Запах легких денег - Рыжков Владимир Васильевич. Страница 20

Ровно в двадцать один ноль пять с карячинского вокзала отходил московский поезд. Время было летнее, и поэтому пассажиров хватало в избытке. Кто-то ехал в отпуск на юг, а, как известно, чтобы двинуться на юг, надо обязательно проехать транзитом через столицу. Кто-то ехал по делам, то есть в надежде завязать деловые отношения со столичными фирмами. Кто-то ехал поступать в институт, кто-то к родственникам, кто-то от родственников. Понятно, что без веской причины ни один нормальный человек не сдвинется с места и не поедет черти куда, за тридевять земель.

По перрону вдоль состава шли отъезжающие вместе с провожающими. Они тащили с собой чемоданы, портфели, сумки, котомки и саквояжи. Иногда носильщик прокатывал тележку с огромной кучей всевозможных коробок с импортными надписями по бокам. Атмосфера была напряженная — кричали носильщики, мамаши гонялись за убежавшими детьми, бежали опаздывающие, толкая зазевавшихся любопытных, в общем, царила полная неразбериха. Несмотря на вечернее время, было ещё светло, как днем — в середине лета сумерки сгущаются позже.

А этот странный пассажир шел себе налегке с одним только пластиковым кейсом, покачивая его вперед-назад и изредка озираясь по сторонам. Он шел вдоль вагона номер «восемь», очень дорогого спального вагона, единственного такого вагона во всем поезде, в котором имелись только двухместные купе. Подошел к открытой двери, достал из кармана пиджака билет и, не выпуская из руки кейса, предъявил проводнице. При этом нервно оглянулся по сторонам, словно боялся слежки. Пока проводница проверяла билет, он быстро окинул взглядом перрон и, похоже, ничего подозрительного не заметил. Да и не мог заметить. Даже если бы слежка была, вряд ли ему удалось бы её увидеть в такой толчее. Значит, он остался уверен, что никто так и не знает о содержимом его кейса и о том, что он уезжает из Карячина, может быть навсегда.

— Через сколько отъезжаем? — спросил он.

— Через десять минут, — ответила проводница и вернула ему билет.

Пассажир скоренько забрался в вагон и пошел искать свое купе.

Рядом с вагонной дверью стоял паренек лет восемнадцати, с волосами ежиком, пустым взглядом и глупой ухмылкой на губах. Пассажир с кейсом только на мгновение привлек его внимание, и паренек тут же обернулся к своей мамаше, которая провожала его в дальний путь. Ее любимый сынок уезжал в столицу поступать в институт. По идее, мамаше самой надо было поехать с ним, чтобы своим энергичным напором воздействовать на приемную комиссию, да дела задержали в Карячине, и мамаша решила рискнуть отправить ребенка одного. Уж лучше бы она поехала с ним, с ребенком-то всякое может произойти! Тем более с таким безалаберным, как её сынок.

Однако её заботы явно раздражали сына, он пренебрежительно слушал наставления мамаши и все время смотрел по сторонам.

— Так ты все понял, Витенька? — режущим слух писклявым голосом говорила она. — Как приедешь в Москву, сразу отправляйся в институт, не гуляй. Адрес я тебе написала.

— Ну, понял, понял… — нехотя отвечал оболтус Витя.

— И проси место в общежитии, — верещала мамаша. — А то может не хватить!

— Да хватит…

— И не забудь сдать документы в приемную комиссию.

— Не забуду…

— И, прошу тебя, не ввязывайся ни в какие истории.

— Не ввяжусь…

Тут он загляделся на двух юных девушек, которые садились в вагон, сдав билеты на проверку проводнице. Девушки весело болтали о чем-то своем и даже хихикнули, увидев великовозрастного сынка в объятиях его мамаши. Они получили назад свои билеты и упорхнули в вагон, помахав Вите платьицами. Витек совсем приуныл.

— Ну все, садись, а то сейчас поезд поедет! — заторопила сынка мамаша.

Она поцеловала его на прощанье в щеку и пожелала счастливого пути. Витя подхватил свой чемодан и быстренько забрался в вагон, искренне радуясь, что отделался от назойливой опеки. Собственно, он для этого и ехал поступать в институт, чтобы отдохнуть немного от нее, а все это образование ему было до фени, потому как он прекрасно понимал, что образование на хлеб не намажешь, а престижную работу в какой-нибудь торговой фирме можно найти и вообще без всякого образования.

Мамаша проследовала к середине вагона, чтобы помахать ему через окно, а проводница уже собралась было залезть на подножку, поскольку поезд должен был вот-вот тронуться, как к вагону подбежали парень с девушкой. Молодой человек, довольно симпатичной наружности, тащил два чемодана, а девушка бежала следом, стараясь от него не отстать. Он закинул чемоданы в тамбур и начал искать по карманам билеты. Повытаскивал все, что там было, но билетов так и не нашел.

— Алиса, билеты у тебя?! — нервно спросил он и дернул девушку за локоть.

— У меня их нет! — испуганно проговорила она. — Ты же положил их себе в карман!

— Как это нет!? — посерьезнел парень. — Как нет! Это ты держала их в руках!

— Роман, я их не брала! — чуть не заплакала девушка.

— Посмотри в карманах! Быстро!

— Поторапливайтесь! — равнодушным голосом изрекла проводница. — Сейчас поезд тронется!

— Это я сейчас тронусь! — пообещал парень и толкнул подругу в бок. — Ищи быстрей!

Алиса испуганно сунула руку в передний карман джинсов, потом в задний и, конечно, достала оттуда две розовые бумажки.

— Ой, они у меня!

— Ну что ж ты такая размазня! — раздраженно проговорил Роман, поднялся по ступенькам в тамбур, схватил чемоданы и потащил их по проходу.

Алиса предъявила билеты проводнице, запрыгнула в вагон и побежала следом за ним.

Проводница поднялась в тамбур и закрыла дверь. И как только она это сделала, поезд действительно тронулся и стал медленно отползать от перрона, постепенно ускоряя ход. Провожающие спешно замахали руками на прощанье, двигаясь вместе с поездом, пока тот не разогнался, как следует. И тогда они отстали и остановились, все так же махая руками.

И когда последний вагон уже подъезжал к краю платформы, на перрон выбежали наши друзья-мошенники. Впереди несся более спортивный Жорик, ловко маневрируя между стоящими людьми, следом за ним бежал Макс, с трудом увертываясь от столкновения с зеваками, а последним еле-еле поспевал Боря. Ему-то, видно, такая беготня была не по силам, потому как он спотыкался на бегу и даже сбил с ног кого-то из провожающих. И услышал в свой адрес парочку крепких выражений.

Но поезда они все-таки не догнали. Жорик ухватился за поручень последнего вагона, пробежал несколько шагов, но так и не смог запрыгнуть на подножку — все силы ушли на бег. Сделав ещё шагов десять, Жорик отцепился от поручня и остановился, на него тут же налетел Макс, чуть не сбив с ног, и последним в них воткнулся Боря, завалив обоих на землю. Чертыхаясь и матерясь, они с трудом поднялись на ноги и посмотрели вслед исчезающему в вечерних сумерках поезду. Но тот уже безвозвратно ушел вдаль, и только долетел откуда-то издалека его протяжный свисток.

— Ушел! — крикнул Макс, отталкивая от себя Борю. — Ушел, забодай его комар!

— Не успели, твою мать! — тяжело дыша, ругнулся Жорик. — Выскользнул между пальцев, червяк!

— Все, теперь не догнать! — подвел черту Боря. — Ни за что не догнать!

Макс, как всегда, был самым сообразительным. Он принимал решения мгновенно, особенно когда они касались лично его. А сейчас была поставлена на карту его профессиональная честь и, может быть, даже жизнь. Кто знает, что сделает с ними Лева Меченый, если они провалят такую легкую операцию по отъему денег у должника. Хотя за последние часы она все меньше и меньше казалась им легкой.

— Быстро в машину! — крикнул он. — Первая остановка в Рогулькино! Успеем!

Друзья развернулись на сто восемьдесят и побежали обратно. Впереди всех несся Жорик, рассекая толпу, за ним в кильватере держался Макс, и последним поспешал Боря, который опять умудрился сбить с ног того же самого человека. Тот разразился такой бурной матерной руганью, которую не услышишь и в пивной. Но его уже никто не слушал.

Трое непутевых выбивателей долгов выскочили на привокзальную площадь, подбежали к стоящему невдалеке на стоянке бориному «фольксвагену», запрыгнули в него и хлопнули дверцами.