Снова влюблены - Рэнни Карен. Страница 32

Туда вела тропинка, проходившая через лес, и Дуглас зашагал по ней, распрощавшись на время с братом.

Вокруг ствола молодого деревца был обмотан зеленый шарф — знак, что он не ошибся в своих предположениях.

Мать Дугласа часто рассказывала детям о поляне на вершине холма, где их прадед бросал вызов англичанам, играя на своей волынке.

Именно сюда он привел двухлетнюю Маргарет во время их первого приезда в Гилмур. Девочка была щупленькой, но здоровой. Дуглас подхватил ее на руки, чтобы она могла видеть простиравшиеся вокруг окрестности.

— Это Гилмур, Мэгги. Он принадлежит тебе и всем Макреям.

Хотя Алисдер восстановил крепость на собственные средства, пожертвовав ради этого значительной частью своего английского наследства, Дуглас настоял на том, чтобы изменить право владения Гилмуром. После поминальной службы в честь родителей все братья подписали официальные бумаги, обеспечивающие им долю в фамильном имении. Несмотря на тот факт что каждый из них обзавелся домом в различных частях Шотландии, теперь их связывал с Гилмуром еще и закон.

Полуденное солнце стояло в зените, но в лесу царила прохлада. В воздухе пахло гниющими листьями и влажной землей. Весна выдалась дождливая, и стволы деревьев поросли с теневой стороны мхом и лишайниками.

Дуглас сделал глубокий вздох, чувствуя, как спадает напряжение, державшее его в тисках последние дни. Приезд в Гилмур явно пошел ему на пользу. А может, он просто радуется предстоящей встрече с дочерью. В этом году Маргарет упросила его позволить ей провести больше времени с Хэмишем и Мэри, и Дуглас отправил ее в Гилмур за три недели до начала общего сбора. Его жизнь, заполненная делами, продолжалась, но в ней чего-то не хватало, возможно, ощущения счастья и осмысленности бытия.

Впрочем, он трудился не только ради Маргарет, но и во имя самоутверждения. Конечно, у него были определенные обязательства перед семьей, но именно амбиции заставляли его продвигаться вперед, преодолевая все препятствия. Даже плавая на корабле Хэмиша в качестве капитана, Дуглас стремился изучить каждую мелочь. Теперь он владел собственной флотилией судов, построенных на верфях Макреев.

Порой, как, например, сейчас, когда путешествие в Гилмур было свежо в памяти, а за стволами высоких сосен проглядывало море, Дугласа охватывала тоска по путешествиям. Но когда Маргарет исполнилось три года, он променял борт корабля, с его тяготами, опасностями и штормами, на комфортабельный дом в Эдинбурге.

Ему удалось создать счастливую жизнь для себя и дочери — по крайней мере до тех пор, пока он снова не встретился с Жанной дю Маршан.

Дуглас остановился и огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что никто, кроме лесных созданий, не видит его замешательства. Она снова овладела его мыслями!

Только он решил, что наконец освободился от нее, как Жанна вынырнула из глубин подсознания, лишив его покоя.

«Уходи, Жанна».

Он почти что видел ее в рассеянных лучах солнечного света — эфемерное создание, порожденное его воображением. Она протягивала руку, словно манила за собой. Куда? На вечную погибель, вне всякого сомнения.

Дуглас закрыл глаза и тряхнул головой, отгоняя наваждение. Маргарет ждет.

Он быстро зашагал дальше, свернув на укромную тропинку, которая вела к пещере, скрытой за тенистыми зарослями. Эта пещера в числе прочего занимала важное место в рассказах родителей.

Некогда на скалистом утесе рядом с Гилмуром возвышался английский форт, но после того, как англичане покинули земли Макреев, он был разобран по кирпичику, Теперь от него не осталось никаких следов, поскольку Алисдер воздвиг новую часть Гилмура поверх руин форта.

Вот что он должен сделать со своей жизнью — построить ее заново на руинах. Пожалуй, ему следует жениться. Найти женщину, которая устроила бы их обоих, его и Маргарет, и покончить наконец с мучительными воспоминаниями.

Уголком глаза Дуглас уловил какое-то движение. Снова призрак?

«Оставь меня, Жанна. Не терзай своим печальным взглядом и загадками».

Пробившись сквозь густую растительность, он вышел на вершину холма. Если верить преданию, здесь раньше росла высокая сосна. Со временем дождь и ветер выровняли землю, устланную теперь толстым слоем сосновых иголок.

Маргарет нигде не было видно, но Дуглас знал, что она здесь. Услышав приглушенное хихиканье, он улыбнулся.

Его дочь просто не способна чинно ходить, когда можно бегать и смеяться. Она заряжала Дугласа своей энергией.

— Папа! — Маргарет выскочила из своего укрытия и помчалась к нему. Он подхватил ее, а она обвила руками его шею, прижалась теплой щекой к его щеке и прильнула к нему.

Отстранившись, она устремила на него укоризненный взгляд:

— Ты почему так долго не приезжал?

— Долго? Я приехал даже раньше, чем собирался, Мэгги.

Маргарет нахмурилась, скорчив недовольную гримаску. В форме ее точеного носика и очертаниях подбородка проглядывали черты Жанны. Она унаследовала руки своей матери, с длинными изящными пальцами. Но при всем сходстве с родителями у Маргарет было много своего.

— Все равно я ужасно соскучилась. Ты не представляешь, как долго тянется время, папа.

Дуглас поставил ее на землю, и Маргарет тут же вложила свою руку в его ладонь. Она была выше большинства девочек ее возраста, факт, причинявший ей порой неудобства.

— Это потому, что я плохо ела, когда была маленькая, — заявила она однажды в ответ на поддразнивание двоюродных братьев и сестер. — Вот меня и подкармливали все, кому не лень, пока я не выросла такая большая. Ясно?

— Я тоже соскучился, — сказал Дуглас. — Тебе нравится, здесь?

Маргарет подняла на него сияющий взгляд:

— О да, папа. Очень!

Внезапно она Напомнила ему девушку, которую он знал в Париже. Жанна была такой же жизнерадостной, такой же неукротимой. Жизнь била в ней ключом. Куда все это подевалось? Почему она так изменилась?

Он вспомнил шрамы на ее спине и слова о монастыре.

«Я сделала нечто, что вызвало неудовольствие моего отца».

Может, граф узнал о ее поступке и тоже пришел в ужас?

Ему хотелось ненавидеть Жанну за то, что она никак не укладывалась в образ злодейки. За то, что нарушила его покой и проникла за маску равнодушия. За ее слезы и шрамы, за окружавшую ее ауру печали, за его интерес к тем потерянным десяти годам. И больше всего за то, что она заставила его сочувствовать ей.

— Кажется, будто мы на краю света, правда, папа? — промолвила Маргарет, глядя на открывающийся с вершины вид.

Ее ладошка напряглась в его руке, и у Дугласа потеплело на сердце. Когда она была совсем маленькой, он держал ее на руках, кипя от гнева при мысли о поступке ее матери. Теперь он испытывал гнев к самому себе. Как можно нежно и страстно любить женщину, которая обрекла своего ребенка на смерть?

А сейчас дочь смотрит на него с обожанием, уверенная, что он способен управлять всем миром и сделает все для ее счастья.

Он скорее умрет, чем обманет ее ожидания.

— Да, — согласился Дуглас. — Во всяком случае, того света, который имеет значение.

— Хорошо бы жить здесь всегда, — мечтательно произнесла Маргарет.

— К сожалению, это невозможно.

Она с готовностью кивнула:

— Потому что твоя работа в Эдинбурге.

— И наш дом, не забывай об этом.

— А ты не мог бы построить что-нибудь здесь? — Она обвела взглядом долину. Процветающая деревенька, прилепившаяся к склону холма, разрасталась с каждым годом, а дорога, ведущая в Инвернесс, из наезженной колеи превратилась в мощеный тракт. В Гилмуре проживало около двухсот человек, почти все они работали на верфях.

— Извини, Мэгги, — сказал он. — Но я не могу бросить свой бизнес в Эдинбурге.

— Ты всегда так говоришь, — вздохнув, протянула Маргарет, не скрывая своего недовольства.

Дуглас подавил улыбку.

— Мне хотелось бы побывать в Гилмуре зимой. Робби говорит, что деревья покрываются инеем, а лес выглядит как в сказке. Мы можем сюда приехать?