Чисвикские ведьмы - Рэнкин Роберт. Страница 89

– Сегодня утром он поднялся на борт летающего цирка вместе с мастером Скриббенсом. У него был день на поиски компьютерной программы. Будем надеяться, что это ему удалось. Аэрокэб ждет нас на углу Хобс-лейн, я недавно его заказал. На нем мы поднимемся к цирку. Как только мы окажемся там, мистер Уэллс проведет тебя в компьютерный зал и ты выведешь из строя систему…

– Все верно, – ответил Тим, но особой уверенности в его голосе не прозвучало.

– … А я позабочусь о графе Отто.

– Ты хочешь передать его в руки правосудия? Каким образом?

– Я его убью.

– Что?!

– Это он виновен в смерти мистера Рюна. Я знаю, что у меня нет настоящих доказательств. Но я в этом уверен на сто процентов. И еще он король всех ведьм. Все, через что прошли мы с моим другим «я», случилось по его вине. Он непременно должен умереть.

– Дикость какая, – произнес Тим. – Ты станешь убийцей. Как ты сможешь с этим жить?

– Мне не придется с этим жить.

– Как так?

– А так. Если я расстрою планы графа Отто, нашего будущего больше не будет, Тим. И нас тоже.

– Это не самый блестящий план. А как-нибудь по-другому нельзя?

– Сколько раз он пытался меня убить? И тебя, кстати, тоже. Между прочим, один раз он тебя убил. Один из его терминаторов застрелил тебя из Минипушки Дженерал Электрик.

Тима передернуло.

– Давай делай то, что считаешь нужным, – сказал он. – Мое дело – «Программа Судного Дня».

Тем временем они оказались на углу Хобс-лейн, где их уже ждал аэрокэб. Уилл обернулся и взял Тима за руку.

– Этой ночью все закончится, – сказал он. – Через несколько часов. И как бы это ни закончилось, я хочу тебе сказать: ты самый лучший друг, какой у меня был. И самый лучший брат.

– Прекрати, – огрызнулся Тим. – Из-за тебя у меня губы дергаются.

– Прости, что втянул тебя в эту историю.

– Да хватит тебе, – усмехнулся Тим. – Я бы столько удовольствия в жизни не получил.

– Ну так что, идем?

Возница распахнул дверь для пассажиров.

– Присаживайтесь, джентльмены, – произнес он.

Вялая рука Брентфордского Мальчика-улитки скользнула через столик в уборной «Исполнителей Низшего Класса». Вялая рука подцепила пуховку, и мастер Скриббенс принялся пудрить лицо толченым мелом. Из ярко освещенного зеркала на него смотрело собственное отражение. Пожалуй, он выглядел на уровне требований – хотя нельзя сказать, что на должном уровне. Не хватало изюминки.

Уборная была битком набита «Исполнителями» низшего класса – сиамскими близнецами, женщинами со свиными головами, карликами и лилипутами, мальчиками-собаками и девочками-аллигаторами.

Мастер Скриббенс вздохнул. Это его народ. Он – такой же уродец, чудовище, изгой, который существует для того, чтобы смешить так называемых «нормальных» людей.

– Настоящий денди, – прошептал сзади чей-то голос. – Любимец дам.

Мастер Мэйкпис Скриббенс прервал созерцание своего отражения и посмотрел чуть в сторону – на отражение человека, который стоял у него за спиной.

Впрочем, это был не совсем человек.

Это был мистер Джозеф Меррик.

Сегодня он появился без маски, в огромном цилиндре, белом галстуке и фраке. На правую руку, которая не пострадала чуть больше двух недель назад, он натянул белую лайковую перчатку (для дубления которых в качестве активного компонента, как известно, используется собачий помет), а левую прятал в муфту тюленьего меха. Он опирался на трость черного дерева и криво усмехался, отчего выглядел еще нелепей.

– Джой? – сказал мастер Скриббенс. – Я и не знал, что ты сегодня в программе.

– Меня там и нет, – Человек-слон присел рядом с Мальчиком-улиткой. – Я гость Ее Величества, благослови ее Бог – в том числе и за все, что она для меня сделала. Я сижу в королевской ложе. Рядом с принцессой Александрой.

– Счастливчик, – вздохнул мастер Скриббенс.

– Она меня просто умоляла, – похвастался мистер Меррик. – И все трогает мое здоровое колено. Я вхожу в моду, точно тебе говорю.

– Я пока не достиг зрелости, – мастер Скриббенс вздохнул. – Но когда стану постарше, надеюсь, буду пользоваться не меньшим успехом у дам, чем ты.

Джозеф Меррик протрубил по слоновьи.

– Извини. Не восприми это как насмешку… но погляди на себя. Все, что у тебя есть, – это обильная естественная смазка. Дамы, которых я ублажаю, увлажняются от одного моего вида.

– Какой ты грубый, – заметил мастер Скриббенс.

– Еще раз извини. Честное слово, я не хотел тебя оскорбить. Мы ведь почти родственники. Мы оба не такие, как все вокруг. Мы вообще непонятно кто. А ты знаешь, кто мы на самом деле?

– Мы – одинокие существа, – ответил мастер Скриббенс. И добавил еще более скорбно: – Мы обречены на одиночество, в каком бы обществе ни оказались. Даже среди себе подобных.

– Вот именно. Но все изменится. Поверь мне, все изменится.

– Не могу себе представить, каким образом, – признался мастер Скриббенс.

– О, – Человек-слон похлопал себя по хоботу. – Нынче ночью. Раз и навсегда. Будь уверен. Я-то знаю. Поверь мне, я тоже уродец.

Уродец. Каприз природы, существо, не похожее на остальных. Существо, для которого эта несхожесть – настоящее проклятье. Позвольте не слишком заострять на этом внимание. Впрочем… именно сейчас – не позволяйте.

Несомненно, мистер Герберт Уэллс в его нынешнем состоянии тоже был непохож на остальных. Ибо невозможно придумать более разительного несходства, чем несходство между видимым и невидимым.

Мистер Герберт Уэллс незримо двигался по коридору. Он провел целый день на борту летающего цирка, тщательно исследуя дюйм за дюймом. И до сих пор ровным счетом ничего не нашел. Он побывал на огромной главной арене, потом осмотрел и весь амфитеатр, который полностью занимал пространство гондолы, висящей в центре пятиконечной громады. Великолепие и продуманность проекта поражали: места для двух тысяч человек, королевские ложи, эстрада, стеклянный купол, за которым темнело звездное небо… и бесчисленное множество позолоченных украшений повсюду, точно во дворце раджи.

Он покинул арену и бродил по бесчисленным кабинетам, спальням и служебным помещениям, общественным буфетам, отхожим местам, детским уголкам, кладовым… Ничего. Ровным счетом ничего.

Мистер Уэллс добрался до кокпита и машинного зала.

Он ходил по пятам за графом Отто, ступая в следы, которые оставляли его каблуки из полированной слоновой кости. А граф Отто расхаживал повсюду, уделяя внимание каждой мелочи, которая должна была сделать его Совершенное Представление поистине совершенным.

Он прислушивался к каждому слову графа – даже к тем, которые тот произносил шепотом.

Но абсолютно ничего не узнал. Он даже не смог обнаружить ни одного подтверждения тому, что это нечто большее, чем просто цирк. Потрясающий, блистательный – но всего лишь цирк.

– Я огорошен, – сказал себе Герберт Уэллс и покачал невидимой головой.

Кэбмен покачал головой.

– Все подъезжают, подъезжают… – он вздохнул. – Хроническое явление. Простите, джентльмены, придется немного подождать.

Аэрокэбы останавливались, выстраивались друг за другом у входа в цирк, прямо под главным куполом, и по очереди освобождались от своего блистательного груза – лордов, леди и лондонских знаменитостей.

– Да, придется подождать, – вздохнул возница.

– Полагаю, вам захочется выключить счетчик… – как бы между прочим заметил Уилл.

– Полагаю, не захочу, – возразил кэбмен. – А если серьезно, то и не подумаю.

– Может, здесь есть не только главный вход? – предположил Тим. – Например, еще бывает служебный. Или, на худой конец, черный… Мы сможем проскользнуть незамеченными.

– У вас нет билетов, сэр? – удивленно спросил возница.

– Граф Отто – наш друг, – объяснил Уилл. – Мы хотели устроить ему небольшой сюрприз. Вы не могли бы облететь вокруг цирка? Возможно, мы найдем, где еще можно высадиться.