторович Рыба. Страница 32

— Сейчас мы ее заткнем.

Она не понимала уже, сколько прошло времени, сколько ее терзали на грязном диване, сменяя друг друга, а иногда и одновременно, Дуче и Шрам. Сколько времени ее рвали, мяли, душили, поднимали с дивана и вливали водку в распухшие губы, снова валили навзничь, на живот, на бок.

Все кружилось перед глазами, становилось то черно-белым, то снова цветным. Свет ламп делался то ярче, то почти угасал. В какой-то момент она поняла, что сидит голая у Шрама на коленях, а Дуче всаживает ей в предплечье шприц.

После укола стало легче. Боль ушла, и мерное движение чужих тел сверху и снизу, с боков и сзади стало казаться привычным и не страшным. Тел, как она заметила, было уже не два. Сколько — она не могла сосчитать. Но как минимум три.. А потом она отключилась.

Глава 11

— Ты как, за рулем-то?

— Нормально, — Шрам осторожно выруливал на Лиговский.

— Смотри, а то оборвешь две молодые жизни.

— Сплюнь, мудак!

— Хули тебя понесло сейчас? Поехали бы завтра! А чего с девкой-то будем делать?

— А хули с ней делать, в натуре? Подержим пока у нас. Понравилась девка-то?

— Нормальная сучка.

— Обломаем за пару дней, наша будет. Чего — мне нравится. Пусть живет пока. Хочу на хату ее посмотреть. Если правда, что этот лох из магазина говорил, врубись, она одна там осталась. На хуя ей такая квартира одной?

— Думаешь, замочить ее?

— Мудак. Чего ее мочить. И так отдаст. Я же говорю — наша будет. Мы на ней еще заработаем. Обломается девка, будет на нас пахать. Пристроим куда-нибудь. Своих баб — чем больше, тем лучше. Курочка по зернышку. Сколько мы ей вкололи-то?

— Нормально. Раньше вечера не очухается.

— Ну вот, подсадишь ее, будет пахать как миленькая. И хату возьмем без мокрухи, чистенько. А? Навар не слабый, да?

— Очень гладко у тебя получается.

— А хули, гладко и будет.

Шрам вел машину аккуратно, но не настолько, чтобы вызвать подозрения у всевидящих гаишников. Пару раз даже подрезал каких-то лохов на «Москвиче». И то — куда они прут в такую рань.

— Здесь, что ли?

— Здесь. Я знаю этот дом. Хорошее место.

— Ты ключи-то взял?

— Не-а. Хули ключи, я посмотрел, обратный ригель. Откроется и без ключа. Пусть у нее пока ключи лежат. А то лишние крики начнутся. На хера нам это надо. Пусть пока спокойно живет.

— Ладно, пошли.

Шрам и Дуче вышли из машины и, ежась от утреннего свежего ветерка, дующего с залива, вошли в Настин подъезд.

Моня услышал шум машины под окнами и осторожно выглянул из-за занавески. Увидев двух типичных «быков», направляющихся к подъезду, он почуял неладное. Интуиция, что поделаешь. Она его столько раз выручала, не подвела и сейчас.

Встав у входной двери, он понял, что прав. «Быки» шли сюда. Кто такие, что им надо? Вот незадача.

Ну ничего. И не с такими разбирались.

Моня тихонько выудил из кармана нож. Ему не нужно было особо прислушиваться — эти «бычары» игнорировали всяческую осторожность. Подошли к двери, один, отхаркивась, громко плюнул. В замочной скважине зашуршало — они ковырялись отмычкой.

Ага. Значит, не все так гладко. Ну ничего. Придется выступить в роли защитника частной собственности. Своей, надо полагать.

Моня присел на корточки рядом с дверью, прислонившись спиной к стене. Дверь медленно открылась, заслоняя его от незваных гостей. Свет в прихожей, разумеется, не горел, и «быки» не заметили кинувшуюся на них сзади и сбоку тень.

Моня быстрым движением полоснул стоящего поближе к нему парня под левое колено, перерезав сухожилия. И обратным движением то же самое проделал с левой ногой. Гость рухнул на пол в буквальном смысле как подкошенный. Теперь он не боец.

Оттолкнув его в сторону, Моня, выпрямившись, всадил нож по рукоятку в живот удивленно вскинувшего брови высокого светловолосого здоровяка. Одного удара оказалось для него мало. Моня выдернул нож и снова ткнул его в живот парня. Тот уже успел схватить Моню за шею и пытался душить, но глубокие раны лишили его сил. Моня же расслабился в хватке этого здоровяка и терпел, чувствуя, как захват ослабевает. Наконец пальцы незадачливого бандита разжались, и он начал сползать вниз по стенке.

Моня понял, что с этой стороны опасности больше нет. Второй бандит был жив, но Моня не боялся нападения сзади. Пистолета у обезноженного паренька, судя по всему, не было, в спортивные штаны и под футболочку его не спрячешь.

Пострадавший возился на полу в луже крови, предпринимая безуспешные попытки встать.

— Кто такие? — спросил Моня, наклонившись к противнику.

И зря. Крепенький, еще не успевший ослабеть от потери крови бугай, в свою очередь, вцепился в Монино горло.

И защитнику частной собственности ничего не оставалось, как полоснуть сначала по одному запястью сидящего в луже крови «быка», а потом по другому.

— Кто такие, я спрашиваю, — повторил он свой вопрос, когда «бык» уронил руки на колени.

— С-с-с-уука... — пропел раненый.

— Ясно.

Моне действительно все было ясно. От них толку не добьешься. В любом случае ситуация требовала консультации с Командиром.

— Алло, — сказал он степенно в трубку, развалившись на диване в кабинете Волкова. — Командир?

— Ты что в такую рань?! Что надо?

— Есть проблемы, Командир. Тут зашли двое козлов каких-то. Быки. Я их приструнил, так теперь не знаю, что и делать. Прибрать бы надо.

— Сиди, к тебе сейчас приедут.

Моня хотел еще что-то спросить, но в трубке раздались короткие гудки.

«Деловой, сука», — беззлобно подумал Моня и вернулся к первому бандиту. Тот был без сознания.

«Откинется, глядишь, пока они приедут», — подумал Моня и отправился на кухню. За ночь он успел проголодаться.

Настя пришла в себя. Глаза ее были закрыты, и открывать их не хотелось. Все тело била дрожь, мысли путались, она не могла сосредоточиться и определить, что же сейчас для нее главное. Открыть глаза? Встать? Понять, где она находится? Голову словно набили пухом. Горячим и удушливым, даже не пухом, а пылью какой-то противной. Перед закрытыми глазами мелькали искорки, складываясь иногда в удивительно отчетливые, если учесть, что Настя не спала, фигуры и лица знакомых и незнакомых людей.

Видения эти были просто невыносимы. Настя пыталась отогнать незнакомые лица, нагонявшие на нее тревогу и страх, но они не уходили. Подмигивали, что-то говорили, двигая губами, но слов она не слышала.

Попытка пошевелиться оказалась такой же мучительной. Сил не было совершенно, и каждое движение требовало жуткого напряжения. Наконец Настя собралась с духом и открыла глаза. «Открыла» — громко сказано, чуть-чуть приподняла веки, которые просто отказывались повиноваться ей. Так же, как и все тело.

Взгляд ее уперся в белую поверхность. Трясясь всем телом, почти ничего не соображая и понимая только, что ей нужно это сделать, Настя какими-то неуклюжими рывками передвинулась чуть в сторону и поняла, что перед ней чья-то широкая спина.

По спине змеились тонкие и толстые синие линии, складывающиеся в непонятный узор, который расплывался перед глазами.

Двигаться она все-таки могла. Сделав еще одно усилие, она почувствовала, что летит, и, не успев опомниться, ощутила тупые удары по лбу и коленям. Затем по локтям и ребрам.

Реальность снова покинула ее, и перед глазами замелькали лица, лица, лица...

Когда она снова пришла в себя, перед глазами были прямоугольнички паркетного пола и собственные бедра. Она стояла на четвереньках, упираясь руками в пол и свесив голову вниз.

Застонав, Настя повалилась на бок и увидела свое тело, которое медленно проплыло куда-то мимо нее. Тело было совершенно голым, в синяках и кровоподтеках.

Теперь она лежала на ледяном полу, съежившись и продолжая трястись. Вдруг ей мучительно захотелось спать, она закрыла глаза, прижала руки к груди и попыталась забыться, но этого сделать не удалось.