Запах легких денег - Рыжков Владимир Васильевич. Страница 28

— У меня пропал бумажник! — довольно нагло объявил Киселевич, который в один момент протрезвел.

— Мне-то какое дело! — не менее нагло ответил парень.

— Она вытащила у меня бумажник! — набычившись, заявил директор, тыкая пальцем в девицу и горя желанием отбить свои деньги назад любой ценой.

— Ты что, старый козел, белены объелся! — высказалась девица, прячась за спину парня. — Ты его, поди, в ресторане обронил. Там и ищи!

— Да как вы смеете! — пискляво закричал гробовщик, стараясь привлечь внимание как можно большего числа пассажиров. Только на их помощь он и надеялся.

И посмотрел по сторонам. Но никто из тех, кто торчал в проходе, не спешил ему на помощь. Все только с любопытством поглядывали на разрастающийся конфликт, не решаясь в него ввязываться. И это было понятно. Еще неизвестно, кто прав, кто виноват, так что лучше не мешаться людям, которые выясняют между собой отношения. Можно незаслуженно получить по шее.

— Я тебе сейчас рыло начищу! — веско сказал парень. — Ты не только бумажник, вставную челюсть потеряешь! Понял!

И он задвинул дверь прямо перед носом расстроенного директора.

Киселевич сразу все понял. И понял он то, что своих денег он не увидит больше никогда. Потому как хрена два докажет, что эта наглая девица вытянула у него из кармана бумажник. Скорее всего, они его уже выкинули в окно, оставив, естественно, себе все содержимое. И с полным правом теперь будут доказывать, что деньги из бумажника их собственные. Так что он рискует только схлопотать по фейсу, если ещё раз попробует связаться с ними. В конце концов, по здравом размышлении Киселевич решил плюнуть на эти деньги — мелочь по сравнению с той суммой, которая покоилась на дне его кейса. Стоит ли, в самом деле, рисковать здоровьем ради нескольких тысяч рублей, когда тебя ждут, не дождутся несколько сотен тысяч долларов? И Киселевич, немного успокоившись, продолжил прерванный путь в свое купе, в душе проклиная эту чертовку, с которой по глупости связался.

Макс и Жорик тут же последовали за ним.

Они прошли ещё два вагона следом за директором и в одном из тамбуров наткнулись на молодого человека, который занимался довольно странным занятием. Он набирал в большую сумку уголь, предназначенный для топки титана. Заметив, что его застукали за этим неприглядным занятием, он быстро застегнул сумку и двинул по проходу. Макс внимательно посмотрел ему вслед. Чем-то этот чудак привлек его внимание. Они с Жорой переглянулись и пошли дальше по проходу, догоняя убегающего директора.

А тот уже скрылся в своем купе.

Когда вошел сосед, Витя сидел за столиком, жевал булку и запивал её чаем. Рядом с ним на столике лежал раскрытый учебник физики, а на его лице была полная безмятежность, словно он только что проснулся, видел приятный сон и теперь чаевничал, разгоняя скуку. Киселевич сел на свое место и уставился на него. Витя бросил исподлобья взгляд на соседа и заметил на его лице жуткое расстройство — видно, директор никак не мог отойти от оживленной беседы с прекрасным полом и громилой-парнем. Витя решил ему не мешать предаваться радужным воспоминаниям, уткнулся в учебник и попытался прочитать хоть пару строк. Но внутреннее напряжение было столь велико, что он не понимал ни одной буквы. Да ещё это напряжение приходилось тщательно скрывать, чтобы у соседа даже не появилось ни малейшего подозрения. Но Киселевич сам обратился к нему, желая хоть с кем-нибудь поговорить и отогнать неприятные мысли о невосполнимой потере. Пусть даже с этим молодым оболтусом.

— Ужинаешь? — бросил директор, не скрывая раздражения.

— Ага, — кивнул Витя, старательно отводя глаза в сторону.

— А я уже поужинал!

Киселевич сказал это с таким укором, словно Витя заставил его тащиться в ресторан и платить за ужин на двоих. Эх, лучше бы он остался в этот вечер голодным! Как-нибудь дотерпел до утра, зато остался бы при деньгах!

— Да я тоже наелся, — мило улыбнулся парень и бросил невинный взгляд на соседа. — Мне мама много чего положила.

— Заботливая у тебя мамаша, — хмуро заметил Киселевич.

— Да, очень, — согласился абитуриент. — Сказала, в дороге все может пригодиться. И точно, пригодилось! Чтобы я без неё делал!

— Слушайся маму! — буркнул Киселевич и уставился в окно. Там уже не было видно ни зги. Абсолютно черная тьма. Ну что ж, завтра утром будет светло, забудется расстройство этого вечера, и он отправиться к новым неизведанным горизонтам со своими пятьюстами тысячами баксов. Жизнь все ещё прекрасна, черт возьми! Несмотря на мелкие неприятности.

— Конечно, буду слушаться! — ответил Витя и подумал, что если бы всегда слушал мамашку, то ни в жизнь не решился на такую лихую авантюру с баксами, и сейчас бы так и остался нищим абитуриентом, и его, скорее всего, выгнали бы из института после первого же вступительного экзамена.

Так бы они ещё долго беседовали на отвлеченные темы, пока их не сморил бы сон, но тут откатилась дверь, и в купе заглянули две ухмыляющиеся рожи. Киселевич повернул голову и от неожиданности потерял дар речи. Он-то грешным делом уже подумал, что рэкетиры остались в городе и уже получают нагоняи от своего Левы Меченого. Но желаемое в одно мгновение растворился в небытие, как призрачный сон, и превратилось в ужасное действительное. Директор узнал бы эти рожи из тысячи лиц, до того они запали ему в душу. Никак не ожидал он увидеть их в этом поезде, который уносил его из проклятого городишки.

Тем не менее, довольные собой рэкетиры нагло ввалились в их купе. Жорик тяжело плюхнулся рядом с бедным директором, прижав его плечом к стенке. Киселевич не мог вымолвить ни слова и только испуганно таращил глаза. Второго смертельного удара за один вечер он точно не переживет. Он уже чувствовал, как кондрашка пробирается в самое его нутро и сейчас начнет хватать за внутренности своими грязными лапами.

— Здорово, Кисель! — радостно проговорил здоровяк. — Вот так встреча! Никак не ожидал тебя здесь увидеть? А ты что, тоже едешь в столицу?

Киселевич испуганно кивнул.

— Ед-ду…

Макс плюхнулся рядом с будущим студентом и довольно строго посмотрел на него.

— Парень, поди-ка погуляй, что ли! Там, по проходам симпатичные девахи прогуливаются. Может, подцепишь какую-нибудь.

Витек понял, что сейчас будет происходить серьезный мужской разговор, и перечить не имеет смысла, торопливо отставил стакан с холодным чаем, поднялся со своего места и поспешно вышел. Макс задвинул за ним дверь и повернул защелку. Затем обернулся к директору, и на его губах засияла такая обворожительная улыбка, что Киселевич почувствовал себя совсем плохо.

Он напряженно ждал, что же сейчас произойдет. Во всяком случае, сразу догадался, что лично для него — не произойдет ничего хорошего. Может даже произойти то, что ему набьют фейс, выкинут с поезда или вставят перо между ребер. О деньгах он старался не думать, чтобы ничем, ни жестом, ни мимикой, не выдать их наличия. Где-то в дальнем уголке души он ещё надеялся, что все обойдется.

— И чего это ты собрался в Москву ехать? — спросил Макс.

— Да вот, — пробормотал Киселевич. — Хочу повидать столицу.

— Да чего не неё смотреть! Одна грязь, толкотня и духота. Был я как-то жарким летом в Москве — врагу не пожелаешь!

— Да что-то захотелось потолкаться…

Киселевич опустил голову. Никак не мог он понять, что затеяли эти головорезы. Неужели, они оказались в этом поезде совершенно случайно! Нет, в такие случайности он не верил. По его душу они пришли сюда, по его. И Макс это тут же подтвердил.

— Ну что, Кисель, — весело спросил он, — сам отдашь деньги или как?

Киселевич тяжело сглотнул и приоткрыл рот. На большее у него просто не было сил.

— У меня нет никаких денег! — завел он опять свою шарманку.

Макс понял, что придется выбивать признание любым доступным способом. Но под рукой не было даже гвоздя, уж не говоря о более подходящем предмете, с помощью которого можно было развязать язык. Он осмотрел купе и не увидел ничего достойного внимания. Конечно, Жорик может поработать кулаком, но это грубо и малоэффективно. Кисель озлобится и замолчит навсегда. Тем более что этот скупердяй ради денег готов терпеть любое унижение и любую боль. Макс остановил взгляд на оконном проеме. По случаю жуткой духоты стекло было сдвинуто вниз, и в окне образовался небольшой проем, вполне достаточный для того, чтобы просунуть в него голову. Макс перевел взгляд на напарника.