Белларион - Sabatini Rafael. Страница 80

Его уверенность передалась ей. Красивый, сильный, не успевший снять с себя полностью все доспехи, он показался ей в эту минуту истинным воплощением бога войны.

— Простите мои сомнения, друг мой, — сказала она, протягивая ему руку. — Мои страхи недостойны вас.

Он схватил ее за руку, она поднялась с кресла, и он привлек ее к себе.

— О, Валерия, как я люблю твою храбрость и все в тебе. Ты моя, Валерия! Бог создал нас друг для друга.

— Еще нет, — ответила она, чуть улыбнувшись и потупив взор.

— Но когда же? — пылко спросил он.

— Когда мы выгоним Теодоро из Монферрато.

Он сжал ее в объятьях, так что его доспехи сделали ей больно.

— Это обещание, Валерия?

— Обещание? — эхом откликнулась она на его вопрос. — Я клянусь, что тот, кто сделает это, сможет по праву потребовать моей руки.

Глава XII. ДОЛГ КАРМАНЬОЛЫ

В ту же ночь синьор Карманьола заперся в маленькой комнатке на первом этаже замка Квинто и принялся сочинять письмо к его высочеству герцогу Миланскому. Это оказалось сколь непростым делом для него, никогда не усердствовавшего в науках, столь же и необычным — и по этой причине ему никогда не приходила в голову мысль обзавестись секретарем.

Последующие четыре дня прошли, несмотря на все ожидания, без каких-либо серьезных происшествий — не считая того, что Карманьола все никак не мог закончить свое письмо. Но в воскресенье, когда принцесса и ее брат, вернувшись после мессы, находились вдвоем в том же самом зале, где решалась судьба Беллариона, дверь неожиданно распахнулась и на пороге появились двое мужчин; один из них был маленький, худощавый и подвижный, словно обезьяна, другой же был ему полной противоположностью: высокий, дородный и краснолицый, с голубыми смелыми глазами под почти сросшимися на переносице густыми черными бровями.

Вошедшие низко поклонились, приветствуя номинальных монферратских правителей, но не успели они даже выпрямиться, как брат и сестра вскочили из-за стола, за которым сидели, и устремились к ним навстречу.

— Барбареско! — радостно вскричала Валерия, протягивая к ним руки.

— И Казелла!

— А еще пятьсот беглецов из Монферрато, гвельфов и гибеллинов, — добавил Барбареско, вразвалочку подходя к ней, — которых мы собрали в Пьемонте и Ломбардии, чтобы усилить армию непобедимого Беллариона и свести счеты с синьором Теодоро.

Они поцеловали ее руку, а затем — руку ее брата.

— Синьор маркиз! — горячо воскликнул Казелла, окинув одобрительным взглядом стройную фигуру юноши. — Вы так выросли, что вас не узнать. Мы ваши слуги, синьор, и ваша сестра может подтвердить это. Много лет мы трудились и страдали ради вас. Но наши испытания, так же как и ваши, синьор маркиз, подходят к концу. Теодоро обложен в своем логове, и мы прибыли, чтобы помочь вам выкурить его оттуда.

Прибытие подкреплений в столь трудный час было как нельзя кстати, и принцесса решила, что это добрый знак. Слугам были немедленно даны указания принести подогретое вино, и, пока гости потягивали обильно приправленный пряностями напиток, принцесса рассказывала им о недавних событиях.

Узнав о дезертирстве Беллариона и более чем половины армии, Барбареско и Казелла помрачнели, и от их былой восторженности не осталось и следа.

— Неужели Белларион оказался агентом Теодоро? — воскликнул нахмурившийся Барбареско.

— К сожалению, у нас имеются неопровержимые доказательства его вины, — с грустью в голосе ответила ему принцесса и рассказала о перехваченном Карманьолой письме. — Но что тут странного? — продолжала она, заметив его недоуменный взгляд. — Разве вы впервые слышите об этом?

— Нет, мадонна; я помню, что однажды — в ту ночь, когда погиб граф Спиньо, — я думал так же, как вы. Но еще до восхода солнца я уже знал, почему Белларион убил его.

— Вы? — прерывающимся от волнения голосом спросила принцесса, и кровь отхлынула от ее лица, так, что даже губы ее побелели. Она нервно рассмеялась: — Спиньо был нашим лучшим другом — моим и моего брата.

Барбареско медленно покачал головой, и Джанджакомо замер в напряженном ожидании.

— Увы, принцесса, Спиньо, которому мы все безоговорочно доверяли, являлся шпионом маркиза Теодоро.

— Что?

Ей показалось, что мир вокруг нее превратился в покачивающийся, клубящийся туман, сквозь который до нее, словно издалека, доносился монотонный голос Барбареско:

— Когда мы, глухой ночью, обнаружили мертвого Спиньо, в той комнате, куда мы заперли Беллариона, нам все стало ясно. Как он попал туда? Ведь Белларион, по нашему единодушному мнению, был агентом Теодоро, и, если бы Спиньо не освободил его, мы бы без всякого снисхождения расправились с ним уже на другой день. Своим поступком граф Спиньо изобличил себя в глазах Беллариона и был убит им. Для нас оставалось загадкой только одно: отчего между шпионами маркиза Теодоро возникло такое непонимание, — впрочем, мы скоро разобрались с этим недоразумением.

— Действительно, все это нетрудно объяснить, — затаив дыхание, произнесла Валерия, — но только в том случае, если у вас имеются веские доказательства вины Спиньо, а не одни предположения.

— Какие там предположения! — рассмеялся Казелла. — В ту ночь, когда мы поняли, что нам ничего не остается, как спасаться бегством, мы сперва решили заглянуть в дом, где остановился Спиньо, и нашли там письмо, которое должно было быть доставлено адресату в случае смерти или исчезновения графа. Внутри конверта мы обнаружили листок с нашими именами и указанием деятельности, которой занимался каждый из нас во время подготовки заговора против регента.

— Это письмо, — добавил Барбареско, — было заготовлено графом на случай возможного разоблачения, с тем, чтобы, угрожая им Теодоро, он мог бы вынудить нас воздержаться от применения к нему решительных мер. Ну и хитрец оказался ваш самый лучший и преданный друг граф Спиньо, и если бы не Белларион…

Он развел руками и рассмеялся.

— Но вы утверждали, мадонна, — вмешался Казелла, — что у вас имеется иное объяснение случившемуся, своего рода недостающее звено в цепи?

Но она словно не слышала его. Она сидела, уронив голову, и ее руки безжизненно лежали у нее на коленях.

— Значит, это правда. Все, что он говорил, было правдой! — словно обращаясь к себе самой, отрешенно произнесла она. — А я не верила ему и… О Боже! — неожиданно вскричала она. — С моего согласия его едва не задушили, и кроме того…

— Кроме того, — безжалостно оборвал ее брат, — вы вместе с этим хвастливым дураком Карманьолой заставили его покинуть армию и, вполне вероятно, настроили его против нас.

Как раз в этом момент Карманьола, с перепачканными чернилами пальцами и всклокоченными волосами, входил в зал, но, услышав слова Джанджакомо, замер на пороге и, придав себе надменно-величественный вид, поинтересовался:

— Что тут происходит?

Джанджакомо за всех ответил ему. Карманьола сначала покраснел, затем побледнел, но потом сумел взять себя в руки и не спеша приблизился к ним.

— Я ничего не знаю о том, что вы здесь обсуждаете, — снисходительно улыбнувшись, объяснил он. — И меня это не касается. Меня куда больше беспокоит то обстоятельство, что Белларион находился в переписке с Теодоро и обещал снять осаду Верчелли. Вина Беллариона подтверждается самим фактом его бегства и тем, что сейчас он наверняка замышляет погубить нас. Поэтому вам следовало бы взвесить ваши сильные слова, прежде чем адресовать их мне, спасшему вас от полного краха.

Его величественный вид произвел впечатление на всех, кроме Валерии.

— Не забывайте, Карманьола: только моя уверенность в том, что он всегда был агентом Теодоро, заставила меня прислушаться к вашим аргументам, — ответила она ему.

— А как же письмо? — с оттенком раздражения спросил Карманьола.

— Покажите же, ради Бога, это письмо! — густо пробасил Барбареско.

— Кто вы такой, чтобы выставлять требования, синьор? Я даже не знаю, как вас зовут.