Золушка-грешница - Рэнделл Кимберли. Страница 15

— Марк тебе рассказал, да?

— Марк не сказал мне ни слова. — Лайза заглянула Фрэнки в глаза. — А в этом, собственно, не было необходимости, Я все вижу в твоих глазах, дорогая моя. Просто я никогда не обращала на это внимания.

— Я тоже, — призналась Фрэнки. Она поняла, какие чувства испытывает к Коннору, и, больше того, сама призналась себе в этих чувствах. Знала, что он хочет ее, всегда хотел. Вот только любил ли он ее?

— Не сказала бы, что он выглядит счастливым. Что ты с ним сделала?

— Ничего. — И вдруг сомнения Фрэнки разом рассеялись. Она улыбнулась. — Пока ничего.

Терпение Коннора было на исходе. Он провел бессонную ночь, промаялся весь день и едва сдерживал желание помчаться домой к Фрэнки, перебросить ее через плечо и отнести к себе домой, в свою постель, в свою жизнь. Туда, где ее место. Он бы так и сделал, но страх, который Коннор заметил в глазах Фрэнки, останавливал его. Он не хотел испугать ее и все испортить.

Макбрайд мрачно наблюдал за Фрэнки, которая стояла неподалеку со своим средним братом Треем и еще каким-то парнем — клерком из офиса Марка. Фрэнки была чертовски сексуальна в голубом платье. Это чудо портновского искусства, изготовленное специально для подружки невесты, оставляло открытыми ее нежные плечи и длинные ноги. Коллега Марка что-то сказал, Фрэнки засмеялась, и Коннор ощутил неприятный укол ревности.

Нет, с него довольно! Макбрайд громко поставил стакан на стойку и стал пробираться сквозь толпу, но пока он шел, троица куда-то исчезла.

— Черт возьми! — пробормотал Коннор.

— Это вы Коннор Макбрайд? — Коннор поднял голову и увидел перед собой официанта, державшего в руках бутылку из-под шампанского. Коннор кивнул, и официант вручил ему пустую бутылку и сложенный вчетверо листок бумаги. — Тогда это вам, — сказал он и быстро удалился.

Сунув бутылку под мышку, Коннор развернул листок. Хмурое выражение сменилось улыбкой, когда он прочитал записку, которая начиналась словами: «Если ты хочешь сыграть в…» Он сложил листок, сунул его в карман и пошел по направлению, указанному в записке. Он хотел не просто сыграть, а выиграть.

— У тебя, похоже, страсть к чуланам? — спросил Коннор, замерев у бельевого чулана и наблюдая за тем, как оттуда выходит Фрэнки Бранниган, одетая в черную грацию и кружевную маску.

— У меня страсть к тебе, — проговорила она. — Я… — Голос ее сорвался, она облизнула губы. — Да, Коннор, в ту ночь это была я. Я притворилась мисс Фантазией, потому что у меня не хватило смелости признаться в том, как сильно я хочу тебя. Я не могла признаться в этом ни тебе, ни — и это особенно важно для меня — себе.

Коннор шагнул ей навстречу, но Фрэнки остановила его, подняв руку.

— Подожди, я еще не все сказала. Видишь ли, я люблю тебя, всегда любила. Так что если ты не испытываешь этого же чувства ко мне, уходи, а я оденусь, пока какой-нибудь шустрый официант не заметил меня здесь и не вызвал полицейских, чтобы те арестовали меня за неприличное поведение.

— А если я люблю тебя?

— Тогда нас обоих надо будет арестовать за неприличное поведение, — вымолвила она. Коннор усмехнулся и привлек Фрэнки к себе, чтобы наградить ее страстным поцелуем.

— Я люблю тебя, детка, и женюсь на тебе. — Он ждал, что она будет спорить с ним, станет спрашивать, зачем ему это нужно, скажет, что они не подходят друг другу.

— Ты нарушаешь правила, — произнесла Фрэнки.

— Какие еще правила? — удивился Макбрайд.

— Целоваться надо только после того, как покрутишь на полу бутылочку.

— Я не могу ждать. — Он снова поцеловал ее — нарочито медленно, наслаждаясь вкусом ее губ, нежным теплом ее тела, прильнувшего к нему.

Фрэнки была в его объятиях, в его сердце. Он заметил, как блеснули ее глаза, и усмехнулся. Фрэнки была неискушенной в любовных утехах, но все ее существо дышало страстью, а тело, облаченное в соблазнительное белье, трепетало в ожидании его ласк. Вот только нижняя губа чуть дрожала. Значит, она все еще боится, все еще чувствует себя неуверенно.

— Потому что ты и есть мисс Фантазия. Моя Фантазия. В белье и маске или без них — не важно. — Коннор поднял руку и снял с Фрэнки маску, и на этот раз она не противилась ему, как в их первую ночь. За маской последовала черная грация, и обнаженная Фрэнки оказалась в его объятиях. — Особенно без них, — шепнул он ей на ухо. — Ты женщина, о которой я мечтал всю жизнь. Женщина, которую я хочу.