Превыше всего - Рэнни Карен. Страница 44

— Но это несправедливо!

— Наверное, но таков закон. Возможно, когда-нибудь он изменится, но пока власть в мире принадлежит мужчинам. Даже я, графиня и мать взрослых детей, не могу предпринять что-либо серьезное без официального одобрения или хотя бы согласия Фрэдди. Раньше право распоряжаться моим состоянием принадлежало мужу, теперь моему сыну.

— Как же вы выдерживаете?

— Есть много способов, дорогая. Достаточно много способов, — улыбнулась графиня.

Джули подошла к графине поближе. Мириам повернулась к девочке и протянула ей сверток. Малышка вынула изо рта палец, шаловливо улыбнулась, схватила подарок и, спрятавшись вновь за спину Кэтрин, принялась его разворачивать.

— Я не могу понять, почему он до сих пор не оставит нас в покое? — произнесла Кэтрин, которую сообщение графини не на шутку встревожило и разозлило. — Это тем более странно, что он считает Джули неполноценной, чуть ли не уродкой.

На лице Мириам удивление смешалось с любопытством.

— Не понимаю, о чем ты говоришь? — наконец спросила она и посмотрела на внучку. Она действительно не понимала. Мириам не видела никаких странностей в Джули, которые отличали бы ее от других своих сверстников.

— Взгляните на ее пальцы, — тихо посоветовала Кэтрин. Графиня взглянула на ручки Джули и явно разгневалась. — Фрэдди просто болван! — не сдержалась Мириам и пожалуй, впервые в жизни вопреки всем правилам вслух обругала собственного сына и главу семьи.

— Я начинаю думать так же. — Губы Кэтрин разошлись в легкой улыбке.

— Мне остается только извиниться за то, что произвела на свет человека, начисто лишенного здравого смысла, дорогая, — вздохнула графиня. — Уверена, что корни этого поступка следует искать в семействе его отца.

Они посмотрели в глаза друг другу и улыбнулись.

— Что ты собираешься делать дальше, дорогая? Фрэдди скоро отыщет вас.

Неожиданно Мириам почувствовала страх. Она не сможет защитить Кэтрин от упрямства своего сына.

— Дункан, — ответила она на вопросительный взгляд Кэтрин. — Дункан обязательно расскажет ему, — произнесла она ледяным голосом, предназначенным для ее стряпчего.

— Но ему-то какое дело до меня и до всего этого? — Кэтрин еле сдерживала свой гнев.

— Дункан отличается очень развитым и весьма своеобразным чувством долга. Он считает, что Фрэдди должен знать об этом. Можешь меня винить, но я позволила этому упрямцу сопровождать меня в Мертонвуд. Сегодня утром он уехал обратно в Лондон. Я взяла у него обещание, что он ничего не предпримет, пока я не поговорю с тобой. Но это ненадолго. Несмотря на нашу многолетнюю дружбу, он не откажется от своего намерения.

— Я не могу уехать сейчас, Мириам. Здесь остается Берта.

Графиня взглянула на нее вопросительно.

— Она очень больна. Боюсь, что жить ей осталось недолго. Я не смогу бросить ее, когда она так нуждается в моей помощи.

— Разве у нее нет родственников?

— Есть. Но мы тоже стали ее семьей. — Голос Кэтрин сделался твердым. — Она помогла мне в самую трудную минуту и никогда ни в чем меня не упрекала.

— А я упрекала?

— Нет.

Кэтрин поднялась и посмотрела в лицо графине. Перед ней сидела дама из высшего общества, знатная и богатая, но смелая и решительная женщина, способная к состраданию и жалости. Мириам понравилась ей с первого взгляда. Но если сначала Кэтрин боялась, что на графиню могут повлиять и заставить отказаться от ее намерений, то теперь она знала, что сделать это невозможно.

— Я не могу ничего изменить, но я не хочу, чтобы моя жизнь зависела от вашего сына. Если он хочет начать борьбу со мной, я готова бороться с ним. Я больше никуда не убегу, я устала бегать и прятаться.

— А Роберт? Он обязательно заинтересует Фрэдди. Ведь у графа Монкрифа до сих пор нет наследника. Ты подумала об этом, Кэтрин? — мягко спросила графиня. — Фрэдди не откажется от своего сына.

— Это мой сын, а не его!

— Разве не ты говорила, что для появления ребенка нужны двое? — немного ворчливо, но с мягкой улыбкой напомнила Мириам.

— Я не хочу обвинять вашего сына в двуличности, — произнесла Кэтрин довольно громко, и это насторожило Джули. Малышка попятилась и вцепилась в подол материнской юбки, не выпуская из руки полуразвернутый сверток. — Я была глупа и получила хороший урок. Я не обвиняю Фрэдди за его высокомерие, деспотизм и убеждение, что мир создан для его развлечений. Я даже не виню его за холодное отношение к собственной дочери из-за того, что у нее небольшой физический недостаток. Но хочу вас предупредить, мадам, от возможной ошибки относительно моих чувств к вашему сыну. Он может делать все что угодно, хоть перевернуть весь мир, моих детей он все равно не получит. Никогда! — Кэтрин блеснула глазами, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего графу Монкрифу.

Графиня начала готовиться к отъезду и пообещала приехать, как только сможет. Кэтрин проводила ее к постели Берты. Пожилые женщины несколько долгих мгновений смотрели друг на друга молча, затем помаленьку начался разговор, полный весьма нелестных эпитетов для Фрэдди и вздохов по поводу судьбы Кэтрин и ее детей. От взгляда Мириам не укрылась смертельная бледность и худоба Берты. Она поняла, что значит непрерывный кашель собеседницы, но Мириам ни словом, ни взглядом не показала этого. В конце беседы графиня склонилась над постелью и, глядя в покрытое болезненным румянцем лицо Берты, взяла ее худые руки в свои ладони. Глаза их встретились.

— Спасибо вам, — коротко произнесла на прощание Мириам. Большего и не требовалось. Жесты и глаза гостьи уже сказали старой Берте все, что было нужно. Графиня поняла и оценила то, что она сделала, и благодарила ее за заботу о ее внуках, за предоставленный им в страшную непогоду кров, за душевный мир, который обрела здесь Кэтрин.

— Я была ей очень рада, — ответила Берта, глаза которой весело блеснули, а губы дрогнули в чуть заметной улыбке.

Кэтрин проводила Мириам до кареты, в которой восседала надутая Дженни. Обуреваемый примерно теми же чувствами, что и горничная, Джон выглядел крайне несчастным. Кэтрин кивнула ему, но он сделал вид, что не заметил этого, и отвернулся. Сердиться на эту молодую женщину у него особых причин не было, но так уж получилось, что каждое ее появление сопровождалось серьезными неприятностями.

— Как дела у Джереми? — спросила у Мириам Кэтрин.

Графиня взглянула на нее с удивлением:

— Ах да, ты же ничего не знаешь! Джереми сам влип в скандальную историю, разговоры о которой, боюсь, смолкнут не скоро. — В глазах Мириам было больше юмора, чем осуждения. — Они с Бет Томсон убежали в прошлом году. Ее отец, герцог Гранбари, грозился отказаться от дочери, пока не узнал, что скоро станет дедушкой. Сейчас все целуются и полны любви друг к другу. У герцога никогда не было сына, и Джереми вполне заменил его. Любимая и единственная дочка Бет прощена, а для будущего внука герцог, по-моему, готов приобрести в подарок оставшуюся часть Англии, остальное ему уже принадлежит.

«Младшему внуку графини бедность явно не грозит в отличие от старших», — подумала Кэтрин и тут же сердито одернула себя. Она прекрасно понимала разницу в положении этих детей. Графиня поймет ее желание защитить их, но это мало что изменит.

— Я рада за Джереми, — искренне сказала Кэтрин. Она вспомнила ссору, состоявшуюся между братьями. — Полагаю, теперь он вполне счастлив?

— Совершенно. Его только огорчают напряженные отношения с Фрэдди.

— Ваш старший сын умеет портить отношения с людьми, — заметила Кэтрин.

— Признаюсь, дорогая, — вздохнула графиня. — Мне кажется, что мои дети словно сговорились поскорее отправить меня в могилу. Мелисса оказалась такой же упрямой, как и ее братья. Это из-за нее я должна вернуться в Лондон. Еще не закончился ее первый бальный сезон, а она уже убедила себя, что по уши влюблена в одного маркиза. Если все получится, как я задумала, — Мириам вновь глубоко вздохнула, — они поженятся через неделю, и Мелисса станет степенной матроной. К сожалению, ее чувства весьма непостоянны и к моему возвращению объектом ее пылкой любви может быть уже другой.