Фраер вору не товарищ! - Рыжков Владимир Васильевич. Страница 70

— Думаю, не будет, — прохрипел Андрей. — Мучиться нечему.

Люська с ужасом глядела на пистолет, но не смогла больше и зажмурилась. Андрей, не отрываясь, смотрел в лицо Витька. Но тот не заметил в глазах Андрея ни страха, ни жалобы. Спокойный, осмысленный взгляд, только очень злой. Витек хотел нажать на спусковой крючок.

— Не надо! — вдруг отчетливо сказал Махров.

Витек услышал голос шефа, оглянулся, не расслышав приказ. Чего он там ещё хочет сказать? И так уже все ясно. Заканчивать эту бодягу одним выстрелом, и больше ни слова.

— Не надо, говорю! — повторил Махров. — С ним и так уже все! Зачем тебе лишний труп на душу?

— Ничего, переживу, — проворчал Витек. — Одним меньше, одним больше.

— Я сказал, не надо, — приказным тоном рявкнул Махров.

Боксер опустил пистолет, поднялся на ноги.

— Не люблю оставлять работу незаконченной, Сергеич. Нет человека — нет проблем.

Махров выпустил обессилевшую Люську, похлопал его по плечу, пытаясь убедить в своей правоте.

— С ним и так уже никаких проблем. Завтра будет сидеть в кутузке и переживать о случившемся. И пускай попробует убедить Самохина в своей невиновности.

— Надо добить, Сергеич! — не унимался Витек. — Чего ты его пожалел? Лишний труп, плевать!

— Сам пойми, дубина, он нужен живой. Его уже вся ментура ищет. Так пускай себе ищет. Если его не будет, на кого трупы повесят? На тебя?

Витек медленно осмысливал его доводы, наконец осознал, ухмыльнулся, сунул пистолет в кобуру.

— Ладно, пускай поживет ещё немного. Ты прав, Сергеич.

— Лучше тащи её в машину, — бросил Махров.

Витек схватил в охапку Люську, поволок на выход. После того, что ей пришлось пережить в последние минуты, она была в полуобморочном состоянии и уже не сопротивлялась.

Махров приблизился к неподвижному телу Андрея, ухмыляясь и покачивая головой.

— Ну что, получил её, волчара? Думал, наверное, все, красивую бабу отхватил, отнял у старого пенька. Дураки вы, молодые! Всё хотите так получить, задаром. Задаром ничего не бывает. Только смерть. А любовь надо заработать. Долгим, кропотливым трудом. Таким, как я. Это я её вынашивал, пеленал, из соски кормил. Она моя по праву. Никто не смеет руку протянуть. Тут же оттяпаю! Тебя не убил, знаешь, почему? Потому что я сильнее тебя. Морально сильнее. Сила ведь не в том, чтобы в лобешник из ствола шмальнуть. Сила в том, чтобы оставить в живых, не боясь, что ответят. Вот так-то!

Андрей, не мигая, смотрел на него. Разлепил губы, вытер ладонью вытекающую из разрывов кровь.

— Ты тоже её не получишь. Она сильнее тебя.

Махров покачал головой, ухмыляясь.

— Нет, я сильнее. Я заставлю её делать то, что нужно мне. Она моя вещь. И ты её больше никогда не увидишь. — Он резко повернулся, оставляя за собой последнее слово, пошел в прихожую.

Там хлопнула входная дверь.

Витек вывел Люську из подъезда, обхватив лапой за талию. Ей уже было все равно, куда её ведут и что с ней делают, понимая полную бессмысленность каких-либо действий. Казалось, что все безнадежно рухнуло. Остается только подчиняться. Витек потащил её по улице, усадил на заднее сиденье «мерса». Люська завалилась на бок, откинула голову на спинку. Махров вышел следом, оглядел двор, увидел в дальнем конце среди машин люськину «шкоду». Догнал их, придержал дверцу, которую закрывал Витек.

— Забери-ка её тачку! Не надо оставлять здесь никаких следов!

— Ага, — кивнул Витек и пошел обратно, в дальний конец двора.

Махров уселся на сидение водителя, оглянулся на Люську. Она не двигалась и, казалось, не дышала. Безразлично смотрела куда-то в пространство.

— Ну что, дорогая, побаловались и хватит! Я на тебя не сержусь. Привык к твоим

выходкам. Я тебе всегда всё прощаю. Ты ведь мне как дочь. Только ты этого не ценишь.

Люська не ответила никак. Ни словом, ни вздохом. Словно не слышала.

Он завел движок, не дожидаясь Витька со «шкодой», вдавил педаль газа и пошел под восемьдесят по левому ряду, насколько позволял плотный поток машин.

На звонок к входной двери подошел мужчина средних лет в богатом халате, надетом поверх рубашки и брюк, выглянул в глазок. Он увидел за дверью физиономию молодого парня с короткой стрижкой. Немного подумал, пытаясь вспомнить, где он видел эту физиономию, не вспомнил и крикнул:

— Вам кого?

Костя оттянул уголок рта, стараясь изобразить улыбку.

— Вас. Вы — Поволяев Дмитрий Александрович?

— Ну я. А вы кто?

— Милиция.

Против милиции не попрешь, пришлось Димону открыть дверь и впустить оперативников. Предъявив удостоверение, Костя проскользнул в прихожую, следом степенно вошел Самохин, за ним два сержанта. Хозяин занервничал, но попытался сдержать дрожь, нервно закурив и глубоко затянувшись несколько раз. Полковник прошел в комнату, без приглашения опустился в кресло, устало откинулся на спинку, предложил сесть хозяину. Тот остался стоять, вернее, начал ходить по всей комнате из угла в угол и сбрасывать пепел на пушистый палас.

— Что вы хотите узнать? — попробовал уточнить хозяин квартиры.

— Ну что, сразу будем колоться или будем все отрицать? — для начала уточнил Костя.

— Что отрицать?

— Что ты торгуешь наркотой. Что работаешь на Груздя. Что был связан с Горбуновым. Что причастен к его убийству.

Хозяин квартиры сглотнул и вжал голову в плечи.

— Не… не причастен. Не торгую. Не работаю. Можете искать, ничего не найдете.

Костя прошелся по комнате, словно присматриваясь, с чего бы начать обыск, пооткрывал для виду пару дверец у шкафов. Димон хмурым взглядом наблюдал за ним, оглянулся на ментов. Сержанты встали почетным караулом у двери, наверное для того, чтобы схватить его, если он вознамерится бежать.

— Мы не будем ничего искать, — проговорил Костя. — Мы уже все нашли.

— Что нашли? — Димон нервно перевел взгляд с него на полковника, не зная, откуда ждать нападения.

— Героин нашли, — сказал Самохин. — В квартире у Горбунова. Очень чистый. Только у вас он мог взять такой чистый героин. Больше ни у кого.

— Нет, нет… Я не имею к этому никакого отношения.

— Разве? — как будто удивленно пробормотал полковник. — А нам Груздь сообщил, что вы работаете на него и успешно торгуете наркотой.

— Кто сообщил? — опешил Димон.

— Груздь.

— Не может быть… Какой Груздь?

— Может, может, — неторопливо протянул полковник. — Не слышали, сегодня ночью квартиру Груздя ломанули? Нет? Ну, ещё услышите. Так вот, все его записи попали к нам. Там про вас, Дмитрий Александрович, много чего понаписано. А Груздь — самый лучший свидетель. Ему поверит любой суд. Ни один адвокат против него не попрет.

Димон затряс головой, соображая, как ему подостовернее все отрицать.

— Я не знаю никакого Груздя.

— Зато Груздь тебя знает отлично. — Костя махнул у него перед носом папочкой, которую все время держал в руках. Открыл её, вынул листок бумаги со списком, скопированным на ксероксе, всучил его Димону.

Тот листок взял, испуганно просмотрел, поднял глаза.

— Что это?

— Это перечень поставок наркоты, составленный лично Груздем, где, как ты видишь, имеются инициалы купцов. Ну, нашел себя?

Димон ещё раз взглянул на листок и выразил на лице боль узнавания.

— А вот список всех купцов с адресами и телефонами. — Костя вынул ещё один листок, показал ему издалека, засунул обратно. — Мы по этому списку и узнали твой адрес. А вот еще. — Вынул третий. — Какие партии получал каждый из купцов и когда. Дальше показывать?

Димон медленно опустился на стул. Листок выпал из его руки и плавно перелетел на пол. Димон проводил его печальным взглядом и тяжко вздохнул.

— Ну, Груздь, сука! Память дырявая, как половая тряпка. Все ему записывать надо…

— Так он считает себя бизнесменом, — усмехнулся Костя. — А бизнес без бухгалтерии — это ничто.

— Собака! — зло проворчал Димон, переживая внутри себя подлянку, подложенную Валерой. — Сам Горбунка замочил, а меня сдал.