Черный Лебедь - Sabatini Rafael. Страница 14

Понимая, что надеяться сейчас, кроме как на Господа, не на кого, мисс Присцилла с мольбою опустилась на колени.

— Будьте мужественны, мисс! — обратился к ней де Берни. — И ни о чем не беспокойтесь! Я с вами! Может, все еще образуется. Прошу вас, доверьтесь мне.

Вслед за тем он удалился к себе в каюту и кликнул Пьера, ждавшего его возвращения.

Мисс Присцилла поднялась с колен и спросила майора, что же с ними теперь будет.

В глубине души Сэндз считал француза жалким хвастуном, которому вздумалось пощеголять перед смертью. Но он сделал над собой заслуживающее одобрения усилие, чтобы прогнать эту мысль, и принялся утешать свою подопечную.

— Я не знаю, на что способен этот молодец. Клянусь честью! Да, не знаю. Но он, похоже, малый не промах! Да и потом, он ведь бывший буканьер, а, как говорится в пословице, ворон ворону глаз не выклюет…

Утешая девушку, майор пытался вселить в нее хоть какую-то надежду, хотя сердцем чувствовал, что никакой надежды нет.

В это время солнце вдруг исчезло — его заслонил огромный силуэт черного корабля. Он был уже совсем рядом, и теперь можно было хорошо различить пиратов, сгрудившихся у релингов на баке. Его холодная, зловещая тень упала на иллюминатор, возле которого сидела мисс Присцилла. Пиратское судно подошло так близко, что они услышали, как на его палубе забили в колокол. А потом — в барабан. И тут до их ушей долетел треск оживленной ружейной пальбы.

Мисс Присцилла задрожала всем телом, и майор покровительственным движением руки обнял ее за тонкую талию.

Наконец из каюты показался де Берни, а за ним — его слуга. Он не только успел вымыться, но и облачился, как обычно, в элегантное платье. На нем был черный с завитушками парик, гладко отутюженная сорочка и фиолетовый тафтяной камзол [32] с черными манжетами, на которых сверкали ряды серебряных пуговиц. Ноги облегали прекрасные черные сапоги из кордованской кожи. Его вооружение состояло не только из длинной шпаги, но и двух пистолетов, торчавших из-за пояса, как у всех буканьеров. Пояс, так же как и портупея, был из расшитой серебром красной кожи.

Девушка и майор воззрились на него с изумлением. К чему весь этот маскарад, тем более в такой тревожный час, недоумевали они. Но больше всего их поразило его хладнокровие.

Взглянув на удивленные лица спутников, француз улыбнулся и сказал:

— Капитан Лич — человек знаменитый. Последний из буканьеров. И надо оказать ему достойный прием.

Де Берни уже подошел к ним. как вдруг палуба у них под ногами вздрогнула от резкого, глухого удара, вслед за которым послышался треск ломающегося дерева, скрежет металла и долгие раскаты ружейной стрельбы.

Подавшись вперед, де Берни схватился за стол, чтобы не упасть. Майор повалился на колени, а мисс Присцилла, метавшаяся в безумном страхе по кают-компании, рухнула прямо в руки француза.

— Спасите меня, — надрывно проговорила она. — Спасите!

Де Берни прижал ее к себе; его губы, под узкой полоской черных усов, растянулись в улыбке. Своей длинной, тонкой рукой он погладил белокурую голову девушки, прильнувшей к его груди, и, быть может, близость его тела, в котором не чувствовалось ни малейшей дрожи, успокоила мисс Присциллу даже больше, нежели слова, что он произнес вслед за тем:

— Надеюсь, я смогу спасти вас. Да, надежда есть…

Придя в ярость от столь беззастенчивого обращения француза с девушкой, майор, расхрабрившись, бросил на него гневный взгляд:

— Ну, и что вы можете сделать? — проворчал он.

— Поглядим. Быть может — многое. А может — ничего. Однако, если вы хотите, чтобы мне это удалось, вам придется беспрекословно слушаться меня. (Его голос зазвучал твердо. ) И исполнять любой мой приказ, что бы вы о нем ни думали. Уясните себе это ради всего святого, в противном случае вы нас всех погубите.

Над их головами послышался топот ног — пираты взяли «Кентавр» на абордаж. Крики и вопли матросов с той и с другой стороны слились в один многоголосый рев, разрываемый пистолетными и ружейными выстрелами. Дикая какофония побоища звучала все громче и ужаснее.

За иллюминатором промелькнула тень. Кого-то сбросили за борт. Затем другая, потом еще одна.

Страх снова овладел мисс Присциллой, и она еще крепче прижалась к де Берни.

— Скоро все кончится, — произнес он спокойным голосом. — У Лича три сотни человек, никак не меньше. А на «Кентавре» не больше двадцати.

Де Берни насторожился — его ухо уловило какой-то звук, уже совсем близко. И самым решительным голосом он прибавил:

— Итак, что вы решили? Я требую полного и безоговорочного повиновения. Жду вашего слова, это очень важно.

— Да, да. Приказывайте, — дрожащим голосом проговорила мисс Присцилла.

— А вы, майор Сэндз?

Ворча себе под нос, майор дал слово. Но едва он успел его произнести, как на трапе послышалось шлепанье двух десятков босых ног и приглушенный шум голосов; гвалт нарастал, становясь все ближе и ближе.

Затем гул превратился в дикий вой, но звучал он уже несколько по-иному — во всяком случае, так показалось де Берни, все время державшему ухо востро. Это был все тот же топот и те же вопли. Однако теперь в этот гул влился леденящий душу хохот и беспрерывные раскаты ружейных выстрелов — похоже, буканьеры торжествовали победу.

Бой длился недолго. Пираты очистили палубу «Кентавра» в два счета — подобно мощной приливной волне, — несмотря на оказанное сопротивление.

Некоторое время спустя топот ног и шум голосов, заглушивший другие, отдаленные звуки, возвестил о приближении победителей — они бросились осматривать добычу; кроме того, им предстояло решить участь несчастных, сокрывшихся от мгновенной смерти во чреве плененного корабля.

Дверь кают-компании резко распахнулась и, ударившись о переборку, разлетелась на куски. Через темный дверной проем в каюту ворвалась толпа полуобнаженных людей в цветастых тюрбанах; их бородатые, обожженные солнцем лица сияли зловещей радостью. Руки сжимали оружие, а уста изрыгали хулу и проклятья.

Увидев четверых пассажиров — с ними был и Пьер, он стоял чуть в глубине, силясь изобразить на лице спокойствие, хотя от страха его черная кожа вся посерела, — пираты на мгновение оторопели. Один из них, заметив девушку, издал дикий победоносный вопль, и вся шайка ринулась было вперед. Но тут на их пути возник де Берни, его ледяной взгляд излучал презрение.