Время таяния снегов - Рытхэу Юрий Сергеевич. Страница 72

Утром Ринтына разбудил шум в палате. Больные поднимались, ходили умываться в туалет, шаркали по полу огромными стоптанными шлепанцами. Смотреть на свет все еще было больно, и Ринтын лежал с закрытыми глазами. Соседи по палате, думая, что он спит, разговаривали вполголоса. Больной, лежащий рядом с Ринтыном, часто кашлял, закрывая рот куском марли.

Принесли завтрак. Ринтын отвернулся от света и выпил кружку сладкого чая. Кашу он поковырял ложкой и оставил. Аппетита не было.

Когда унесли посуду, в палату в сопровождении медсестры вошел толстый мужчина в белом халате. В руках он вместо докторской трубочки держал обыкновенную курительную трубку. Он направился прямо к кровати Ринтына:

– Ну, как самочувствие, Анатолий Федорович?

Ринтын в первую минуту не сообразил, что это обращаются к нему. Впервые с того момента, как он получил новое имя и отчество, его так называли.

– Хорошо,– ответил Ринтын, догадавшись, что перед ним доктор.

Он выслушал Ринтына, осмотрел покрытое сыпью тело и покачал головой:

– Как тебя угораздило в таком почтенном возрасте детской болезнью заболеть? Нехорошо, Анатолий Федорович! Надо быстрее поправляться…

Соседа он осматривал долго, выслушивал, выстукивал его впалую с выпирающими ребрами грудь и тяжело вздыхал.

– Продолжать то же самое,– не оборачиваясь, сказал доктор медсестре, мягко положил больного на подушку, накрыл одеялом и перешел к другой кровати.

Там лежал здоровенный мужчина, обросший бородой до самых глаз.

– Как вы себя чувствуете?

– Отлично,– улыбнулся больной в ответ доктору.

– Перевязку сделаете в процедурной и заодно побреетесь. Нельзя же так, в самом деле. Это же не в поле.

На четвертой кровати лежал мальчик лет двенадцати. Доктор потрепал его по щеке.

– Месяц еще осталось потерпеть. Совсем немного.

– Я считаю каждый день,– ответил больной.

Ринтын приподнялся на кровати: судя по произношению, это был чукча.

– Вот твоего земляка вчера привели,– сказал доктор и показал рукой в сторону Ринтына.– Поправится, станет тебе веселее.

– А что у него сломано? – спросил мальчик.

– Ерунда, все у него цело: корь и левостороннее воспаление легких. Через три дня встанет на ноги.

Доктор вышел. Некоторое время в палате стояла тишина: каждый обдумывал слова доктора. Вдруг Ринтын услышал всхлипывания. Плакал больной на соседней кровати. Он лежал, накрывшись с головой одеялом. Его худые острые плечи вздрагивали. Ринтын с беспокойством посмотрел вокруг. Каждый занимался своим делом, все делали вид, будто ничего особенного не происходит.

– Не обращай внимания,– услышал Ринтын слова на чукотском языке: это говорил мальчик,– он плачет каждый раз после врачебного обхода…

На третий день, как и предсказывал доктор Мухин, Ринтын встал на ноги. К этому времени он уже успел не только со всеми познакомиться, но и узнал истории их болезней.

Сосед Ринтына, бухгалтер районной торговой конторы, был безнадежно болен – рак желудка. Все знали, что его дни сочтены, и сам больной хорошо это знал. Он часами лежал неподвижно, устремив свой взгляд в потолок. Раза два приходила к нему жена, приносила передачи. Она с нескрываемой брезгливостью садилась у кровати больного мужа, отсиживала положенные десять минут и торопливо уходила. Супруги почти не разговаривали, обменивались всего лишь несколькими словами. Жена скороговоркой сообщала новости о сослуживцах, о том, что Танечка здорова, кушает все, приехала теща Комарова, Фира Львовна купила котиковую шубу…

Во время ее посещений в палате было тихо, но как только она уходила, все облегченно вздыхали.

Петр Петрович, геолог, был жизнерадостным человеком с большим юмором. У него было огнестрельное ранение в плечо.

Самой интересной была история болезни чукотского мальчика, которого звали Амтын. Он был сыном бедного оленевода из глубинного тундрового стойбища. Родителей мальчик потерял еще в раннем детстве и воспитывался у дальнего родственника, богатого оленевода Вэльпонты, кочевавшего в районе Амгуэмской тундры.

Однажды в далекое стойбище, казалось совершенно оторванное от внешнего мира, прибыли посланцы Советской власти. Недружелюбно встретил старый Вэльпонты приезд непрошеных гостей. Но законы тундры для всех одинаковы.

Для него не было неожиданностью собрание, которое провели среди бедных пастухов приезжие, и решение – поделить стадо между пастухами, организовать товарищество по совместному выпасу оленей. Вэльпонты предложили вступить в товарищество на равных правах вместе с другими. Не знали посланцы новой власти, что в свое время Вэльпонты откочевал в эти места, убегая в глубь материка от колхозов, от Советской власти. Приезжие отправились дальше, в другие стойбища, но не суждено им было туда добраться. По дороге их всех до одного перестреляли и утопили в проруби озера Элелылы.

Через три месяца приехала комиссия для расследования убийства. Амтын рассказал все. Он не мог забыть белокурого русского парня, который говорил с Амтыном через переводчика о школах, о больших городах, где может побывать даже чукотский пастух, потому что наступила счастливая жизнь для бедных людей, ставших хозяевами земли.

С облегчением вздохнули пастухи, когда за холмом скрылись нарты, увозившие навсегда ненавистного Вэльпонты и его приспешников. Однако в стойбище оставались еще люди, которые надеялись на возвращение Вэльпонты. Среди них был пастух по имени Тыркын. Он не скрывал своей ненависти к Амтыну. Однажды им довелось вместе идти в стадо. Амтын шел впереди, а Тыркын далеко позади. Путь проходил между высоких скал, на которых нависли тяжелые снежные козырьки, готовые при малейшем сотрясении воздуха низвергнуться вниз. Вдруг Амтын услышал выстрел и за ним в наступившей тишине зловещее шуршание. Словно ручейки потекли потоки снежной пыли, и вслед за ними огромные глыбы снега покатились вниз. Амтын бросился в сторону. Но снежная лавина настигла его, подмяла под себя. Он потерял сознание. Пастухи откопали Амтына. У него были сломаны обе ноги и два ребра.

Три дня и три ночи гнали лучших оленей, чтобы доставить Амтына в ближайший поселок. Здесь ему оказали первую помощь, а затем самолетом отправили в бухту Гуврэль.