Сон в начале тумана - Рытхэу Юрий Сергеевич. Страница 10

Орво поднял глаза и почти с ненавистью посмотрел на Джона. Джон содрогнулся: никто еще до этого так не смотрел на него.

— Ружья будут ваши, — повторил Джон и почувствовал, как сухо у него во рту и туманом наполняется голова, затемняя сознание. Собрав последние силы, он попытался заглянуть в глаза Орво. — Вы получите большую награду, — прохрипел он, валясь на бок.

— Беда, — сказал Орво, вернувшись в чоттагин. — У него началось горение.

— Что будем делать? — испуганно спросил Армоль.

— Не знаю, — глухо отозвался Орво. — Будем ждать, пока не помрет. А потом выждем, пока не уйдет корабль.

Токо молча поднялся со своего места и подошел к больному. Джон лежал на боку. Глаза его были полузакрыты, и он что-то бормотал на своем языке, часто-часто повторяя: мэм, мэм, — должно быть, звал свою мать.

Токо положил его поудобнее. Больной на секунду приоткрыл глаза, но не узнал его.

Джон дышал тяжело, дыхание со свистом вырывалось из его широко открытого рта, и даже на расстоянии чувствовалось, какое оно горячее.

Токо вернулся к сидящим в отдалении мужчинам. Орво дрожащими пальцами уминал табак в крохотной головке трубки.

— Надо его спасти, — сказал Токо.

— Спасти можно, если отрезать черное мясо, — ответил Орво.

— Хотя бы так, — медленно проговорил Токо. — Будет жив. Лучше привезти его обратно безрукого, чем мертвого.

Орво судорожно затянулся трубкой и раздраженно произнес:

— А что ты ответишь белым, если они скажут, что не было нужды отсекать черное мясо? Как их ты сможешь убедить, что надо было? Ты не знаешь этот народ: они родятся с убеждением, что всегда правы и что мнение человека иного цвета кожи не может быть верным.

— А что же все-таки делать? — подал голос Армоль.

— Может быть, сделаем так: не будем думать, кто он, а словно беда случилась с кем-нибудь из нас? — осторожно спросил Ильмоч.

— Но возвращать-то его надо! — почти выкрикнул Орво. — Какими глазами я посмотрю на капитана, когда привезу ему обрубок человека. Он даже есть не сможет, не то что на охоту ходить!

— Белый человек не только охотой живет, — возразил Токо.

— Можно позвать Кэлену, — задумчиво проронил Ильмоч. — Она сможет отсечь черное мясо. Она уже делала такое. Знаешь Мынора? — обратился он к Орво.

— Знаю, — кивнул Орво, — он на коленях ходит.

— Это Кэлена отсекла ему ступни, — почти с гордостью заявил Ильмоч. — Пусть и здесь поможет нам.

— Она все еще имеет силу общаться с теми? — Орво движением глаз показал на дымовое отверстие яранги.

— Еще лучше прежнего, — подтвердил Ильмоч. — Особенно когда гадает по оленьей лопатке. Будто перед ней голая истина. Сильный она человек.

Орво посмотрел на своих спутников, словно искал у них поддержки. В глазах его бегали огоньки растерянности и страха. Ни Токо, ни Армолю никогда еще не доводилось видеть старика таким.

— Все будет хорошо, — утешая самого себя, проговорил Токо. — Главное — мы вернем его. Живой лучше, чем мертвый. Его можно спросить, почему так случилось, и отвлечь от нас подозрения.

— А пожалуй, ты прав, — нерешительно произнес Орво и кивнул Ильмочу. — Зовите Кэлену.

Кэлена откинула рукав кэркэра [12] и обнажила до половины тощую высохшую грудь, болтавшуюся, как пустая кожаная сумочка. Она велела внести в полог еще пару жирников, чтобы было достаточно света. Мужчины беспрекословно повиновались ей: расстилали тщательно вымытый кожаный ковер, Орво сосредоточенно оттачивал особые ножи, принесенные шаманкой.

Кэлена приблизилась к больному. У нее было длинное худое лицо. Линии татуировки терялись в глубоких морщинах, как тропинки в гористой тундре. Из широких ноздрей торчали жесткие волосы. Но поразительны были ее руки и глаза. Токо смотрел на ее пальцы не отрываясь и дивился тому, какие сильные руки, могут быть у женщины. В глазах Кэлены горел желтый огонь, словно там был спрятан сильный жирник. Казалось, когда шаманка обращала взгляд в темный угол, то освещала его глазами, словно маленьким факелом.

Несмотря на непривлекательную внешность, Кэлена не вызывала отвращения и страха. Потому, быть может, что от ее высокой и тощей фигуры исходило столько уверенности и силы, что люди невольно проникались к ней чувством доверия и уверенностью, что эта большая и добрая женщина обязательно поможет.

— Чтобы спасти человека, надо заколоть собаку, — тихо, но решительно сказала она Ильмочу.

— Возьми у Орво, — отозвался Ильмоч.

— Но нам еще далеко ехать, — возразил Орво.

— Армоль, принеси щенка из моей яранги, — распорядилась Кэлена.

Пока Армоль ходил за щенком, больного передвинули ближе к середине полога, а жирники подняли на высокие подставки, чтобы свет падал наискось сверху. Кэлена разложила на отдельном кусочке выбеленной нерпичьей кожи свои инструменты: остро отточенные ножи, иголки и кости, туго скрученные нитки из оленьих жил, лоскутки шкур и длинные полосы мягкой и чистой оленьей замши.

Армоль внес барахтающегося щенка в полог.

— Ильмоч, Орво, будете мне помогать, — приказала Кэлена. — Надо заколоть собаку.

Ильмоч взялся за щенка, а Орво принялся помогать шаманке развязывать туго забинтованные руки Джона.

— Вы, молодые, не уходите далеко, — приказала Кэлена, — можете понадобиться. Если он вздумает кричать и вырываться, наваливайтесь на него и держите крепко.

— Ладно, — кивнул Токо и почувствовал, как сухо стало у него во рту.

Кэлена скинула кэркэр и осталась в одной узкой кожаной набедренной повязке. Откуда-то в руках уже появилась маленькая бутылочка. Зубами она вытащила пробку, попробовала осторожно кончиком языка и, разжав стиснутые зубы Джона, влила содержимое ему в рот. Джон рванулся, задергался, но Кэлена надавила коленом на грудь и придержала его.

Через некоторое время Джон лежал спокойно и, даже дыхание у него, казалось, стало ровнее.

Затем шаманка тщательно осмотрела отточенные лезвия, плюнула на каждое, растерла плевок ладонью и осталась довольна. Обратив лицо кверху, она ненадолго замерла и с полузакрытыми глазами шептала заклинания. Странное дело, но Токо показалось, что она говорила на языке белых людей. Может быть, оттого, что она собиралась лечить белого?

Закончив все приготовления, Кэлена принялась осторожно разматывать повязки на руках Джона. Там, где они присохли и отдирались с трудом, шаманка мочила повязку свежей собачьей кровью. По мере того как обнажалась почерневшая кожа, сладковатый запах гноя заполнял полог и дыхание людей становилось короче и труднее.

То, что предстало глазам, трудно было даже назвать остатками человеческих рук. Все было перемешано — обрывки меховых рукавиц, раздробленные фаланги пальцев, лоскутки кожи и кости. Не в силах видеть это, Токо отвернулся.

— Больше крови, больше крови! — громко приговаривала Кэлена. — Пусть щенячья кровь отмоет твои раны и вольет в тебя собачью выносливость.

Пересилив себя, Токо снова посмотрел туда, где орудовала Кэлена. Обмыв раздробленные кисти Джона, она взялась за нож. Действовала она уверенно и быстро, словно имела дело не с человеческими руками, а с тюленьими ластами или оленьими ногами. Лезвие скользило по суставам, отделяя кости и оставляя большие, свисающие лоскутки кожи. Отбросив в сторону отрезанную кисть, Кэлена взялась за иголку с оленьими сухожилиями. Ровный, красивый шов ложился на культе, и маленькие капельки крови отмечали путь иглы.

Обильный пот выступил на лице шаманки. Изредка нетерпеливым движением она смахивала локтем пот и громко шмыгала носом. Покончив с одной рукой, она принялась за вторую.

И тут случилось то, чего опасались все: Джон пришел в чувство. Сначала он в недоумении уставился на шаманку, склонившуюся над ним с ножом в руке. Потом его лицо исказила гримаса страха и отвращения, он закричал страшным голосом и рванулся прочь.

— Держите его! — воскликнула Кэлена. — Держите крепко!