Кошки-мышки - Рэнкин Иэн. Страница 24

Ребус все-таки оказался скотиной.

Холмс вышел из участка, спрятав в карманах руки, сжатые в кулаки. «Вы будете работать подметками»! Разговор начался так по-человечески… а кончился по-полицейски. Так тебе и надо, Брайан Холмс. О смысле взваленной на него работы лучше было вообще не думать. Какой-то бред, какие-то фантазии Ребуса. Не полицейское расследование, а времяпрепровождение инспектора, который от нечего делать вообразил себя Филипом Марлоу. Неужели мало нормальных, стоящих дел? У Холмса, во всяком случае, их по горло. Он не собирался возглавлять кампанию толстосумов… И кому только пришло в голову выбрать на эту роль Ребуса, у которого брат сидит в Питерхеде! Самый крупный наркоторговец в Файфе! Вместо того чтобы похоронить карьеру Ребуса навсегда, его сделали инспектором. Решительно, мир сошел с ума.

Следующая остановка — фотоателье? Прекрасно. Сфотографироваться заодно для паспорта, сложить чемодан и улететь отсюда в Канаду или в Австралию, послав к чертовой бабушке поиски квартиры, полицию, инспектора Джона Ребуса и его охоту на ведьм.

В одном из своих забитых неизвестно чем ящиков Ребус откопал таблетку аспирина и, спускаясь к выходу, разжевал ее. И совершенно напрасно. Во рту сразу пересохло так, что стало нечем сглотнуть. Дежурный сержант пил чай из пластикового стакана. Ребус протянул руку, сделал несколько глотков и сморщился.

— Сколько сахару вы кладете, Джек?

— Простите, Джон. Если бы я знал, что вы заглянете на чай, я непременно приготовил бы по вашему вкусу.

Дежурный сержант не лез за словом в карман, и Ребуса всегда восхищала его находчивость. Он поставил стакан на стол и вышел, чувствуя, как от выпитого сиропа у него слипаются внутренности.

Клянусь и зарекаюсь, говорил он себе, заводя машину. Больше ни капли, разве что изредка бокал вина. Никаких попоек, никаких ершей. Прости меня, Господи, в последний раз и облегчи мою голову. Я выпил всего одну порцию коньяка, может быть, два бокала бордо, один шабли. Один джин с тоником. Разве это пьянство?

На дорогах было относительно свободно, и Ребус успел немного расслабиться. Добравшись до Пилмьюира без приключений, он вдруг вспомнил, что не знает, где именно живет Чарли. Чарли, с которым ему нужно было поговорить еще раз и уточнить место собраний оккультистов, практикующих белую магию. Он хотел проверить и перепроверить «колдовскую» линию расследования, а заодно и самого Чарли. Но так, чтобы тот об этом не догадался.

История с колдовством беспокоила его. Ребус верил в добро и зло и в то, что последнее притягивает к себе глупых людей. Он представлял себе, что такое язычество, прочел о нем несколько толстых книг и не имел ничего против поклонения Земле или Солнцу. В конечном счете смысл один и тот же. Но он был решительно против поклонения злу как силе, а тем более как сущности. Ему были отвратительны люди, занимающиеся этим в поисках острых ощущений, не понимая, с чем играют.

Люди вроде Чарли. Он снова вспомнил альбом Гайгера. Сатана с козлиной головой, в маске, между двух лестниц, а на них — женщины, оседлавшие огромные сверла.

Но где может быть сейчас Чарли? Он будет ходить от двери к двери и спрашивать. Если надо, платить. Злой дядя из полиции.

Долго искать ему не пришлось. Двое констеблей топтались около одного из заколоченных коттеджей. Один разговаривал по рации, другой что-то записывал в блокнот. Ребус остановил машину, вышел, потом вернулся и вынул ключи зажигания. И запер левую дверь.

По рации говорил Гарри Тодд, который нашел тело Ронни. Завидев Ребуса, он вытянулся, но инспектор махнул рукой: мол, отбросим формальности, и Тодд продолжил переговоры.

— Что тут происходит? — шепотом поинтересовался Ребус у второго констебля, но получил в ответ лишь характерный злобно-подозрительный взгляд.

— Инспектор Ребус, — произнес он, вынужденный представиться.

— О… — Констебль, занявший место ирландца О'Рурка, стал засовывать в карман авторучку. — Нас вызвали по поводу домашней драки, сэр. Крики, грохот. Здесь, в этом доме. Когда мы прибыли, мужчина уже скрылся, осталась женщина. Синяк под глазом, больше ничего. Это не по вашей части.

— Вот оно как? Спасибо, что напомнили. Приятно лишний раз услышать, что по моей, а что не по моей части. А нельзя ли мне все-таки осмотреть место происшествия?

Бледные щеки, а потом и шея констебля залились краской.

Ребус с удовольствием наблюдал за этой метаморфозой, не обращая внимания на Тодда, ухмыляющегося за спиной товарища.

— Итак?

— Простите, сэр, — пробормотал констебль.

Ребус двинулся к двери, но она открылась изнутри и на пороге появилась Трейси с заплаканным лицом и синяком под одним глазом. Увидев Ребуса, она не удивилась, а обрадовалась, бросилась к нему на шею и снова заплакала.

Ребус смутился, легонько, по-отечески похлопал ее по спине и оглянулся на констеблей, которые делали вид, что ничего не замечают. Затем к дому подъехала машина, и он увидел, как Тони Маккол вытягивает ручной тормоз, выходит и обнаруживает его в объятиях Трейси.

Взяв девушку за предплечья, он слегка отодвинул ее от себя, но не отпустил. Она посмотрела на него, подавила вновь подкатившие слезы, высвободила руку и вытерла глаза. Помедлив, Ребус отпустил вторую руку.

— Джон? — подошел к нему сзади Маккол.

— Да, Тони?

— Каким все-таки образом мой участок стал твоим?

— Я просто проезжал мимо.

Внутри дом выглядел неожиданно чистым и уютным. В комнатах осталось немного мебели — два продавленных дивана, пара стульев, туалетный столик и несколько пуфиков с вылезающей из швов набивкой. Но самое удивительное — в доме горел свет.

— Интересно, знают ли об этом в энергоснабжении, — сказал Маккол, щелкнув выключателем у лестницы.

Уют интерьера нарушали разбросанные тут и там спальные мешки, готовые принять бродячих гостей.

Трейси подошла к дивану и села, обхватив колени руками.

— Ты здесь живешь, Трейси? — спросил Ребус, хотя знал ответ.

— Нет, тут живет Чарли.

— Ты давно это знала?

— Нет, я нашла его только сегодня. Он не задерживается долго на одном месте. Еле разыскала его.