Мир в табакерке, или чтиво с убийством - Рэнкин Роберт. Страница 2

Сегодня, 30 июля 2008 года, когда я пишу эти строки, всего лишь через восемь с половиной лет после великого компьютерного сбоя конца тысячелетия, когда весь мир катится под откос, едва не вылетая с колеи на виражах, так просто вздохнуть о давно ушедших днях и подивиться, что же с ними случилось.

Исчезли в дыму, вот что с ними случилось – так вернемся к куреву.

Как я уже сказал, мистер Во курил «Кэпстен крепкие», очень душистые и очень полезные. Будучи детьми и, следовательно, обладая обостренным обонянием, мы без особого труда распознавали любую из тридцати (или около того) ведущих сортов сигарет, просто по запаху дыма. Если долго ехать в поезде, правда, задача осложнялась, поскольку в каждом районе были свои местные сорта, больше трех сотен общим числом, не говоря уже об импортном табаке и смесях, сделанных вручную. Но с «Кэпстен», «Вудбайн», «Плейерс» и другими известными марками проблем не было.

На севере, где, видимо, прогресс был более значительным, курение младших школьников во время уроков разрешалось, даже поощрялось. Без сомнения, это должно было подготовить их к подземной жизни, поскольку в те дни все мужчины к северу от залива Уош работали в угольных шахтах. Но в Лондоне, где я вырос, и в Брентфорде, где я ходил в школу, не разрешали курить на уроках вплоть до того момента, пока ты в одиннадцать лет не сдашь экзамен и не перейдешь в среднюю школу.

Поэтому мы делали так, как делали все остальные дети, и курили в туалетах на перемене. В каждом туалете была пепельница, приделанная к стене рядом с рулоном бумажных полотенец, и раз в день ответственный за пепельницы обходил все туалеты и выбрасывал окурки. Отвечать за пепельницы было одним из лучших поручений, потому что частенько удавалось собрать неплохую коллекцию бычков, наскоро затушенных при звонке на урок, но достойных того, чтобы сделать еще несколько приличных затяжек.

Тогда были ответственные за что угодно. Ответственный за молоко. Ответственный за мел. Ответственный за чернила. Ответственный за окна – у него был длинный шест с крюком на конце. Ответственный за выдачу учебников и другой ответственный – за сдачу учебников. Был ответственный за автомобиль, который мыл «Моррис Майнор» начальницы; ответственный за обувь, который обеспечивал чистоту обуви педагогического состава; и конечно, специальный ответственный, удовлетворявший нужды педагогов мужского пола, отдававших предпочтению сексу с несовершеннолетними.

Лично я был ответственным за окна, и если бы мне платили по фунту за каждое стекло, которое я тогда случайно выбил, и за каждую порку, которую я вследствие этого получил, у меня бы сейчас хватило денег на то, чтобы нанять специального ответственного за меня самого, дабы смягчить горечь моих преклонных лет.

Увы, денег всегда не хватает.

Тем не менее, у меня осталась фотографическая память, лишенная дефектов проявки и печати, и с ее помощью я постараюсь изложить точно то, как оно все было. Какими были люди, которых я знал, и которые впоследствии внесут свой вклад в уродование Истории Человечества. Люди хорошие и плохие, знаменитые и не очень. И особенно каким был один из них, чьи уникальные способности, замечательные достижения и эксцентричное поведение стали теперь легендой. Человек, что принес радость миллионам, дав им непревзойденную нюхательную смесь.

Он известен под многими прозвищами. Чемпион по Чихательной Части. Гроссмейстер Гремучей Гнуси. Супермен Смеси, Несущей Негу Народу. И так далее, и тому подобное, и все такое.

Почти всем он известен просто как «Табачный Титан».

Разумеется, я говорю о мистере Давстоне.

Те читатели, которые достаточно стары, чтобы помнить о ежедневных изданиях, с нежностью вспомнят «бульварную прессу». Низкопробные желтые газеты, что были раньше. Их специальностью было копаться в грязном белье богатых и знаменитых личностей. И в самом конце двадцатого века имя мистера Давстона нередко появлялось напечатанным крупными и жирными буквами на их первых страницах.

Его возносили до небес и рисовали самыми черными красками. Его подвиги сначала восхваляли, потом хулили, как деяния Сатаны. Святой, говорили о нем – сволочь, отзывались другие. Богоравный – или богохульник. Многие истории, которые рассказывали о нем, на самом деле правда. Он питалпристрастие к динамиту – «Большому Апчхи», как он его называл. Я могу лично поручиться за достоверность постыдного эпизода со взорванной собакой. Я видел все это обоими глазами. И большая часть собаки осталась на мне!

Но то, что это он уговорил покойного Папу Римского канонизировать Диану, принцессу Уэльскую, неправда. Культ Дианы (известный сейчас как «дианизм») стал мировой религией только после Великого компьютерного сбоя. А к тому моменту мистер Давстон уже разругался с престарелым понтификом, поспорив, у кого из них больше коллекция китайских табакерок с эротическими рисунками.

Задача, которую я себе поставил – рассказать, как все было на самом деле. Представить факты и не скрывать боли и грязи. Здесь есть любовь, есть радость, есть горе. Есть помешательство, пепелище, плутовство и престидижитация.

И есть средство Давстона. Нюхательное средство. Соответственно, есть чих.

А где апчхи, там и сопли, как говорится, и этого у вас будет предостаточно.

Но позвольте мне объяснить с самого начала, что это не обычная биография. Эта книга – серия моих личных воспоминаний. И я описываю только те времена, которые япровел рядом с Тем Самым Давстоном, который в дальнейшем именуется «Т.С. Давстон».

Я опишу наши детские годы, когда мы были вместе, и встречи с его «дядюшками». Встречи, которые оказали влияние на все, что нас ожидало в дальнейшем.

Я опишу вошедшее в легенды Празднование половозрелости, Брентсток, дни в замке Давстон и Великий Бал Тысячелетия. И еще я опишу – так, как могу только я – страшный конец Т.С. Давстона.

Большего я не смогу.

Итак, теперь, когда все сказано, давайте начнем наш рассказ. Год – 1958, месяц – добрый старый жаркий июнь. Солнце сквозь высокие окна сосредоточенно заливает светом класс и мистера Во, который сосредоточенно прикуривает. За дверью, в коридоре, Блот нависает над перепуганным первоклашкой, принюхивается и исчезает. А через площадку перед входом в школу, шаркая, движется паренек в поношенной одежде, жует жвачку, насвистывает и ухмыляется. Во взъерошенных волосах водятся вши, а на шее не водится галстука. Руки сомнительной чистоты засунуты в сомнительной чистоты карманы.

Может ли этот оборвыш быть тем мальчиком, который впоследствии, став мужчиной, оставит такой след в этом нашем мире?

Может.

Начнем рассказ.

2

Юный Т.С. Давстон [Тот Самый Давстон – помните?] шаркающей походкой шел через школьную площадку. Шел он именно шаркая, а не, к примеру, вразвалку или вприпрыжку. Что-то в его походке напоминало тяжелую изможденную поступь, и мы не сильно отошли бы от истины, сказав, что он брел с трудом. Внимательно посмотрев, мы бы добавили еще, что он, видимо, прошел длинный и изнурительный путь, отметив, что в его аллюре были и элементы иноходи.

Но пусть до вашего сведения с самого начала будет доведено, что ничто в его походке не предполагало, что он пытается пробраться в школу украдкой. И если бы он, по причинам, ясным лишь ему самому, решил бы увеличить скорость своего продвижения, в его походке не появилось бы развязности или напыщенности. И уж тем более он не стал бы передвигаться гусиным шагом.

Юный Т.С. Давстон передвигался с помощью честного и невзрачного шарканья, присущего беднякам. Потому что он и былбедняком, как, если честно, и все мы.

В том, что наша школа называлась Амбар, была изрядная доля ирония. В Англии такое название вызывает в воображении кирпичные стены обители знаний, увитые плющом и защищающие укромные, посыпанные гравием тропинки для неторопливых прогулок. Это не тот случай. Амбар был школой эпохи Эдуарда VII (1901—1910), стандартной, как сортир, которую построили граждане Брентфорда, чтобы дети бедняков могли получить образование. Не слишком много образования, разумеется – именно столько, сколько нужно. Сколько нужно, чтобы они могли подписаться, сосчитать зарплату, и научиться обращаться к высшим по положению «сэр».