Его единственная любовь - Рэнни Карен. Страница 56

– Было бы очень славно, если бы вы не затевали драку, находясь на посту, – сурово заметил Алек. – За такое нарушение дисциплины вам полагается порка.

Оба нарушителя выглядели удрученными и совсем пали духом, услышав о предстоящем наказании. Еще один солдат был уличен в нечестной игре в кости.

– Обвинение в плутовстве справедливо? – спросил Алек виноватого.

Следует отдать должное, солдат не стал отрицать своей вины.

– Вам придется отдать жалованье за следующий месяц своим партнерам по игре, – вынес свой приговор Алек. – Кроме того, на это время вы лишаетесь ежедневной порции рома.

Этот урок, Алек не сомневался, пойдет малому на пользу. В следующий раз, когда у него возникнет желание сплутовать, он вспомнит о наказании. Дисциплина в армии не пустое слово, а непременное условие воинской службы.

И по иронии судьбы человек, вершивший правосудие и налагавший штрафы и наказания на провинившихся, был сам повинен в гораздо более тяжком преступлении.

В эту минуту в помещение вошел Харрисон. В руках он держал пакет. Алек уже вполуха слушал доклад о других нарушениях дисциплины. Ему не терпелось поговорить с адъютантом. Путешествие Харрисона закончилось быстрее, чем он ожидал, но его обеспокоило выражение лица адъютанта.

Полковник покончил со своими обязанностями и встал, сделав знак, что разбирательство окончено. Он прямиком направился к Харрисону.

– Идем, – сказал он ему.

Тот кивнул и последовал за полковником на открытое место между фортом и развалинами замка. Здесь, как был уверен полковник, их было невозможно подслушать. Он особенно опасался лейтенанта Армстронга, чей постоянный подхалимаж не мог скрыть его чрезмерной любознательности.

Алек посмотрел на полуразрушенный замок, особенно его интересовали покои старого лэрда. Сидит ли Лейтис сейчас за тканьем? Руки при этом заняты, а мысли бродят где угодно. Думает ли она об Йене или о полковнике?

Он хотел ей признаться во всех своих грехах, пусть даже она посмотрела бы на него своими холодными, бесстрастными глазами. Любое проявление неодобрения с ее стороны было бы для него лучше, чем ее отсутствие.

– Судно стоит на якоре, сэр, – прервал, наконец, молчание Харрисон.

Алек удивленно посмотрел на него:

– Уже?

– Капитану была обещана награда, и это заставило его поспешить, – сказал Харрисон с серьезным лицом. Он передал полковнику пакет, который держал в руках. – Надеюсь на ваше одобрение, сэр. Элисон сшила это с помощью своей портнихи.

Харрисон отсутствовал всего неделю. Алек улыбнулся.

– Значит, ты ее видел?

Харрисон кивнул, и его лицо расплылось в улыбке.

– Да. Мне надо поговорить с вами об этом. Но во-первых, полковник, возникли кое-какие трудности. Капитан отказывается пройти между скалами без лоцмана.

– Только я смогу указать ему путь, Харрисон, – ответил полковник.

Его собеседник кивнул.

– У нас довольно времени до наступления темноты, – сказал Алек, поглядывая на небо. – Если Армстронг спросит, сочини какую-нибудь правдоподобную историю. Я убедился в том, что этот человек постоянно за мной наблюдает.

– Он весьма предан Седжуику, – мрачно заметил Харрисон.

Алек улыбнулся.

– И все же, как бы он ни был нам неприятен, я не могу его осуждать за бдительность. Верность и преданность – вот что сохранило мне жизнь.

Ардерсьер – пустынный мыс, вдававшийся в залив Моррэй. Место это было удобно для отражения атаки и с моря, и с суши. Эту территорию патрулировал майор Седжуик. Он рассматривал свое назначение сюда как добрый знак, так как ему стало известно, что генерал Уэсткотт проявлял неусыпное внимание к строительству укреплений, а на мысе можно было бы воздвигнуть такую же крепость, как форт Уильям.

Седжуик смотрел на разложенные перед ним планы и поразился размаху, с каким будет построен форт Джордж.

Генерал пожнет лавры, а его, Седжуика, усилий никто не заметит, и никакой награды он не получит.

Он построил форт Уильям менее чем за год, привлек для этого всего лишь одного архитектора с горсточкой помощников. Но никто не воздал Седжуику должного, никто не похвалил его. Вместо этого форт Уильям был передан в ведение полковника Лэндерса.

Временные апартаменты генерала Уэсткотта не поражали воображение роскошью, но и не выглядели жилищем аскета. В комнате было два окна, одно выходило на залив, а другое – на мыс. Просторная кровать у стены казалась слишком внушительной для ложа военного. Остальная мебель в комнате хранила слезы постоянных перевозок с места на место.

В высокой синей вазе на письменном столе стояли несколько веточек вереска, а через спинку стула был переброшен сине-зеленый клетчатый плед. Похоже, генерал был из местных.

– Мне сообщили, что это срочный визит, майор Седжуик, – сказал генерал, входя в комнату.

Седжуик стремительно повернулся лицом к генералу и изобразил исключительное внимание. Уэсткотт был намного его старше, но выглядел еще хоть куда. Его виски посеребрила седина, но волосы были густыми темно-каштановыми и собраны в узел на затылке. Он был чисто выбрит, а карие глаза тонули в глубоких морщинах.

– Доложите свои соображения, майор, но, что гораздо важнее, объясните, почему вы сочли необходимым обойти своего непосредственного начальника и действовать через его голову.

Уэсткотт сидел за письменным столом и хмуро взирал на Седжуика.

– У меня есть основания считать, сэр, что полковник Лэндерс укрывает предателя.

– Вы понимаете, майор, сколь серьезное обвинение вы выдвигаете против своего начальника?

Генерал Уэсткотт откинулся на стуле, сцепил пальцы домиком и внимательно их рассматривал. Его лицо было бесстрастным, но в глазах тлело раздражение. С каждой минутой все больше ледяных мурашек пробегало по спине Седжуика.

– Я понимаю, сэр, – сказал он наконец. – Но я нутром чую, что следует очень тщательно проанализировать действия полковника Лэндерса. – Он подался вперед и положил на стол генерала записки Армстронга. – Я принял предосторожности, сэр, и оставил верного человека при полковнике, приказав ему сообщать мне обо всем, что ему покажется подозрительным.

– Почему вы так поступили, майор? – спросил Уэсткотт.

– В первый же день, когда полковник вступил в должность, сэр, – доложил Седжуик не очень уверенно, – он проявил участие к скоттам, помешал моим попыткам найти волынщика, человека, нарушившего сразу два предписания – о запрете носить национальную одежду и о разоружении.

– Продолжайте, – медленно выговорил Уэсткотт, Седжуик подтолкнул записки Армстронга поближе к генералу, прежде чем продолжить свою обвинительную речь.

– Я полагаю, что заметки лейтенанта Армстронга могут представлять для вас интерес, сэр.

Генерал Уэсткотт сделал ему знак продолжать.

– В долине ходят слухи, сэр, о человеке, называющем себя Вороном. Он выкрал фургон с провиантом из нашего форта и роздал его содержимое скоттам, а такое поведение можно приписать только бунтовщику. Полковник Лэндерс не сделал ни малейшей попытки схватить этого человека.

– Это все? – резко спросил Уэсткотт.

– Нет, сэр, – возразил Седжуик. – Он взял себе в наложницы женщину из местных и обращается с ней как с леди. Так сообщают мои соглядатаи.

– Вам приходилось воевать на чужбине, майор? – спросил Уэсткотт.

Он барабанил пальцами по столешнице, его взгляд был устремлен прямо на Седжуика.

– Нет, сэр, не приходилось, – ответил тот.

– Когда придется... если придется, то вы поймете... что солдаты стараются урвать частицу счастья или утешения, когда им это удается. Я не могу осуждать полковника за эту вполне понятную слабость. – Выдержав минутную паузу, он продолжал: – Сам Камберленд проявил интерес к полковнику Лэндерсу. Вы не очень разумно избрали объект для слежки, майор. Вам известно, что Лэндерс – наследник графского титула и состояния?

Седжуик покачал головой:

– Нет, сэр, я этого не знал.