Превыше всего - Рэнни Карен. Страница 7

Зеленое шерстяное платье с облегающим лифом и широкой юбкой Кэтрин нравилось. Но за последнее время Кэтрин немного поправилась, и платье стало тесновато. Абигейль одергивала и поправляла уже надетое платье, но это ничего не меняло. Кэтрин оглядела себя. На лифе образовалось множество мелких складок, а темно-зеленая материя делала их слишком заметными. Вдобавок платье оказалось длинноватым. Но ни времени, ни желания что-то исправить у Кэтрин не было.

— Это платье мне слишком тесно, Абигейль, — сказала она, отворачиваясь от зеркала и безуспешно поправляя лиф. — Я не могу надеть его, и мы ничего не можем уже исправить.

— Не беспокойтесь, мисс Кэтрин. Вы можете накинуть шаль, и граф ничего не заметит, — заверила горничная. У Абигейль даже изменилось лицо при упоминании графа. Она уже заранее нервничала, но Кэтрин мнение графа не беспокоило. Ее смущало, что тесное платье обтянуло и приподняло ее грудь, и соски четко выделялись под мягкой тканью. Как она будет сохранять самообладание, зная об этом!

Она позволила Абигейль повязать вокруг талии мягкий золотистый пояс, поправила маленькие золотые сережки в ушах и оглядела себя в зеркале. Сейчас, с наброшенной на плечи шалью, она выглядела вполне прилично. «Даже более чем прилично», — подумала без ложной скромности Кэтрин. Щеки ее разгорелись — то ли от тепла в комнате, то ли причина была в предстоящем вечере. Не обращая внимания на это, Кэтрин решительно блеснула глазами и вышла из комнаты.

Прежде чем идти в столовую, девушка зашла в детскую. Джули, ворочаясь, посапывала в колыбельке под присмотром Сары. Кэтрин сказала няне, что следует делать, если малютка проснется, и пошла вниз по лестнице. Спускалась она осторожно, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на длинный подол платья. Из-за этого Кэтрин заметила графа, только столкнувшись с ним нос к носу. Его зеленые глаза сузились, выжидающе глядя на девушку. Ее карие, наоборот, становились все шире и шире с каждым мгновением молчания.

— Вам известно, что вы одеты в цвета Монкрифов? — нарушил молчание граф низким грудным голосом.

Он бросил взгляд на ее открытую грудь. К огорчению Кэтрин, шаль во время спуска по лестнице спустилась с плеч. Девушка почувствовала, как ее тело напряглось под этим взглядом. Когда граф поднял глаза, лицо ее было не просто розовым, а пунцовым.

— Нет, я не знала! — пролепетала она. Во рту у нее стало так сухо, что даже запершило в горле.

— Я не сомневался, — произнес граф, с изысканной галантностью протягивая ей руку как равной. — Несмотря ни на что, зеленый и золотой цвета вам очень к лицу.

Кэтрин стояла в нерешительности, и граф сам взял ее руку и повел в столовую. В глубине души Кэтрин испытывала чувство благодарности к хозяину и позволила усадить себя справа от него. Она посмотрела в конец длинного стола.

Интересно, соответствует ли правилам приличия то, что она будет сидеть так близко от него? Впрочем, все правила совершенно перемешались с первой же их встречи.

Граф отодвинул стул, предназначенный для нее, и кивком головы подозвал Таунсенда. Когда Кэтрин садилась, его пальцы на мгновение коснулись ее плеч. Прикосновение было настолько легким, что она не должна была почувствовать его сквозь шерстяную ткань. Но она почувствовала. Садясь на свой стул, граф вскользь коснулся ее шеи. Еще одно ласковое прикосновение отозвалось внутри жаркой волной.

Все это, конечно, из-за платья. Оно настолько тесно, что трудно дышать. И жарко из-за этого. В таком наряде нелегко сохранять хладнокровие и унять нервную дрожь в руках.

Таунсенд внес поднос с первым блюдом. Лакей разлил вино.

— Надеюсь, вы употребляете немного вина для аппетита? — спросил граф, элегантным движением поднимая свой бокал и насмешливо глядя ей в лицо.

— Правильнее сказать, не являюсь ли я противницей этого, милорд, — ответила Кэтрин, приподняв свой и сделав глоток.

— Поскольку мы ужинаем почти в семейной обстановке, давайте отбросим ненужные формальности. Можете называть меня просто Фрэдди.

Кэтрин прыснула, и не вино было тому причиной. Ее рассмешила сама мысль называть столь внушительного мужчину таким именем. Оно больше подходило для щенка с большими лапами и свисающими до пола ушами.

Или для красноносого деревенского сквайра в жилетке, с гоготом пощипывающего девиц в пропахшей ромом таверне. Но граф Фрэдди? Никогда!

— Вас смущает мое имя, Кэтрин? — Глаза графа сузились, а загорелое лицо покраснело. Если бы Кэтрин не знала его хорошо, она бы подумала, что это беспокоит его. Она подозревала, что причина такого поведения в другом. Не так просто вывести из равновесия такого человека. По слухам, связанным с его именем, Кэтрин знала, что граф в свое время соблазнил невинную девушку, а когда она забеременела, во всеуслышание заявил, что не собирается усугублять женитьбой свою ошибку. Соблазненная жертва неожиданно умерла при родах, и этот негодяй, игнорируя злобные сплетни, отправил новорожденное дитя в этот дом, подальше от любопытных глаз. Часть этой истории о возмутительном поведении графа Кэтрин узнала от графини, а остальное с подробностями ей рассказали болтливые слуги, никто из которых в душе не осуждал его.

Размышляя об этом, девушка рассеянно крутила в руке вилку, и это вызвало у графа неожиданную улыбку.

— Могу я ответить откровенно, милорд? — наконец спросила она.

— А когда вы не могли? — криво усмехнулся он.

— Хорошо. Так вот, из тысячи имен, которые приходят мне на ум, я на Фрэдди остановилась бы в самую последнюю очередь. Оно вам совершенно не подходит.

— О? Как жаль, что моя бедная матушка не посоветовалась с вами о моем имени!

— Фи! Вы говорите ерунду. Вам прекрасно известно, что я гораздо моложе вас. Это не смешно.

Она снова отхлебнула вина, и ей стало еще жарче в шерстяном платье.

— Ужин только начался, а вы уже успели позлословить и насчет моего имени, и по поводу моей дряхлости. Может, вы согласитесь оставить обсуждение моего характера до десерта?

— На вашем месте, милорд, я бы попросила более долгую отсрочку. То, что я успела о вас узнать, вряд ли вас обрадует.

Неожиданно для Кэтрин в ответ на ее слова раздался смешок. Но еще более неожиданным был взгляд графа, от которого у нее по спине пробежали мурашки. В глазах его совершенно не было гнева, более того, в них появилось что-то похожее на обожание.

Она сделала еще один маленький глоток и подумала, что пора остановиться.

— Я вовсе не злословила насчет вашего имени, милорд, и вы прекрасно знаете, что вам далеко до дряхлости. — При этом ложкой Кэтрин описывала восьмерки в глубокой тарелке с супом. Заглядевшись на вазу с цветами, она не заметила, как граф подал лакею знак вновь наполнить ее бокал. — Я просто сказала, что это имя вам не подходит.

— Объясните, — попросил граф. Он небрежно откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и внимательно посмотрел ей в лицо.

— Есть ли у вас второе имя?

— Аллен. Фридрих Аллен Латтимор, — ответил граф, который до этого момента никогда не думал о своем полном имени. Фрэдди было более привычно.

Он наблюдал, как она сделала очередной глоток из своего бокала, и ее лицо еще больше раскраснелось. Интересно, ее тело так же горячо, как и ее щеки?

— Я считаю, что это немного лучше, — произнесла она. — Это нетрудно заметить. Лучше всего звучит Латтимор. Не возражаете, если я буду называть вас так?

— Очень даже буду. Я бы предпочел, чтобы вы обращались ко мне по имени, а не по фамилии. Это будет напоминать мне время, когда я бегал в коротких штанишках. Или ходил в школу, — смеясь, заявил он.

Кэтрин посмотрела на него с явным недоверием.

— Вы даже не представляете, как трудно это вообразить, милорд, — сказала она, внимательно изучая его лицо и пытаясь представить, каким оно было, когда граф был ребенком. Но это было невозможно.

— Называйте меня, как хотите, только не говорите каждый раз «милорд». А то вы напоминаете ту скучную служанку, которая замучила меня вчера своими книксенами. Я вовсе не великан-людоед из сказки, и мне не надо постоянно напоминать о моем высоком положении.